Застенец

После выплаты налога за сульфар, на моем банковском счете осталось чуть больше шестиста рублей. Как мне думалось, этого с лишком хватит и на форму, и на несколько месяцев спокойного житья. Реальность оказалось так же сурова, как выплаты пенсионного фонда в моем мире.

Стоимость одного комплекта гетр, длинных до колена футбольных шорт (такая тут была мода) и спортивной майки вышла девять рублей. Правда, нам бесплатно нарисовали номера на этих самых майках. Бутсы, несмотря на мой яростный торг, вырывание волос, посыпание головы пеплом и закатывания глаз отдали не дешевле двадцати четырех рублей за пару, вратарские кожаные перчатки обошлись в двадцать два рубля.

После отбора наша команда составляла шестнадцать полевых игроков (включая меня) и одного вратаря. Итого по скромным подсчетам вышло, чтобы обмундировать всех, мне нужно отдать пятьсот восемьдесят семь рублей. Лавочник, видя мое мученическое лицо, скинул до пятисот пятидесяти.

И это был еще успех, потому что торговец оказался одним из крупнейших предпринимателей в Петербурге. И Там, и Здесь. И имел определенный (довольно большой) складской запас. Вообще, у меня даже закралось подозрение, что именно он и продавил идею с этим турниром, чтобы продать зависший без всякого дела товар. Но этого я уже вряд ли узнаю.

Конечно, не будь у меня сульфара, я бы давно плюнул на всю эту идею с чемпионатом. Пятьсот пятьдесят рублей как с куста! Да мы если будем с Илларионом обжираться, за два месяца столько не проедим.

К тому же, у меня «на кармане» имелись остатки от тех двухсот рублей, которые я снял при первом посещении банка. Пока протянем, а потом и кристалл загоним. Я даже уже в паре мест поспрашивал расценки, понятное дело, свой сульфар не показывал. Выходило явно больше тысячи. Более точную сумму мне пообещали назвать при очном знакомстве с кристаллом.

Зато стоило видеть лица пацанов, обычных дворовых ребят, у которых в жизни то и радостей никаких не было, когда я раздавал форму. Будто они выполнили свою заветную мечту. Да что там, будто у них и мечты никакой не было, а она вдруг взяла неожиданно появилась и сразу выполнилась.

– Вашблагородие, это нам, что ли? – недоверчиво спросил Никитка, самый маленький в команде и по росту, и по возрасту.

– Какое я тебе благородие?

– Прости, Коля.

– Вам, кому же еще?

– А за что? Поколотить кого надо или прочее дурное провернуть? Вашблагородие, на убийство я не пойду, маменьке обещал. Мне нельзя на каторгу.

– От тебя требуется при атаках убегать за спину защитников, а с фланга навешивать в центр штрафной. А при обороне опускаться ниже, до линии офсайда. Да перестаньте вы на меня смотреть так. Померьте все, подошло ли по размерам. Сегодня сыграем в форме, чтобы вы просто хоть немного к ней привыкли. И к друг другу. Да, блин. Это все бесплатно. И требовать я от вас ничего не буду!

Я покосился на жандармов, которые неодобрительно ухмылялись. Видимо, тоже считали меня блаженным. Учитывая состояние банковского счета, они были недалеки от истины.

Но что несомненно радовало – общая расслабленность моих надсмотрщиков. Так всегда бывает. После взбучки первое время ты стараешься изо всех сил, но потом включается режим энергосбережения. А зачем, спрашивается, стараться, если можно прикладывать меньше усилий с тем же результатом? Вот и теперь было нечто подобное.

– Ну что, нашел? – спросил я, когда Ефим оказался рядом.

– Ага, Тимоха, сын кухарки из дома Облонских.

– Фима, мне не родословная его нужна.

– Да все подходит. Рост, телосложение, цвет волос. Даже лицом немного похож.

– Хорошо, – сказал я и добавил уже громче. – Так, сегодня у нас игровая тренировка.

Мои слова встретили радостным криком. Ну кто бы сомневался.

– Все переодеваемся в форму и делимся! Я в центре защиты.

Переоблачившись, я подошел к щербатому.

– Этот Тимоха хоть играть умеет?

– Ну так, – неуверенно протянул он.

– Ты в чужой команде нападающий, поэтому до меня мяч не должен доходить. Отдавай пасы назад, упирайся в других игроков, теряй мяч, понял?

– Понял, – со вздохом сказал Ефим.

Через минут пять, когда счастливые пацаны, хвастающиеся перед собой новой формой, вышли на нашу поляну, мы начали. Если честно, нам бы манишки, потому что все игроки в белых майках и черных шортах до колен сливались друг с другом. Правда, на это и был основной расчет.

Я выждал момент, когда чужая атака дойдет до нашей штрафной, перекусил ее, выбив мяч далеко за пределы импровизированного поля, в кусты. И поднял руку.

– Виноват, сейчас принесу.

Неторопливой рысью поплелся за ним. Правда, стоило оказаться в кустах, как я столкнулся с уже раздетым и мерзнущим парнем, держащим в руках мяч. Если честно, действительно похожим на меня. Разве что лицо погрубее, да переднего зуба не хватало. Вот тебе, Коленька, и подарок с алиэкспресса.

– Держи, – стал я быстро стягивать с себя форму. – Одевайся. Скорее, скорее. Старайся находиться поближе к остальным игрокам. И самое главное не улыбайся. Я тебя очень прошу.

А сам стал проворно облачаться в простую крестьянскую одежду. Заняло это все меньше минуты, после чего мой двойник вновь появился на поляне. Я тихонько выглянул, из-за кустов, наблюдая за жандармами. Те смотрели на «меня», о чем-то переговариваясь. Однако, когда игра продолжилась, даже отвернулись прочь. Хороши защитнички. Ну что ж, спасибо вам огромное.

Выскочив на улицу, я рванул к ближайшему извозчику, стоявшему возле края дороги.

– Куда лезешь, шельма?! – нахмурил тот под картузом кустистые брови и грозно зыркнул на меня.

– На четырнадцатую линию, к доходному Корниловой, – ткнул я ему под нос смятые деньги. – Довезешь быстро, пять рублей сверху дам.

– Ну, коли так, – недовольно ответил тот, все еще не сводя с меня подозрительного взгляда.

Но мне было все равно, что он думает о зазнавшемся пацане, которому здесь и добежать недалеко. Можно, только на извозчике быстрее. А у меня каждая минута была на счету.

До доходного дома мы и правда долетели с ветерком. Я ловко соскочил с козел, махнул на прощанье извозчику и забежал в парадную. Подождал немного, высунулся наружу, а после вышел и сам, деловитым шагом направившись к интересующему меня дому. И лишь на мгновение замер перед знакомой обшарпанной дверью.

Нет, сомневаться уже поздно. Раньше надо было этим заниматься. Я коротко постучал и собрался подолгу ждать, глядя на косящихся прохожих. Видимо, к Будочнику и просто в гости никто не захаживал.

Однако дверь открылась довольно скоро. Мне показалось, что прошло не больше семи-восьми ударов сердца. На этот раз хозяин не стал затаскивать меня внутрь. Лишь из темноты прозвучал его довольный певучий голос.

– Заходи, лицеист. Я знал, что ты придешь.

Я стиснул зубы. Знал он, видите ли. Впрочем, я шагнул внутрь, вновь окунувшись в знакомые и вместе с тем неприятные запахи. На сей раз Будочник не повел меня в комнату, мы так и остались стоять в коридоре. Он лишь скрестил руки на груди и с интересом поглядывал на меня.

– Бегаешь, бегаешь, лицеист, но они все равно догонят, – с усмешкой промурлыкал он.

– Я тут не за тем, чтобы слушать очередные бредни, – отрубил я и сам поразился, откуда только храбрость взяла. – Я согласен. Согласен передать часть своего дара, чтобы ты научил меня пользоваться.

И на «ты» перешел. Видимо, в крови еще бурлил адреналин. Впрочем, таким я себе нравился гораздо больше.

– Грозный лицеист, почти как Ирмер, только не Ирмер. Но грозный, грозный, – торопливо пробормотал хозяин. – Значит, ты готов?

– Не был бы готов, не пришел.

– Хорошо. Будочник рад. Но Будочник должен предупредить. Когда мы начнем, обратного пути не будет. Нельзя оставить штаны сухими, если вошел в реку. Будочник проверял.

Я несколько раз тяжело вздохнул и все же кивнул.

– Будочник сделает тебя сильнее. Очистит от грязи все твои каналы, уберет замки на ржавых засовах, научит всему, чему ты захочешь научиться, – при этих словах он постучал мне по лбу грязным ногтем. – А ты отдашь мне часть того дара, что в тебе сейчас. Согласен?