Застенец

– Это ты, что ли, тот самый застенец? – только и спросила девушка.

– Я, – не стал отрицать очевидное. – Ирмер-Куликов, к вашим услугам.

– Дмитриева Елизавета Павловна, – сделала легкий реверанс та.

Так и познакомились. А позже к нам подтянулись Горчаков с Протопоповым.

Вопреки ожиданиям, ребята не смотрели на меня, как на невиданную зверушку, в отличие от большинства. И даже шарахаться не собирались. А переборов стеснительность, стали живо интересоваться моим миром, искренне удивляясь быту застенцев. Пацанов, понятное дело, изумляли самолеты, машины, скоростные поезда и сотовые телефоны. Лиза больше любопытствовала по поводу моды. Когда я сказал, про бикини на наших пляжах, она покраснела и чуть в обморок не грохнулась. А после буквально завалила вопросами.

– Как вы можете это есть? – скривился Горчаков.

– А че? Нормальная жрачка, – пожал плечами Макар, тут же поглядев на девушку. – Прошу прощения, еда.

– Да, бывало и хуже, – поддержал его я.

– Видимо, в вашем мире с продуктами все не так уж хорошо, – ковырнула с некоторым сомнением тушеную капусту Лиза.

– Ага, так плохо, что мы снабжаем вас всей едой, – ухмыльнулся я.

Что интересно, я до сих пор называл этот мир «ваш», а тот, покинутый, «мой». Ничего с собой не мог поделать. Да, может, и не надо было ничего делать. Не стоит забывать кто я и зачем здесь нахожусь. Думаю, в скором времени доблестные разведчики все же спросят свое.

– Ладно, надо, значит, надо, – зачерпнула вилкой тушеную капусту Лиза. – Если сейчас не поесть, после фельдфебеля с ног валиться будешь.

Это правда. Фельдфебель, хромой военный с мрачным выражением лица, в гробу видел все титулы и звания. И муштровал нас, как самых настоящих солдат. Мы, например, могли по полчаса стоять спиной к стене для выправки осанки. А если он не дай бог почувствует запах сигарет (некоторые из учащихся баловались), то все занятие мы будем бегать, нарезая круги по внутреннему двору.

– Эй, иди сюда, – прозвучало совсем рядом. Буквально у соседнего стола.

Я дернулся, ожидая, самого худшего. Но оказалось, что несколько аристократов перегородили путь одному из юнкеров, худенькому низенькому пацану в круглых очках. Заметив мой взгляд, один из них злобно зыркнул и стал говорить тише. И судя по выражению очкарика, приятного в его словах было мало.

Я внимательно рассматривал троицу. Заводила у них крепкий и высокий пацан лет восемнадцати. Рядом тощий и чуть ссутулившийся парень с торчащими передними зубами и длинным кривым носом. Про себя я ему и кличку придумал – Крыса. Последний был огромным амбалом. Даже идеально подогнанный мундир не мог скрыть его живота. Что интересно, его я как раз вспомнил. Он шел на экзамене аккурат передо мной. Зубарев, четвертый ранг.

– Это не наше дело, – негромко произнес Горчаков. – Николай, двое там шестеранговых, а один вообще пятерка.

– Четверка, – поправил его я. – Зубарев. И разве я куда-то лезу?

Для убедительности даже пришлось пожать плечами.

Лиза закусила губу, явно не от умопомрачительного вкуса тушеной капусты, но промолчала. Так бы и это незначительная чужая стычка и прошла мимо меня, если бы аристократ не сказал напоследок уже громче, чуть издеваясь.

– Не сбежишь? – спросил заводила.

– Я вас не боюсь, – с вызовом произнес очкарик. – И готов отвечать за свои слова.

Хотя голос и весь его вид говорил об обратном. Пацан чуть ли не дрожал.

– Ну, смотри, Самарин, мы будем ждать.

У меня в мозгу щелкнуло. Самарин! Конечно, это не тот самый, кому Ирмер адресовал письмо относительно меня. А, скорее всего, сын. Но это шикарный случай выйти на отца и поговорить.

– Илья, ты у нас почти всех знаешь, – сказал я, глядя на удаляющихся аристократов. – Вот этот, который в очках, кто такой?

– А, тот? Самарин, у него дядя в Сенате. Он семерка.

Семерка – это хорошо. Их классы рядом с нашими, мы даже иногда пересекались на общих предметах. Той же ковке. Просто раньше я не обращал на этого тощего пацана внимания. Хотя он ничего, с гонором. Не зассал против нескольких. А еще меня позабавило, что даже в мире высокородных все было, как у нас. Сильный гнобил слабого.

– Что, Николай, тоже распробовал вкус высокой кухни? – ехидно спросил Горчаков.

– Ага, уже минуту вилку возле рта держишь, – прыснула Лиза.

– Я просто наслаждаюсь, – улыбнулся в ответ я.

А в голове уже созрел план. Что ж, иногда нужно заниматься благотворительностью. Особенно, когда несколько дурней хотят отоварить одного худого пацана.

То ли фельдфебель был сегодня слишком мягок, то ли я сильно погружен в свои мысли, однако занятие пролетело, как миг. А в кузне я не сводил взгляда с Самарина. Да, хлипок парнишка. Молоток держит даже не ладонью, а пальцами.

– Вот на кой черт им эти гвозди? – жаловался рядом Горчаков, глядя на собственное кривоватое творение.

– Поди плохо? – пожал здоровыми плечами Макар. – Тебя кормят, одевают, мастерству учат. Если не сложится, потом в кузнице подмастерьем работать будешь.

– Или вязанием заниматься, – улыбнулась Лиза, убирая с раскрасневшегося лица прядь волос.

– Я вообще-то граф, – возмутился Горчаков.

– Ага, Калиостро, – хмыкнул я. – Бери пример с Елизаветы Павловны. Она не спрашивает, зачем ей ковать гвозди и стучать молотком. А просто делает. Знаешь, полезное занятие для благородных. Очень уж вы много думаете, а говорите еще больше.

– Господа юнкеры, – зычный голос преподователя Михаила Сергеевича раскатился по кузнице, – у вас осталось десять минут занятия. Потихоньку заканчивайте, складывайте инструмент по местам и вешайте фартуки.

– Скорей бы новый день, чтобы мы опять ничему не научились, – буркнул Горчаков.

– А ты думал, что придешь сюда и сразу за день научишься волшбе? – усмехнулась Лиза.

– Было бы неплохо, – не смог оставить без комментария слова девушки Макар. – Я вот только не понимаю, чего нас вообще в этот лицей взяли? Мы же нулевки полные.

– Говори за себя, – возмутился Горчаков. – Я вот точно до выпуска шестой ранг возьму.

– Так имение хочется? – хохотнул я.

– Очень, Коля. Наконец-то от отца съеду.

– Но будешь так же от него зависеть, – вздернула точеными плечиками Лиза. – И в чем смысл? Что же до нулевок, Макар, может ты и не знаешь, но никто недомом не является. Каждый, кого пригласили в лицей когда-нибудь проявлял свой дар. В той или иной степени. Просто сейчас у нас, как бы сказать, временные трудности.

Да уж, временные трудности, по-другому и не скажешь. Я вот, к примеру, каждый вечер пытался что-нибудь сотворить дома. Пока без особого успеха. А ведь и вязать немного научился, и молотком махать. Значит, было что-то еще, чего я пока упускал. Хотя интересовало меня другое.

– А какое из заклинаний вы создали? – спросил я.

– Только не смейтесь, – будто бы стесняясь, сказал Горчаков. – Я сотворил Образ. В общем, я как-то задумался, что когда-нибудь женюсь… Ну, и нафантазировал себе. Слишком уж убедительно. Отец и конюх увидели. А после сообщили куда следует.

– Иллюзорное заклинание, весьма сложное для сотворения, – серьезно заметила Лиза. – Минимум пятого ранга.

– Ага, – с горечью признался Илья. – Только с тех пор прошло два года и все. Дар больше не проявлялся.

– А я отца замолчать заставил, – еле удерживался Макар, чтобы не прервать беседующих раньше. – Он орал на меня, орал, а я хоп…

Протопопов щелкнул пальцами. Правда, на этот раз ничего не произошло.

– Немота, примитивное заклинание седьмого ранга, – подрезала крылышки Макару Лиза. – А ты, Николай.

– Зеркало, – ответил я, и тут же спохватился, вспомнив слова Разумовского. – Правда, использовать его не пришлось.

И тут же поспешил перевести все стрелки на кого-нибудь еще.

– Ну а ты, Елизавета Павловна, чем отличилась?

– Вещим сном, – грустно призналась девушка.

– Погоди, – встрепенулся Горчаков. – Так это же заклинание из школы Вестников.