Страница 61 из 159
Вначале мы прыгали с учебных самолетов образца 90, затем перешли на транспортные самолеты «Дуглас» и средние бомбардировщики образца 96, приспособленные для наших целей.
Вскоре мы приступили к групповым прыжкам, так как нам предстояло в будущем выбрасываться десантом.
Здесь перед нами встали новые трудности. В частности, нам пришлось задуматься над тем, как обеспечить быстрый вывод парашютистов через люк. Дело в том, что вытяжная веревка, проходившая через люк, мешала прыгать очередному парашютисту; её приходилось перед прыжком отводить в сторону.
Ежедневно совершая полеты, я думал об этом неудобстве. Через несколько дней оно было устранено. Возле люка между потолком и полом кабины укрепили специальный шест. Действие этого простого приспособления, конечно, трудно объяснить словами — необходимо все это видеть своими глазами. Соответственно на авиационном заводе компании «Фудзикура» выпускаемые парашюты подверглись некоторой модернизации.
Закончив испытания парашютов до утренней побудки летчиков авиаотряда, мы незаметно доставляли эти парашюты в наш отряд.
Местные жители давно уже знали о наших прыжках с парашютом. Причем это были главным образом крестьяне из окрестных деревень района Оппама, которые на рассвете выходили на полевые работы. Так что в дальнейшем проводить занятия скрытно, ночью уже не имело смысла. К тому же времени оставалось мало, а сделать нам предстояло еще очень много, и мы решили проводить прыжки днем.
Изучая способы выполнения прыжков с оружием, мы вначале брали с собой карабины, которые крепились к ноге. Это совсем не влияло на раскрытие парашюта, однако двигаться в самолете было затруднительно, особенно при групповом прыжке. Да и вообще карабин в таком положении сковывал движения парашютиста.
Наконец решили, что лучше всего карабины закреплять спереди, на груди. Однако при этом появилась необходимость уменьшить длину оружия, сделав его разборным или складным.
Одиночные прыжки были завершены, и теперь необходимо было переходить к групповым прыжкам. Для этого решили увеличить штат испытателей.
Был произведен строгий отбор из числа молодых стажеров, выпускников йокосукской артиллерийской школы. Группа в 32 человека 22 февраля прибыла к нам в отряд. Несколько ранее к нам прибыло пополнение из экипажей кораблей, базировавшихся в Йокосуке. Всего прибыло 66 отборных парней. Таким образом, теперь наша группа испытателей уже насчитывала 92 человека.
Мы назывались испытателями первого набора, а вновь прибывшие — испытателями второго набора. Под нашим руководством последние стали проходить усиленную подготовку. Уже через две недели они стали совершать первые прыжки. С 6 по 9 марта все испытатели второго набора совершили самостоятельные прыжки. В течение 25 и 26 марта были совершены групповые прыжки, в которых участвовал весь личный состав испытателей.
Во время этих испытаний мы использовали двухопорный парашют образца 97. Из всего личного состава четверо или пятеро получили вывихи и растяжения связок в момент динамического удара при раскрытии купола. Матрос 1-го класса Акита и старшина 1-й статьи Кода, у которых парашюты открылись почти перед самым приземлением, получили переломы нижних конечностей. Они пролежали в госпитале около шести месяцев. Парашютиста Симаками отнесло ветром в море, и он опустился на воду — правда, примерно на высоте 10 м от воды он успел освободиться от подвесной системы. Его благополучно вытащили. Пять или шесть других испытателей, получив различные травмы в момент приземления, выбыли из строя на один-два месяца.
Настало 27 марта 1941 года. В целях завершения испытаний необходимо было провести групповой учебный прыжок испытателей первого набора на полигоне бомбардировочной авиации ВМФ Касима (префектура Ибараки). Накануне прошел ливень, и мы думали, что прыжки не состоятся, однако утром дождя не было, через просветы в облаках проглядывало солнце. Скорость ветра у земли снизилась с 15—16 до 10 м/сек, что вполне позволяло прыгать с парашютом[126]. Нам было известно, что на полигоне должны были присутствовать представители высшего командования во главе с начальником Морского Генерального штаба.
Когда все было готово, средние бомбардировщики образца 96, на борту которых находились мы, испытатели, поднялись в воздух с аэродрома йокосукского авиаотряда и взяли курс на Касима.
Мы в полете. Перед глазами проносятся с огромной скоростью клочья дождевых облаков. Самолет сильно болтает. Мы чувствуем себя неважно, мешает парашют за спиной, который весит 10 кг, пошевелиться совершенно невозможно.
Когда в самолете на человека действует большая перегрузка; он становится беспомощным. В момент раскрытия парашюта перегрузка достигает примерно шести-, а иногда и десятикратной величины. Человек выдерживает такую перегрузку только благодаря тому, что она действует кратковременно. Иногда человеку, летящему в самолете, который попал в сильную болтанку, очень трудно подготовиться к прыжку. Его то с силой прижимает к сиденью, то отрывает от него. В такие минуты очень трудно выбраться через люк из самолета и отделиться от него для прыжка с парашютом. Мы сидели в кабине, пристегнувшись ремнями в целях безопасности.
К счастью, над Касима мы попали в зону затишья, постепенно самолет перестал проваливаться, болтанка прекратилась.
Самолет делает большой круг над полигоном Касима; наблюдаем за землей. Высланный вперед отряд аэродромного обслуживания зажигает дымовые шашки. По отклонению дыма можно судить о скорости и направлении ветра. Дым плавно стелется над землей. Я громко кричу ребятам:
— Скорость ветра вполне нормальная!
— Хорошо; начнем!— отвечают они.
Испытатели приободрились и по одному направились к люку, готовясь к прыжку.
Мне в этот день предстояло прыгнуть с высоты 1 000 м, проверить раскрытие запасного парашюта, а до этого руководить групповым прыжком.
Прыгают по 10 человек. Натренированные испытатели парашютов по сигналу зуммера отталкиваются от края люка и устремляются вниз. Один, два, три... Уходящая под крылом земля как бы притягивает к себе черные фигурки парашютистов. На миг над такой фигуркой сверкнет белая шелковая лента и тут же превратится в огромный купол парашюта, и он, медленно покачиваясь, плывет среди облаков.
Смело оттолкнулся от самолета самый молодой из нас матрос 3-го класса Цутитама. Он прыгал самым последним. Я, высунувшись из люка, наблюдаю за его падением, про себя отсчитывая секунды: одна, две, три... Показывается белое полотнище парашюта, вот оно отклоняется в сторону, купола нет, и Цутитама продолжает падать. Я невольно весь как-то съеживаюсь от волнения и кричу:
— Раскрывай! Цутитама!
Вот до земли остается 50,30,20 метров... О ужас! Я зажмуриваюсь, но через секунду открываю глаза и вижу, как по земле стелется белое полотнище парашюта, прикрывая, словно саваном, матроса Цутитама.
«Неужели разбился?» — с ужасом думаю я. Но с самолета точно это определить невозможно. Тяжелое, удручающее чувство сжимает сердце.
Остался мой последний и самый ответственный прыжок. Самолет делает разворот, набирает высоту 1000 м. Перед глазами стремительно проносятся рваные облака, трудно различать наземные ориентиры. Сегодня у меня два парашюта: один — на спине, другой — на груди. Нагрудный считается запасным. Если не раскроется основной, то необходимо прибегнуть к запасному.
Мне необходимо было проверить, откроется ли запасной парашют на спуске при раскрытом уже основном парашюте.
Вот самолет ложится на курс и приближается к расчетной точке сбрасывания; летнаб подходит к люку и кричит:
— Лейтенант Ямабэ, прыгать будете?
— Конечно! — отвечаю я.
В то время я не знал, что по радио с земли уже был передан приказ командира Уэно о прекращении прыжков.
Я прыгаю в белую пучину облаков. Раскрывается основной парашют, и начинается спуск. Меня сильно болтает. Я попал в сильный воздушный поток. Меня бросает то вниз, то вверх примерно метров на 30. Ощущение от болтанки при спуске на парашюте почти такое же, как в самолете. В такую сильную болтанку я попал впервые.
126
Здесь автор допускает преувеличение. Скорость ветра у земли, позволяющая безопасное приземление, не должна в среднем превышать 6 м/сек. (Прим. ред. 1959 г.)