Страница 33 из 52
Мороз приезжал через день и часто оставался с ночевкой, но не выказывал Маше никакого мужского внимания, кроме повышенной заботы и опеки. Она была безмерно благодарна этому красивому, казавшемуся ей самым добрым мужчине, и не увидев от него никаких посягательств на собственную честь, окончательно расслабилась, только изредка гадая, почему он совершенно бескорыстно ей помогает.
Сегодня получив от него новый смартфон, она связалась с Таней, и та объяснила Галине и Тамаре, что их Маша не пропала, а просто уехала на время. И хотя скандала избежать не удалось, Таня его стойко выдержала.
— Машунь, хватит благодарностей, нормально все с твоей мамой. Лучше скажи: как ты? Когда уже признаешься, куда уехала? Увидеться хочу, — тараторила Кулецкая.
— Танюш, к началу семестра приеду. Где и с кем не скажу. Искал меня Горин?
— Искал. Сам приезжал ко мне… Он развелся. Ребята из областной газеты статью писали…
— Даже так, — по щеке покатилась предательская слеза.
Как бы обрадовалась она этому известию еще месяц назад… А теперь? Горько и как-то больно от того, что все шло наперекосяк.
Может все бросить и вернуться? Примет, ведь, раз искал.
Сердце, все еще влюбленное в губернатора, дернулось и болезненно сжалось, а голова, сразу подчинившаяся чувствам, начала искать лазейки и оправдания бывшему.
Сама не понимая почему, Казанцева поддалась порыву и понимая, что Таня своим заявлением разбередила ее рану, начала метаться, уже заранее зная, что в битве с самой собой точно проиграет.
Жизнь одна.
Решено.
Наскоро попрощавшись с подругой, Маша влетела внутрь и стремительно начала собирать вещи. Когда сумка была заполнена ее мизерным багажом, половину которого составляли футболки Мороза, в которых она, как в платье ходила по дому за неимением других вещей, в комнату постучался Роман.
— Ты чего не спишь, маленькая?
Признаться ему, что сдалась? Он должен понять… Наверняка тоже кого-то любил…
Все еще оставаясь в его майке, решила открыть и столкнувшись с янтарным взглядом пролепетала, как будто извиняясь:
— Ром, я решила вернуться…
Высокая, замершая в дверном проёме фигура Мороза всем своим видом выражала напряжение. Сдвинутые брови, губы, сжатые в тонкую линию и жесткий взгляд янтарных глаз — все это говорило не просто о недовольстве, а о самом настоящем бешенстве.
Остановившись посреди комнаты, девушка подняла на него взгляд и уже другим, еще более несмелым и робким голосом добавила:
— Учеба скоро… Я, правда, тебе очень благодарна. Носишься со мной как с маленькой. Приезжаешь почти каждый день. Не могу больше злоупотреблять твоим гостеприимством.
— Ты не злоупотребляешь. Давай завтра поговорим.
— Мне нужно уехать, понимаешь?
— Понимаю, — тихо протянул он, а после минутного молчания добавил, — к нему?
— К нему, — сил смотреть ему в глаза почему-то не было, поэтому Маша, остановившись рядом, уставилась в пол.
— Нет.
— Что значит "нет"?! — хрупкая и босая, она подняла на Мороза большие зеленые глаза и удивленно приоткрыла рот.
— Я тебя не пущу. Переболей этим ублюдком здесь.
— Что значит, нет? — снова повторила девушка и неверяще уставилась на Мороза.
— Нет — это значит нет.
Схватив сумку, Маша, как и была, в его футболке, попыталась протиснуться в дверь, но едва достающая до его плеч, не смогла даже сдвинуть мужчину с места.
С мыслью о том, почему ей на пути встречаются одни бугаи и амбалы, девушка бросилась колотить кулаками по его широкой, будто каменной груди, но потерпев неудачу, через некоторое время обессилено опустилась на пол и вдруг зарыдала в голос.
Ей было жаль себя и свое израненное сердце, рвущееся к Горину, а еще до глубины души обидно, что Мороз все решил за нее, как за ребенка.
— Маленькая ну перестань. Не сейчас, но потом ты поймешь…
— Что ты меня учишь? Ты мне не папочка! Я люблю его! — крик срывался на хрип, заставляя ее давиться слезами, и снова и снова бить его, но Мороз сносил удары молча. Большой и суровый он сидел перед ней на корточках и сжимал челюсти, буравя словно сорвавшуюся с цепи девушку, почерневшим взглядом.
Когда, истерика, наконец, пошла на спад, он силой усадил ее на колени и долго качал, как маленькую, крепко прижав к себе, приговаривая:
— И на руках будет носить и любить как сумасшедший, все для тебя будет делать, по щелчку пальцев все к ногам, верным будет… Только не этот… Другой.
Эти слова, показавшиеся ей полным бредом, были повторены столько раз, что закрепились где-то на подкорке, внутри… И когда Маша, притихшая, но все еще вздрагивающая всем телом после долгой истерики, уснула прямо на руках Мороза — он ей приснился…
Другой…
Она не видела лица, но все стремилась, бежала за мужчиной, уходящим, незримо ускользающим от нее. Бежала… и никак не могла догнать…
13
Татьяна Кулецкая впервые проводила большую часть лета в родном городе, а не у отца в столице. Привыкшая стремиться в огромный город, сейчас она пребывала в настоящей растерянности, потому что сама не знала, что послужило причиной того, что тянуло домой. Так или иначе, интуиция требовала подчиняться своим внезапным желаниям, поэтому пробыв две недели в мегаполисе, девушка вернулась в областной центр.
Сначала этот поступок представлялся огромной ошибкой, особенно после того, как один из людей Мороза позорно изнасиловал ее в коридоре собственной квартиры, но потом случилось кое-что, перевернувшее всю жизнь с ног на голову. Казалось бы, что может быть хуже, чем унижение такого ужасающего масштаба? Теперь все нипочем — думала девушка, справедливо считая свое сердце и закалку каменными после изнасилования. Но главное потрясение было впереди.
Кулецкая — признанная красавица, славившаяся большими запросами и избирательностью в отношении мужчин, вдруг, внезапно для самой себя, по уши влюбилась.
О каких чувствах и влечению к противоположному полу может идти речь после настоящего унизительного надругательства над ее телом и душой? Но все в жизни происходит тогда, когда суждено, поэтому и мужчина, который свел Таню с ума, встретился ей именно сейчас.
Ничего не предвещало беды, когда в один из первых дней пропажи ее закадычной подружки Маши Казанцевой, снова явился Сергей, насильник и по совместительству назойливый поклонник Кулецкой.
— Ну, что ты за мной ходишь? — вымученно вздохнула Таня и смерила в общем-то приятного крупного мужчину брезгливым взглядом.
— Пойдем на свидание? — мягко и ласково начал амбал.
— Сергей, не заводи старую пластинку, мы не с того начали…
Но тут, уже месяц бегающий за ней хвостом мужчина, вдруг сорвался:
— Что ты мне душу рвешь, ведьма?! Тысячу раз уже себя заживо похоронил за то, что было! Я ради тебя на все готов!
Таня вздрогнула от его крика, но очень быстро взяв себя в руки, и посмотрев на осунувшееся лицо Сергея, хитро улыбнулась:
— Все, говоришь, сделаешь?
— Все, — обреченно пробормотал амбал.
— Тогда найди мою подружку, Машу Казанцеву. С ней уже неделю связи нет. Боюсь, что губернатор, псих ревнивый, ее придушил и на пустыре закопал.
— Живая она…
— Где?! — глаза Татьяны загорелись надеждой, и она всем корпусом подалась вперед, заставляя Сергея шумно вдохнуть аромат ее духов.
— Где не знаю, но слышал, как Мороз с ней по телефону разговаривал.
— Это Олег, который?
— Нет, брат его родной, омоновец бывший. Олег его где-то года полтора назад подтянул.
Так Кулецкая узнала о существовании Романа.
Выяснив, что тот самый "Black" по факту принадлежит младшему, а не старшему Морозову, Татьяна приняла единственное, казавшееся ей верным решение и направилась в ночной клуб.
Она узнала его сразу, и дело было даже не в том, что рядом были те самые амбалы, включая Сергея, просто он был идеальным. На голову выше половины присутствующих, накачанный, поджарый… настоящий мужчина. Хотелось встать на носочки, протянуть руку и потрогать короткие темные волосы на голове, потереться носом о жесткую щетину на широком волевом подбородке. Было в нем даже какое-то незримое сходство с Гориным, с той только разницей, что у губернатора были светло-голубые глаза, а у Романа они казались темными.