Страница 7 из 17
И все было идеально. Реклама шла, люди звонили и приходили, бронировали комнаты, продюсер потирал руки в надежде на прибыль, но…
Это началось спустя пару дней после нашего заселения. Тихий, но от этого не менее пронзительный детский плач. Поначалу мы успешно игнорировали его – все же ремонт только начался, шумоизоляция на нуле, а соседи… Ну, соседи – это такие товарищи, которые вовсе не товарищи и способны на многое. Мало ли, кто там у них плачет, правильно? Да, это мешало, особенно мне – я вообще не фанат громких раздражающих звуков – но плач ведь не музыка, которую можно попросить сделать потише. Тут уж, как говорится, терпи, родная…
Я и терпела. И друзья мои терпели. И даже после ремонта мы все продолжали терпеть, потому что мелкий орущий нытик не думал затыкаться. Он начинал свои концерты к вечеру, когда мы как раз собирались ложиться спать, и заканчивал дай бог под утро, когда я догрызала последнюю наволочку в надежде наконец-то заснуть. Беруши помогали, но, во-первых, хреново – звук все равно был слышен, мерзкий такой, ввинчивающийся в уши, а во-вторых, попробуйте как-нибудь сами поспать в берушах ВСЕ время. Такой себе эксперимент, поверьте.
Но самая жесть началась, когда люди стали заселяться к нам. Они жаловались на плач, просили нас, как главных, сделать уже что-нибудь с этим, а потом, когда понимали, что мы – и качественная звукоизоляция – бессильны против малолетнего орущего тирана, просто съезжали, не отбыв и половины оплаченного срока. Это были убытки, причем серьезные, и продюсер начал косо смотреть в нашу сторону – его идея не окупалась, и ему, понятное дело, это не нравилось.
Вот тогда мы и решили действовать. И для начала прошлись по соседям, в надежде выяснить, кто из них так не любит спать по ночам и своих детей. Но…
На этаже над нами жили исключительно пожилые люди, у которых дети, если и были, то в силу возраста уже не ревели белугой навзрыд. А на этаже под нами… вообще никто не жил – там кто-то умный тоже устроил себе арт-пространство без шума и соседей, выкупив все, отремонтировав, но так и не заехав по неизвестной причине.
Но мы свое детище терять не хотели никак, так что, прикинув, как далеко может распространяться звук, прошлись еще и по остальным соседям. И, да, как вы, наверно, уже догадались – ни у кого в доме НЕ БЫЛО детей! А на вопросы про плач соседи просто крутили пальцами у висков, мол, что с этих творческих, чокнутых, взять.
Ситуация приобретала какой-то просто критический оборот. Чтобы раз и навсегда убедиться, что дело не в соседях, мы установили дежурство, и по очереди обходили квартиры по ночам, прислушиваясь к каждой запертой двери – а ну как врут, да рыдают? Но, нет, из всех квартир доносилась исключительно тишина. Только вот так не бывает же, чтобы звук был, а его источника не было. И мы стали прослушивать стены.
Если честно, в тот момент, когда за несущей стеной между моей комнатой и общим коридором, раздался четкий звук все того же плача, у меня на голове зашевелились волосы. Потому что стена эта была обшарена мной вдоль и поперек еще на этапе ремонта, и я могла точно сказать, что никаких воздушных прослоек или вентиляции в ней просто не было. То есть, звук шел именно ОТ СТЕНЫ, а не от соседей, как мы считали раньше. То, что плакало по ночам, было В СТЕНЕ, внутри нее…
Если бы меня тогда спросили, чего я боюсь сильнее – штрафа от продюсера или неизвестной хрени в стенах, я бы… А вот честно, не знаю, что ответила. С одной стороны мы рисковали попасть на деньги, а с другой… Лично в моей картине мира стены никогда не плакали. Еще и так пронзительно, буквально ввинчиваясь в мозг, как от сильной боли…
По-хорошему надо было собрать вещи и валить куда подальше. Но проект было жалко, сил наших было жалко, так что мы остались. И занялись тем, чем никогда в жизни не думали заниматься – устроили регулярные сеансы экзорцизма. Ну, вернее, брали из сети обряды по изгнанию нечисти, не слишком веря и понимая, что именно мы делаем, и повторяли их по очереди, в надежде, что какой-то из них сработает. Ночевали тоже исключительно вместе, потому что… страшно было, да. Жутко просто. В основном от бессилия, противного понимания, что в случае реальной опасности мы ничего не сможем сделать.
В конце концов после очередной бессонной ночи я просто сломалась. Мне уже не хотелось ничего, даже страх куда-то пропал. Не зря ведь говорят, что самая страшная пытка – это пытка бессонницей. В этом критическом для себя состоянии я просто схватила первое попавшееся – большой топорик для мяса (он в ту пору все время лежал у меня под кроватью) – и пошла лупить по стене в надежде, что это НЕЧТО заткнется, наконец.
Как оказалось, не всю стену я проползла с мастерком в руках. Старые перекрытия никто и не подумал менять, новую звукоизоляцию положили поверх них, потом отштукатурили бутерброд и сдали нам. Когда штукатурка отвалилась, звукоизоляция распалась, а перекрытие треснуло в трех местах…
Вот тогда я и увидела ее. Нишу. Небольшую, размером может с две моих ладони. Судя по следам паутины и грязи, эта ниша изначально делалась как тайник и никогда особенно не использовалась. А вот внутри нее…
В этой нише, среди паутины и пыли лежали… кости. Я не анатом, так что не могу точно сказать, кому именно они принадлежали. Но я – художник, так что отличить человеческие останки от останков, например, животных, вполне в состоянии. А это были человеческие кости. Маленькие человеческие кости. С крошечным черепом, на котором сохранились еще характерные провалы от несросшегося до конца родничка.
Это было… Даже сейчас, спустя годы после того ужаса, у меня нет слов описать свои чувства в тот момент. Паника жуткая, ужас, охватывающий конечности, полное нежелание принимать то, что видишь, за реальность… Я просто НЕ ВЕРИЛА, не хотела верить в то, что вижу…
Пока я стояла там с этим жутким молотком перед ужасной картиной, мои приятели вызвали продюсера и полицию. Кости забрали, общагу нашу хотели опечатать, но решили не травмировать и без того травмированных нас, продюсер уже на следующий день прислал рабочих, которые проверили все стены в доме и отремонтировали разрушенную мной…
Нет, имени-отчества безымянного младенца мы так и не узнали – по оценке эксперта тем костям лет было, дай бог, чтобы не столько, сколько самому дому. Но на всякий случай, и просто по-человечески пожалев бедного младенца, косточки мы забрали и закопали на кладбище, как и положено. Вот только… Мы думали, что, найдя источник звука и упокоив его, мы избавимся и от плача.
Мы ошибались. Стало хуже.
С тех пор, как кости опустили в землю, плач стал раздаваться по всей квартире буквально постоянно. Днем, ночью, стоя в ванной или готовя у плиты мы слышали его. И… видели? Наверно. Потому что ничем другим я так и не смогла объяснить те странные маленькие тени, которые то тут, то там появлялись в разных концах квартиры. И следы на полу, как от маленьких детских ножек. И вещи… Наш «малыш» почему-то полюбил таскать у нас разные вещи – цветные заколки, банки с красками, мелкие шарики и игрушки. Он не крал их и даже не прятал, только разбрасывал по квартире, пачкая все вокруг.
Долго в такой обстановке мы не прожили. Это ОЧЕНЬ страшно – жить в квартире с призраком, которого мы сами и разбудили. Мы съехали где-то через неделю после того, как стало окончательно понятно – это не закончится. Выплатили неустойку и постарались забыть о нашем проекте мечты как о страшном сне. Насколько я знаю, продюсер все же поимел с квартиры денег, сдав ее каким-то толи сектантам, толи просто любителям мистики, я не слишком интересовалась их вероисповеданием.
На самом деле эта история на мне никак не сказалась. Я все так же рисую, пару седых прядей закрашиваю в яркие цвета и старательно делаю вид, что никакого отношения к мистике не имею. Единственное – теперь я всегда стараюсь снимать только новостройки. В них тоже могут быть сюрпризы, конечно, но… Не такие. И это меня успокаивает.
Она – призрак?