Страница 2 из 6
Эти его выходы из-за печки напомнили мне о том, как мы в детстве вместе со старшей двоюродной сестрой устраивали концерты для наших родственников. Сестре каким-то образом удалось меня убедить, что мы прямо-таки обязаны спеть и сплясать для родителей, которые навещали нас раз в неделю, поскольку отправляли на все лето к бабушке (Царствие ей небесное, святая была женщина). Это не больше не меньше наш дочерний долг – развлечь их субботним летним вечером (и это, надо сказать, довольно регулярно повторялось; я вообще тогда довольно легко велась на всяческие разводки). И вот мы старательно готовили программу и реквизит, состоявший в основном из бабушкиных же платков и шалей. И выходили мы с песнями, танцами и акробатическими этюдами именно из-за печки, поскольку она отделяла небольшой закуток условной кухни от всего остального пространства единственной комнаты. Где к тому времени уже расположилась вся наша немногочисленная, но весьма благодушно настроенная аудитория…
Как я много позже поняла, у меня было очень счастливое детство.
Камин я в итоге так и не начала. Зато мне приспичило вдруг срисовать австралийские монеты. Которые я совершенно случайно обнаружила у себя на книжной полке. Начиная с увесистого профиля Елизаветы и заканчивая уютно сложенными на пузике лапками ехидны. Но это я вам завтра расскажу – откуда и как они у меня появились.
04 ноября 2021.
А появились они на самом деле довольно закономерно. 2018й, чемпионат мира. Играют все со всеми, наши с ненашими. И, как сейчас помню, была у меня отчетливая мотивация – надо уехать из города на то время, пока тут особо напряженное столпотворение. И уехала я не в глухое село, как можно было бы ожидать, а в Сочи. И только когда я меня не смогли сразу заселить в заранее забронированный и предоплаченный хостел – вот тогда только до меня дошла вся нелепость моего поступка. Испанцы, бразильцы, австралийцы. Наверняка еще и представители других национальностей, но это кого точно помню. Так вот. Его звали Брендан. Он из маленького городка на юге Австралии. Он ни слова не понимал по-русски. А администратор соответственно ни слова по-английски. Гугл им, конечно, в помощь, но все равно неудобно. А тут как раз я подвернулась. Несколько дней мы гуляли в Сочи. Еще через три месяца вместе ездили в Тбилиси. И еще через три – в Будву и Тиват. Но будущего у нас все равно не было. И, наверное, быть не могло. Но надо же было проверить… И до сих пор мне до конца не ясно – была ли это наша личная несовместимость или культурная. В Тбилиси, как известно, стоит памятник Мимино. И вот я попыталась однажды объяснить, какой это чудесный, глубокий и невероятно смешной фильм. На третьем предложении я заглохла со своим культпросветом.
В память обо всей этой фантасмагории остались несколько монет. На аверсе Елизавета. На реверсе утконос. Или ехидна. Или лирохвост. Уж не знаю, как Елизавета себя ощущает себя в таком соседстве. Но утконос выглядит довольным.
Это то что называется в учебнике Revise and check. Только сразу за сорок лет, а не за параграф. Что ты помнишь? Что у тебя осталось? Что улетучилось навсегда, будучи слишком легкой фракцией?
Как все-таки прекрасно, что много лет подряд живут в этом городе люди, с которыми ты так давно знаком, и не видевшись месяц, два, пять, год, два, три, можно просто написать и увидеться и продолжить разговор с того же места. Это ли не чудо. Мне кажется, когда мы все прекратим нынешнюю форму существования, мы продолжимся в каких-то иных. И аналогично две-три формы спустя можно будет как-то связаться со старым знакомым и продолжить.
Не так давно я работала по просьбе хорошего знакомого администратором в его фотостудии. Оплата копеечная, но и работа не пыльная. Добрый день, проходите пожалуйста, деньги положите вот тут, как жаль что вам уже пора; добрый день итд. Опять же, перлы. Довольно часто, собираясь на фотосессию, люди забывают какие-то детали одежды. Или обувь. Самое эпичное, конечно, это забытый фотоаппарат. Женщина, хорошо за 50, в леопардовых лосинах, с вызовом – вы же профессионал, найдите удачный ракурс, ведь именно этот наряд меня удивительно стройнит! Бедные фотографы… Лишь на первый взгляд их ценник кажется диким. Но стоит послушать хоть раз все вот это и начинаешь совершенно искренне считать, что им еще и не доплачивают за эту каторгу с элементами шапито.
И вот сегодня в ленте снова – наш новогодний интерьер, ждем вас за чудесными снимками. Высокий сезон продлится до середины января. Нежность, белоснежность, фонарики, волшебство. Семейные сессии, пижамы с оленями массово. Мама, я устал! – Улыбайся, я сказала! Еще полчаса!
Улыбайся. Еще хотя бы полжизни.
Глава 2.
4 ноября. Вечер.
НФ приснопамятная. Нелли Федоровна. Первый курс, истфак. Она была сурова настолько, что если ты получал тройку, то уже вполне мог начинать себя уважать. Ее монография, бережно мною хранимая во всех переездах, хотя и не перечитываемая с тех пор. НФ не стало в 2003м. Летом того же года я, будучи слегка беременной, оказалась в санатории за общим столом с двумя выпускницами того же факультета. Мне недавно исполнилось 21. Они раза в два старше меня. Разговорились. Когда я сообщила о смерти НФ, они расплакались прямо за завтраком. Всего за столом нас было восемь отдыхающих: я, мой брат, две этих барышни и семья из 4х человек. И вот в одно из первых утр работница столовой, со свойственной всем сотрудникам советского общепита тактичностью, подошла и шваркнула на стол дополнительную порцию не помню чего со словами – «это для беременной». Обе женщины подпрыгнули как ошпаренные и одновременно выпалили, вытаращившись друг на друга: «ты беременна?!» а я, не понимая их изумления, говорю – нет, это для меня (чисто умытое дитя, стриженная под мальчика, наивные разговоры). И тут они еще раз подпрыгивают на своих местах и теперь уже ко мне обращают тот же вопрос.
Еле вспомнила, почему я сейчас вспомнила о НФ. Потому что в тексте, который читаю последние недели (Юваль Харари, Сапиенс), мне встретились шумеры. И шумеры потянули за собой эту нить. Этот текст прекрасен и не нуждается в моих дифирамбах, он и так их получает предостаточно. Разоблачение современного мышления во всех его ипостасях. Например, всеобщее увлечение туризмом. Как погоня за впечатлениями и как способ разрешить какие-то внутрисемейные конфликты и кризисы. Свозить жену в Париж развеяться. «Состоятельному человеку в Древнем Египте никогда бы не взбрело в голову разрешать кризис в отношениях, взяв жену в отпуск в Вавилон или на шопинг в Финикию. Вместо этого он мог построить для нее роскошную гробницу, о которой она всегда мечтала». Как сложно увидеть в своей собственной голове то, что туда вколачивалось столетиями. Спасибо автору за этот титанический труд.
Дочь позвала ужинать.
Не знаю, как так получилось, но кулинарию я ненавидела всегда. И готовила только потому, что надо же нам всем как-то не умереть с голоду. В качестве побочного эффекта – дочь к своим 18ти отлично готовит. Сын в его 15 вполне освоил базовые навыки холостяка. Я считаю, моя родительская миссия уже во многом выполнена. А всего то лишь не надо было заморачиваться за разносолы. Хотя это безусловная и абсолютная магия – из набора ингредиентов создать нечто совершенно иное, несводимое к простой сумме слагаемых. Зельеварение. (Прекрасная кстати игра, одна только номенклатура чего стоит – эликсир забвения, раствор-оберег, незримый страж. Я уже не говорю о чудесной графике. Моя огромная благодарность ее создателям). И варенье – это, пожалуй, единственное, на что я согласна тратить энергию. Конвертирование сил и времени в густое, сладкое, с кислинкой, прозрачное, тягучее – это равноценный обмен, я считаю, это я согласная.
Однажды в деревне я совершила преступление. Случайно перевернула целый таз клубничного варенья. Которое остужалось, будучи поставленным на крепкую доску, положенную поперек сеточной кровати. Разве я виновата, что единственный книжный шкаф располагался именно там, на веранде, над изголовьем именно этой кровати? Так я бабушке и сказала, когда она увидела, как результат ее несколькочасовых трудов растекается по полу. Мне было дико стыдно. Возможно, сильнее всего в жизни. Но бабушка – я уже говорила, что это была святая женщина – молча тяжело вздохнула, собрала пригоршнями то, что можно было собрать и отправилась кипятить зелье заново. Насколько мне известно, она никому об этом эпизоде не рассказывала.