Перестрелка Шарпа

— Молодец, Дэн, — процедил Шарп, соображая, почему французы убрали баррикаду. Ответ был очевиден. Они ждут подкрепление. Гусары удерживают мост, чтобы пропустить толпу лягушатников на другой берег. Для того, чтобы они порезвились на британских путях снабжения, и вина за это лежала на Шарпе.

— Господи Иисусе! — выругался Шарп.

— Похоже, он сегодня не на нашей стороне, — сказал Хэгмен.

Единственная хорошая новость заключалась в том, что Харпер и его люди вернулись обратно через реку без потерь. Они отошли на милю к западу и переправились через реку на рыбацкой лодке. Возвращение этого ирландца и двадцати стрелков обнадежило Шарпа, но он не знал, как поступить. Позволить убить их в безнадежной атаке на форт?

Шотландец Маккеон присел на корточки рядом с Шарпом. Он закурил маленькую закопченную трубку и указал ею на форт.

— Напоминает то ужасное место в Индии, капитан.

Шарп подумал, что Маккеон пьян. Форт в Сан-Мигеле был совершенно не похож на Гавилдхур. Форт в Индии был построен на вершине скалы, на головокружительной высоте над плоскогорьем Декан, а форт Сан-Мигель был развалинами возле реки.

— Не вижу ничего похожего на Гавилдхур, — сказал Шарп.

— Можа и нет, — сказал Маккеон, вытряхивая трубку об камень. — Но парни с косицами тоже считают, что внутрь есть единственный путь. Его они и охраняют, но есть и черный ход, капитан, всегда есть черный ход. Вы были тем, кто нашел его в Гавилдхуре. — Он указал мундштуком трубки на форт. — Видите ту здоровую трещину?

Маккеон указывал на зазубренную трещину, проходившую по затененной западной стене почти до самого верха. На секунду Шарп подумал, не считает ли шотландец, что рота заберется на стену, а затем увидел возможный третий путь наверх — обрушившуюся секцию каменной кладки. Выглядела она как небольшая пещера и была скрыта плющом, но Маккеон был прав. Это был черный ход, и проворный парень смог бы протолкнуться сквозь щель, но дальше что? Шарп не видел эту дыру изнутри форта и не знал, куда она приведет.

— Сержант Харпер?

— Сэр.

— Если какой-нибудь лягушатник высунет башку — стреляй в нее.

Стрелки смогут держать французов вне поля зрения и те не увидят, что замышляет Шарп. Он расстегнул пояс, снял палаш, который мог звякнуть, и с винтовкой за спиной пробежал через пустырь к стене форта. Ни один француз его не заметил, они старались не высовывать головы над стеной. Может они и захватили форт, но к возможностям винтовки питали заслуженное уважение.

Карабкаться на стену было очень тяжело. Пожалуй, даже тяжелее чем в Гавилдхуре. Там скала была крутая, но не полностью вертикальная, а также росли кустики, за которые можно было держаться. В проломе форта было достаточно опор, но он пролегал слева направо, и Шарпу приходилось отыскивать в старой ветхой стене опоры и для ног тоже, но он втаскивал себя наверх, все время ожидая выстрела, и наконец добрался до толстой ветки плюща. Стало легче. Заодно под ногу подвернулась хорошая опора, и последним усилием он втянул себя в дыру.

Дыра оказалась меньше, чем выглядела издалека, но Шарп повернулся боком и протиснулся между камнями. Винтовка зацепилась за ветку плюща, мундир терся об острые края камней, но он выпутался, и проталкивался, пока голова не оказалось внутри форта. В нос шибанула страшная вонь, и поначалу он ничего не видел из-за мрака, затем узрел над собой лучики света, услышал шаги по деревянному настилу и понял, что попал в помещение над кладовой с круглым потолком и деревянным полом. Извиваясь, он пробрался внутрь и удивился, что достиг цели. Нечего было и думать начинать отсюда атаку. Слишком долго карабкаться на стену, и места внутри хватало только для одного человека, но даже если бы все смогли здесь уместиться, дальше-то что? Они окажутся в ловушке между этажами. Постепенно привыкнув к сумраку, он увидел, что потолочные балки как будто обмотаны какими-то тряпками, но затем он вдруг понял, что это тысячи летучих мышей висели вниз головой, держась за потолок. «Проклятье», — прошептал он, стараясь забыть о летучих мышах, посмотрел перед собой и увидел, что все помещение изобиловало крепежными брусьями, в основном небольшими, но все они поддерживали изогнутое каменное перекрытие, покрытое толстым слоем помета летучих мышей. Вонь от него была еще та.

Раздался винтовочный выстрел, затем еще один. Француз прокричал тревогу где-то над Шарпом, а кто-то засмеялся. Шарп выглянул в отверстие и увидел два облачка дыма, клубящегося рядом с домами, где прятались его люди. Он протолкнулся в щель назад и поманил пальцем Перкинса, самого молодого и шустрого из его стрелков.

Перкинс вылез из травы и пополз к подножию стены и снова французы его не заметили, опасаясь из-за стрелков высунуть голову.

— Перкинс, слышишь меня? — шепотом позвал Шарп, и когда Перкинс кивнул в ответ, сказал ему что хотел, а потом наблюдал, как парнишка бегом возвращается обратно в деревню. Теперь Шарп мог только ожидать, поэтому устроился в дыре поудобнее и слушал, как французы вышагивают в паре дюймов над его головой. Он чувствовал запах лошадей, табачного дыма, потом услышал, как кто-то спросил по-английски с французским акцентом:

— Вы были здесь главным, майор?

— Ну, в общем-то, да, в целом, я, — ответил Таббс. Но защита форта была возложена на офицера стрелков. Его зовут Шарп.

— Он разочаровал вас, майор, — сказал француз. — Его люди бежали как антилопы!

— Это позор, — сказал Таббс. — Если вы меня обменяете, я доложу об этом куда следует. Но он офицер только на время войны, Пелетерье, только пока идет война.

— Как и все мы, — сказал Пелетерье.

— Шарп — выходец из рядовых, — пренебрежительно сказал Таббс. — Подобные вещи происходят во время войны, знаете ли. Парень был неплохим сержантом, а потом они пришили на мундир ярд галунов и ожидали, что он поведет себя как джентльмен. И к чему это привело, видите?

— Я тоже вышел из рядовых, — сказал Пелетерье. Таббс замер на пару секунд и притих. Француз рассмеялся. — Еще вина, майор? Оно умерит горечь поражения.

Вот ублюдок, подумал Шарп, имея ввиду Таббса, а не чертового лягушатника, потом прополз к отверстию, поскольку к нему приближался Перкинс вместе с Купером и Харрисом, тащивших что-то, завернутое в одеяло. Перкинс же притащил подобие веревки, связанной из десятка мушкетных ремней, встал близко к стене и со второй попытки забросил один конец веревки Шарпу, а второй привязал к первой связке.

Поднять обе связки оказалось делом пяти или шести минут. Столько времени занял не собственно подъем, а протаскивание свертков между груд камней в узкую щель, и Шарп с ужасом ждал, что французы услышат суету, да и летучие мыши, встревоженные шорохом, хлопали крыльями.

— Могу я выйти на стену? — голос Таббса раздался так близко, что Шарп вздрогнул.

— Разумеется, месье, — ответил Пелетерье. Но для вашей безопасности я составлю вам компанию. Вдруг вы высунете голову за стену, а тут — бабах!

Шарп услышал звуки шагов по лестнице, затем начал сваливать в кучу содержимое поднятых свертков между короткими косыми брусьями, поддерживающими потолок. Перкинс справился отлично. Тут была сухая солома, огниво и даже банка масла, пожертвованная крестьянином. Шарп все это перемешал, вылил на древесину и солому масло из лампы, затем с содроганием зачерпнул указательным пальцем липкого помету летучих мышей.

Его винтовка была заряжена, так что он постарался не зацепить курок и не высечь искру, пока не закрыл запальное отверстие, поднес винтовку к отверстию в стене, чтобы лучше видеть, оттянул кремень и легким прикосновением пальца помазал пометом запальное отверстие, затем зачерпнул еще помет, заткнул им ствол винтовки и тщательно вытер палец.

Теперь он достал патрон, разорвал его и вынул пулю.

Почти весь порох он высыпал на огниво, но оставил щепотку и посыпал кусок бумаги, которая теперь была закрыта внутри винтовочного замка. Он взвел курок, поморщившись от громкого щелчка и когда рядом не было французов, которые могли что-нибудь услышать или увидеть, нажал на спуск.