Страница 324 из 343
Ночь он провёл в гриффиндорской гостиной, это точно, и ему снился сон. На подоконнике сидел Джим, болтая полупрозрачными ногами, и Гарри жаловался ему на Мореллу. Она совсем не любит Рона, - сокрушался он, и Джим поддакивал. Они пили красное годриково вино, по очереди передавая друг другу украшенный инкрустацией рог. Джим периодически заявлял, что Гарри уже, дескать, хватит, а Гарри, смеясь, возражал, что как же хватит, когда они только начали, и в конце концов привёл неопровержимый аргумент в свою пользу: «Как с Вольдемортом сражаться, так мне можно, а как вино пить, так сразу хватит? Нечестно получается», и с этим доводом Джиму пришлось согласиться. Потом Джим передал ему привет и подарок от Годрика, а Гарри тоже передал Годрику привет и подарок от себя, и поспешил похвастаться перед приятелем своими свежесочинёнными стихами. Поскольку как раз обнаружилось, что журнал потерялся, Гарри тут же сочинил новые стихи, записав их пальцем на морозном стекле, и Джим согласился, что это очень хорошие стихи, и его бывший господин Малик-бей очень талантлив. Чем закончился такой приятный сон, Гарри не помнил. Наверное, в этом было виновато пробуждение – оно вышло совсем не таким приятным.
Неласковая рука грубо встряхнула его за воротник. Гарри с трудом разлепил веки. В кадре сфокусировался мутный и мрачный профессор Снейп. Профессорская мутность постепенно уступила место резкости, на вкус Гарри, даже чересчур пронзительной, а профессорская мрачность никуда не делась. Пока Гарри боролся с собственным желудком, отчаянно рвавшимся наружу, Снейп многообещающе молчал.
- Доброе… - начал Гарри и сообразил, что во-первых, утро никак нельзя было назвать добрым, и во-вторых, что из пересохшего, как пустыня Сахара, горла не вырывается ни звука.
- То, что вы пытаетесь с таким трудом из себя выдавить, звучит несколько неуместно, - проворчал профессор, глядя на Гарри без малейшего сочувствия. – Так что не старайтесь. Вчера вы изволили сообщить профессору Джонсу, что я назначил вам дополнительное занятие по зельеварению, не так ли?
Как ни трудно это представить, от этих слов Гарри стало ещё хуже.
- А как вы сюда попали, сэр? – сумел произнести он. Мутило отчаянно.
Снейп поднял бровь:
– Не помните? Вы вчера забыли закрыть за собой дверь. А дама с портрета задержалась на рождественской вечеринке в хуффльпуффской башне... Так по поводу занятия. Вначале я не имел намерения покрывать вас и собирался сказать коллеге, что вы его попросту обманули. Но потом решил всё-таки сохранить вам лицо, предположив, что возможно, вы просто пытались таким замысловатым способом передать мне свои пожелания относительно программы обучения. Если так, то это весьма похвально, и я не могу препятствовать вашему порыву к знаниям, несмотря на праздники. В следующий раз не стесняйтесь, можете попросить меня прямо, а не через профессора Джонса, и я постараюсь пойти вам навстречу. – Снейп явно получал удовольствие от издевательств над Гарри, хотя тот в данный момент не был способен оценить изощрённый профессорский юмор. – Так сегодня я жду вас в лаборатории. Через полчаса, - закончил Снейп. - Потребности завтракать, как я полагаю, вы не испытываете, так что полчаса вам должно хватить с лихвой. Напомню вам ещё раз о необходимости закрывать за собой проход в гостиную: время сейчас неспокойное.
Дверь за профессором закрылась.
Это было ужасно. Гарри со стоном схватился за голову. Внутри происходило грандиозное побоище, битва при Гастингсе или Ватерлоо: топотали кони, долбя подковами в висок, рвались снаряды и грохотали пушки.
- Пить… - простонал Гарри. Из пальцев выпал судорожно зажатый в них предмет. Гарри машинально поднял его и поднёс к глазам. Пустой рог. Рог Годрика… Окованный серебром и с инкрустациями – подарок Годрика… Так это был не сон? Здесь был Джим? Они разговаривали? Джим передал ему привет от Гриффиндора? И рог? Гарри поднял глаза – на стекле поверх изысканных морозных узоров темнели невнятные разводы, в которых угадывались следы от пальцев. Прочесть по ним что-нибудь не представлялось возможным. К счастью… Стихи канули в лету вместе с опьянением. Осталось похмелье – и это было невероятно гнусно. Гнуснее, пожалуй, была лишь необходимость идти на занятие к Снейпу. Надо же было так вляпаться…
Что же он передал Годрику в качестве ответного подарка? Надо надеяться, нечто такое, за что не придётся краснеть. Гарри с ужасом оглядел себя и гостиную (вроде всё на месте), с трудом встал, поплёлся наверх, в спальню. Выпил воды из предусмотрительно оставленного Винки графина и приступил к обыску. Болело всё, что могло болеть. В результате обыска обнаружилось исчезновение Поющих Поганок. Гарри обессиленно сел на пол и захохотал. От смеха заболело и то, что болеть не могло. Годрик, получивший в дар Поющие Поганки – это было чересчур. Оставалось надеяться, что подарок Основателю понравится – почему-то Гарри в этом не сомневался…
В подземелье Снейпа Гарри оказался не через полчаса, а через сорок пять минут – лишние пятнадцать минут он потратил на контрастный душ, немного облегчивший его мучения.
Профессор ждал его за кафедрой, и вид его не предвещал ничего хорошего.
- Вы опоздали на пятнадцать минут, Поттер.
Гарри счёл лучшим промолчать.
- Кстати, это ваше? Нашёл в холле вчера ночью.
Гарри взглянул и замер. В руках Снейп держал знакомый журнал с вложенной в него ручкой-подарком – на той самой странице с фотографией Феррари – где, неожиданно вспомнил Гарри – он записал свой первый злополучный стих…
- Моё, - выдавил Гарри. – Отдайте…
Но учитель не спешил, с неторопливостью опытного садиста раскрыв журнал.
- Вам нравятся автомобили, Поттер? Может быть, вы даже умеете ими управлять?