Страница 319 из 343
Инь поставила на ноги мадам Хуч и Иррегуса-Штрауса и покинула Хогвартс, Гарри скучал по весёлой художнице и отправлял ей примерно по письму в неделю, в которых рассказывал о Валери, об Основателях, о Гриндельвальде… обо всём, что произошло с ним за последние полгода, кроме Мира Теней. О нём он рассказал ей во время болезни, и не хотел возвращаться к этой теме – было страшно. Но Инь умела читать между строк: «Не бойся Гарри, всё закончится хорошо, я верю. Валери очень сильная». Это письмо Гарри, сам себя стыдясь, засунул под подушку вместе с подаренным Валери томиком «Гамлета», и по вечерам перечитывал то одно, то другое, твердя как заклинание «всё будет хорошо, она сильная, она выберется». Но чаще он переставал верить, что вообще кто-то вернётся, и что вообще существовали другие ученики Хогвартса кроме него, а порой и он сам себе казался героем старой скучной книги, которую давно никто не читает, и потому плохо написанный персонаж постепенно растворяется в реке забвения. Возможно, будь рядом с ним хоть кто-то из сверстников, и пустующий замок не наводил бы на Гарри такую хандру и уныние, но общаться было не с кем, а в последнее время и не хотелось. Юноша вдруг почувствовал, что становится таким же нелюдимым мизантропом, как Снейп.
Перси Уизли сделал карьеру в Отделе Тайн и сразу после похорон Билла вместе с Моуди уехал в Болгарию для совместных с тамошними аврорами поисков сторонников Вольдеморта. Перси прислал Гарри одно короткое письмо, дышавшее секретами и недоговоренностями, где просил писать иногда маме, что юноша и исполнял по мере сил. На похоронах Гарри не присутствовал, поскольку сразу после победы над дементорами свалился с тривиальным гриппом, чему был скорее рад. Родители друга навестили его на следующий день. Визит оставил у Гарри тяжёлое и, из-за высокой температуры, смазанное впечатление: покрасневшие от слез белки Молли Уизли и её горячие объятья, мешки на лице мистера Уизли и его молчание, собственные полубредовые рассказы о Роне и Джинни, кишащие повторами и умолчаниями, и очередные обещания присылать сов.
Когда выдавалась хорошая погода, Гарри летал на на казённой школьной метле. Отрабатывал квиддичные приёмы, однажды полдня извел на обманку Вральского, стараясь достигнуть совершенства, в итоге чуть не врезался в толстую берёзу, растянул сухожилие на запястье и отправился домой пешком. Совсем недавно выпал пушистый свежий снежок, и мягким слоем прикрывал старый крепкий наст, идти было легко и приятно, позади оставалась цепочка его следов, мороз покусывал разгоревшееся от тренировки лицо. Три ниточки кошачьих следов пересеклись с тропинкой, Гарри улыбнулся: он несколько раз видел, как они бегали втроём – осиротевшая миссис Норрис, прибившийся к Гарри в отсутствие хозяйки рыжий Косолапсус и … МакГонаголл. Да, пожилая преподавательница Трансфигурации предпочитала проводить редкое свободное время в облике кошки. Если учесть рассказ Сириуса о том, что именно способность к анимагическим превращениям спасла ему в Азкабане психическое здоровье, в причуде профессора имелась некоторая логика – возможно, в теле животного магическая энергия восстанавливалась быстрее. К тому же свежий воздух, компания… интересно, о чём говорят между собой кошки? Гарри невольно поискал глазами три пушистые спинки – да, вот они, мелькают за кустами барбариса. Чтобы не смущать их, он двинулся в противоположную сторону и почти у берега озера наткнулся на небольшую статую. Со стороны воды она выглядела серебристо-серой глыбой камня, очень светлого, чуть-чуть мерцающего искорками, что создавало ощущение жизни и… шелковистости что ли? Гарри затруднялся сформулировать, но материал определенно притягивал взгляд и вызывал желание прикоснуться.
Гарри обошёл вокруг камня и только тогда понял, что это скульптура. Человек в плаще сидел, облокотившись на каменную глыбу как на спинку кресла, вольно вытянув ноги, и смотрел вдаль, поверх головы Гарри. Длинные волосы, спокойное изящество позы, неземная красота черт – нет сомнений, это Глор! Откуда он здесь взялся? Гарри остановился, отупело вглядываясь в смутно знакомые черты: было очевидно, что статуя сделана давно, вон, мох у основания камня, а мох растёт долго. Недоумевая, он отошёл подальше и присел на корточки, положив метлу рядом. Сидел и смотрел на грустящего среди заснеженного березняка эльфа, гадал, является ли непонятно откуда взявшаяся статуя результатом изменений в прошлом, или всё же она была здесь раньше? Предавался воспоминаниям, нахлынувшим внезапно, как тёплый дождь, и не причинявшим обычной боли, светлым и щемящим, и жалел, что рядом с ним нет Сьюзен. Сколько всего он бы мог сказать ей теперь! Он бы говорил несколько дней без умолку, извергал бы слова потоком, чтоб она утомлённая, велела ему заткнуться и забыла то дурацкое молчание и сомнение. И он бы заткнулся… Гарри представил, как именно бы заткнулся, теплая волна обдала его, а ресницы мечтательно опустились. Из-под полуопущенных ресниц эльф казался особенно живым, а садящееся в морозный дым солнце породило вечернюю игру зыбких теней у подножия статуи. Будто множество домовиков окружили эльфа, а он, не глядя на них, всё же был рядом и вместе с ними. Без магии домовиков тут, конечно, не обошлось: Гарри чувствовал растворённое вокруг волшебство, как чувствовал когда-то энергию каменного круга на пустоши, и в пещере на Инисавале.
«Спрошу у Винки», - решил Гарри и с неохотой встал. Помахал Глору на прощанье. Багровое солнце садилось за лес, мороз усилился, и деревья начали потрескивать, Гарри шёл, с хрустом проламывая красный закатный снег и с тоской думал о предстоящем Рождестве. Не будет ни Хагрида, ни ёлки, не веселья. А потом каникулы, которые он проведёт один в замке, и не будет даже учёбы. Дядя Невилла, профессор Джонс на прошлом занятии пригласил его провести каникулы у Лонгботтомов, сказав, что Дамблдор не будет против, и теперь юноша раздумывал, не согласиться ли? Перспектива долгих занудных вечерних бесед со строгой и странноватой невилловской бабушкой начинала казаться Гарри приятной по сравнению с предстоящими ему длинными одинокими зимними вечерами в Хогвартсе. Вспомнились посиделки с Годриком, такие уютные, домашние… «Напьюсь, - нелогично подумал Гарри. – Пойду в «Кабанью голову», нет, там слишком мрачно, лучше в «Три метлы», куплю усладэля, огневиски мне ведь все равно не продадут даже в Рождество, хотя, кто знает…»