Страница 135 из 343
— Прекрасный сэр!!!
Эту реплику Гарри оставил без ответа. Красномордый пошевелил по тараканьи рыжими усами, почесал конопатый нос-картошку и осведомился о чём-то на незнакомом Гарри наречии. Гарри только виновато руками развел: не понимаю, мол. Низкий лоб незнакомца аж сложился гармошкой, так он нахмурился. Человек ловким жестом бросил в камин куриные кости, вытер руки об одеяло и, с трудом выговаривая слова, попытался ещё раз завязать знакомство:
— Твоя моя не понимать!
Это точно, подумал Гарри.
— Но моя хочет своя представить! — настаивал красномордый. Он небрежным жестом откинул одеяло, оставшись в одном белье (поношенной рубашке с кокетливыми остатками кружев у ворота), спустил ноги с кровати (одна из них оказалась забинтована узкими льняными полосками) и, хромая, встал в позу, из которой принято начинать придворные поклоны. Незнакомец помахал руками, изображая на лице крайнюю степень приятности, от чего его усы приняли почти горизонтальное положение, затем отставил правую ногу с твердым намерением попятиться и поклониться несколько раз, но левая, больная, нога, на которую он неосторожно решил перенести весь вес своего тела, подогнулась, и тараканообразный незнакомец едва не загремел в камин, Гарри едва успел подхватить его.
— Спасибо, благородный сэр! — от всей души поблагодарил парня коренастый кривоногий незнакомец, повисая на Гарри всей тяжестью. Эти слова он ухитрился произнести достаточно понятно.
— Не за что, — пропыхтел Гарри, опуская нового приятеля обратно в постель, и на всякий случай добавил. — Благородный сэр.
Эти слова привели рыжего в бешеный восторг, от которого, вероятно, его словарный запас быстро обогатился. Незнакомка и её собеседник явно ошибались: по-латыни рыцарь говорил если и не слишком правильно, зато бегло.
— А, так я знал, что имею дело не с глупым крестьянином и не с тупым йоменом! Вероятно, вы местный, да? Я так и понял, тут все на северном наречии болтают, и я их не понимаю. Мой юный друг, разрешите представиться…
Гарри еще раздумывал, каким образом, он ухитряется разбирать, что плетет это чучело (оно изъяснялось на жутчайшем по грамотности языке — до Шекспира предстояло дотянуть еще несколько столетий, а этот тип умудрялся болтать на такой кошмарной латыни, что Гарри едва понимал, что тот лепечет), когда чучело провозгласило:
— Благородный рыцарь Герейнт Кэдоген к вашим услугам, сэр!
О, черт, потрясенно сообразил Гарри, как же я раньше его не узнал? Точно, он! Сходство с обладателем толстого пони на одной из картин Хогвартса было поразительным. Пока до Гарри доходило это прозрение, сэр Кэдоген продолжал болтать с той же скоростью, которая была ему свойственна и в нарисованном варианте.
— Да-да, не смотрите на меня так, юный сэр! Я — странствующий рыцарь! Это почетное звание мне было присвоено волей случая, когда я, вернувшись, после недолгой отлучки, обнаружил, что мой замок заняли некие норманнские лорды. Я предпринял попытку уговорить моих крестьян отправиться на штурм моего родового гнезда, но был зверски и безжалостно избит этими негодяями! После этого я решил сам атаковать обидчика и вызвал его на поединок, но подлый мерзавец из окна облил меня скверностью из ночной вазы да приказал своим оруженосцам выкинуть меня вон, и с тех пор, собственно, я и стал… Ой, да что же это я все о себе, да о себе! — спохватился сэр Кэдоген. — А как ваше почтенное имя, достойный юноша?
— Гарри Поттер, — послушно представился Гарри, готовясь выдержать новый напор вопросов и болтовни.
— Сэр Гарри?
— Э-э-э… Нет, наверное, не сэр, — сознался Гарри. — Но дело в том, что я вырос без родителей, и не знаю ничего об их происхождении. Я потерял отца и мать, когда мне был всего год.
— О, несчастное дитя! — сладко всхлипнул сэр Кэдоген, но он быстро пришел в себя после припадка человеколюбия. — А как вы оказались здесь, сэр? Откуда вы родом?
Об этом Гарри как-то никогда не задумывался. Он не знал точно, где постоянно жили его родители.
— Не знаю, сэр. А как здесь очутились вы?
— Когда мне вынужденно пришлось оставить мое поместье под Каэрхэмптоном, я решил податься на службу к королю Шотландии. Но по дороге я попал в засаду местного тана, который ограбил меня и избил. Я чудом спас свой меч — фамильный, знаете ли, принадлежал еще моему деду! — украл коня и намеревался вместо Шотландии вернуться в Англию и своим копьем и мечом защищать обиженных от негодных норманнских орд, но смог дотянуть только до Квирдичских пустошей, где я окончательно потерял ориентацию и сознание. Там меня и отыскала эта добрая женщина. Она ухаживает за мной уже неделю, и, скажу вам, сэр, кормит очень и очень неплохо!
— А где, собственно, мы находимся, сэр Кэдоген? Что это за место? — осторожно поинтересовался Гарри. Он хотел было сесть на краешек кровати благородного рыцаря, но подумал, что это, возможно, невежливо и удовольствовался большим поленом, лежащим перед камином. — И кто эта женщина, что ухаживала за нами обоими?
— Это место, — раздался голос за спиной Гарри. Вновь зашелестело платье. — Называется Хогвартс.
Если в жизни Гарри Поттера и были такие моменты, когда ему казалось, что сейчас небо обрушится на землю, например, когда он узнал, что является наследником Гриффиндора, то этот момент превзошел всё, что было, и что будет. Он просто стоял, окаменев, и смотрел на женщину в чёрном платье, сообщившую ему это с таким доброжелательным спокойствием, которое было способно поразить Гарри ещё больше в такой момент.
Судя по голосу, женщине не могло быть больше сорока лет. На вид же ей было за шестьдесят. Пушистые белые волосы были стянуты в толстую седую косу, которая короной была уложена надо лбом с помощью нескольких грубо обструганных гребней. Сморщенное, как печеное яблочко, лицо, словно всё состояло из приятных улыбчивых лучиков, среди которых прятались маленькие зоркие голубые глаза. Руки по-монашески скромно скрывались под длинным серым фартуком, а чёрное шерстяное платье с длинным шлейфом создавало эффект ночной тьмы, над которой точно луна сияло круглое добродушное лицо. На её шее покачивалась серебряная цепочка с каким-то жёлтым камнем.