Страница 14 из 113
В первом стихотворении было так:
Решительная разница. Слуцкий берёт на вооружение всё-таки музыку — основное, грубо говоря, оружие из арсенала «официально подохшего декаданса». Голос его достигает высшей ноты: «Я — ухо мира! Я — его рука!» Ясна ему и необходимость тишины — не последнего открытия предыдущих поэтических эпох. «Умельцу» предпочтён поэт.
Скажем трюизм: каждый поэт — сумма влияний, сознательных заимствований, разных по глубине чувств ко всему миру поэзии. Поэзия XX века — поистине «одна великолепная цитата» (Ахматова). Постмодернизм лишь попросту утрировал положение вещей.
К утайкам Слуцкого следует отнести и, может быть, главное содержание «Лошадей в океане» — глубочайшую связь этого стихотворения с тем самым «официально подохшим».
Я имею в виду Гумилёва. Причём — Гумилёва, идущего от Анненского. Я имею в виду пятистопный хорей, на котором тот и другой оставили особую печать. Не посягая на стиховедчество, просто процитирую:
Гумилёвское стихотворение носит название — «Память». Первая книга Слуцкого — тоже.
Это мог заметить Илья Эренбург, которому посвящено стихотворение, поскольку он сам был выкормыш символистской эпохи и его первую книгу, сведя в пару с первой цветаевской книгой, отметил Валерий Брюсов в своём отзыве о молодой современной поэзии. Правда, не весьма похвально. Слуцкий сохранил у себя книгу Эренбурга «Звериное тепло» (1923), изданную в Берлине.
Хочет того или не хочет наш политрук, он идёт на смычку с классовым врагом — этим ужасным монархистом, расстрелянным революцией. Партийца побеждает поэт. Догму побеждает поэзия. Среди довоенных друзей Слуцкого был критерий — «стихи на уровне моря». Когда он попал в 1965 году в настоящее море, на военный корабль — на подлодку, — оживился, ходил из отсека в отсек, с удовольствием слушал командирские байки. Само стихотворение «Лошади в океане» писалось летом 1951 года в большую жару и основано на рассказе об американском транспорте с лошадьми, потопленном немцами в Атлантике. Говорят, «Лошадей...» пели нищие в электричках.
Лошади. Куда более слуцкое у Слуцкого — другое воспоминание о лошадях, другое хорошее отношение к лошадям:
Читатель выбрал «Лошадей в океане». Ему видней. На переиздании книги «Сегодня и вчера» (1963), которая и в первом выпуске имела тираж 35 тысяч экземпляров, Слуцкий сделал надпись: «И. Эренбургу — пока мы лошади ещё плывём в океане. Б. С.». Забавно — первая публикация «Лошадей в океане» состоялась в журнале «Пионер».
Не вина Слуцкого, что читатель не узнал вовремя и ещё одной лошадиной вещи Слуцкого: