Страница 83 из 100
Но и район предстоявшей высадки стал известен кубинскому руководству. О том, что вначале советская сторона, а затем и Кастро узнали, что операция назначена в районе залива Кочинос, вроде бы позаботился советский разведчик Ким Филби (по ничем не подкреплённым словам Анатолия Розенцвейга526, автора легковесной, в основном изобилующей слухами книги о Кеннеди). Это весьма сомнительно, так как Филби, давно находившийся под подозрением, в это время работал журналистом на Ближнем Востоке и к секретным делам никакого отношения не имел. Всё было значительно проще. Формально строго секретный план был известен многим сотрудникам ЦРУ, которые участвовали в разработке отдельных его деталей. Хотя Даллес давно уже ввёл порядок, что каждый его сотрудник должен знать только ту часть задачи, которой он занимается лично, на практике это было трудновыполнимо: отдельные элементы плана соприкасались один с другим и в результате у умевших мыслить и обобщать работников (а это были люди высокопрофессиональные, обычно получившие высшее образование в престижных университетах, о чём, как мы уже знаем, заботился Даллес, отбирая для своего ведомства как можно более квалифицированные кадры) складывалась цельная картина.
Один из ответственных работников ЦРУ Лайман Киркпатрик (в это время он занимал пост генерального инспектора ЦРУ, обладавшего правом контроля за правильным расходованием средств, а по существу, за всеми операциями управления) позже вспоминал: «Джеймс Энглтон, Ричард Хелмс, Роберт Эмори и я не были подключены к операции. Но, занимая высокую должность, просто невозможно не знать, что происходит. Я чувствовал — этот план не сможет сработать, так как он зиждется на ложной информации, полученной от беженцев с Кубы. Их информация не соответствовала действительности, особенно в той части, где утверждалось, что силы вторжения получат помощь в результате народного восстания. Я знал, однако, что произошло с группой примерно в десять человек, сброшенной на парашютах в горном районе. Около 2000 кубинских полицейских вели охоту за ними, и местные жители не оказывали нашим людям никакой помощи. Я направил Даллесу записку с просьбой разрешить послать в район предстоящей операции двух инспекторов, как это делалось обычно в подобных случаях. Ответ Даллеса поступил в течение суток. Он гласил: “В просьбе отказать”»527.
Киркпатрик был явно раздражён пренебрежительным отношением Даллеса к его инициативе. Позже он провёл собственный анализ того, что произошло в заливе Кочинос. При этом опираясь исключительно на ошибки в действиях ЦРУ и его сотрудников. Киркпатрик сделал вывод, что ЦРУ следует решительно улучшить свою организацию и управление. Доклад Киркпатрика был, разумеется, строго секретным, однако о нём почти сразу стало известно в широких кругах. А через несколько лет, уйдя из ЦРУ, Киркпатрик опубликовал резко критическую, местами разоблачительную книгу о своём бывшем месте службы, на которую мы только что ссылались. В книге подробно рассказывалось о том, что совсем недавно произошло. Неизвестно, пытались ли новые руководители ЦРУ привлечь Киркпатрика к суду за разглашение государственной тайны, если да, то они не привели ни к какому результату: никаких последствий откровения для бывшего генерального инспектора ЦРУ не имели.
Сама американская демократическая система с её многообразием связей, взаимным проникновением и взаимной информацией различных служб оказывались массированным противовесом стремлению Аллена Даллеса сохранить максимальную секретность. При этом особенно болтливыми оказывались кубинские эмигранты — не те, которые были заняты в подготовке операции, а их родные и близкие, находившиеся в основном во Флориде, общавшиеся с будущими «освободителями» и надеявшиеся очень скоро возвратиться в родные пенаты.
Так что советская агентура в Нью-Йорке и Вашингтоне имела возможность получить сведения о месте и характере предстоявшей операции и без помощи Филби. О том, что вторжение приближается, можно было судить и по тому, что президент неожиданно продлил свои пасхальные каникулы и вечером 15 апреля неожиданно уехал в своё поместье Глен-Ора. Этим поместьем обычно пользовались только летом, и вне контекста событий непонятно было, почему «летний отдых» начался почти сразу по окончании зимы (официальным началом весны в США является равноденствие — 22 марта).
Операция по вторжению на Кубу фактически началась не 17 апреля, как говорится в большинстве работ, посвящённых этому событию, а двумя днями раньше. К этому времени Даллес подгадал инспекционную поездку на остров Пуэрто-Рико, входивший в состав США в качестве «территории», а не штата (практическое отличие территории от штата состоит в том, что жители территорий не участвуют в выборах федеральных органов и не уплачивают федеральных налогов). Поездка должна была продемонстрировать неучастие ЦРУ в начинаемой операции.
Пятнадцатого апреля правительство Кастро опубликовало заявление о том, что на рассвете американские бомбардировщики В-25 совершили налёт на несколько городов страны. По требованию Кубы было созвано заседание Совета Безопасности ООН. Сведения подтвердились, хотя было установлено, что налёты произведены не с территории США, а самолёты летели из Никарагуа. В то же время председатель незадолго перед этим образованного Кубинского революционного совета Хосе Миро Кардона (этот бывший кубинский политический деятель, бежавший в США, стал одним из антикастровских эмигрантских лидеров) заявил, что речь шла об экипажах кубинских ВВС, которые выступили против властей и после бомбардировки совершили посадку во Флориде. Версию повторил в Совете Безопасности представитель США Эдлай Стивенсон528.
Неизвестно, лгал ли Стивенсон или действительно поверил эмигрантскому лидеру, что маловероятно. Получив более достоверную информацию, представитель в ООН на следующий день телеграфировал в Вашингтон: «Крайне обеспокоен полученными в течение дня ясными указаниями на то, что инциденте бомбардировкой Кубы в субботу [то есть накануне. — Г. Ч., Л. Д.] был инициирован, по крайней мере частично, с территории, находящейся вне Кубы»529. Тем самым опытный политик давал знать Кеннеди, что распоряжение президента о неучастии американских вооружённых сил в действиях против Кубы грубо нарушается. Предостережение было учтено. Через Банди Кеннеди распорядился о немедленном прекращении авиационных налётов на Кубу, оговорившись, правда, «кроме тех случаев, когда они проводятся с самой территории этой страны»530.
В соответствии с намеченным планом 17 апреля 1961 года на нескольких баржах и других судах к побережью Кубы приблизилась так называемая «бригада 2506», состоявшая из кубинских эмигрантов «контрас» — численностью около 2,5 тысячи человек. За ними следовали авианосец, два эсминца и несколько мелких вспомогательных судов американских ВМС, которые не имели приказа атаковать кубинские вооружённые силы. Вообще, вся операция, хотя и готовилась заранее, хотя планы её изменялись и совершенствовались, проводилась хаотично. Чувствовалось, что твёрдых директив командиры так и не получили. Сами же они не желали, да и не могли брать инициативу в свои руки. Более того, командование военно-морских и военно-воздушных сил предполагало, что заявления Кеннеди о неучастии американцев в операциях против Кубы носят маскировочный характер.
Такого же мнения придерживался Даллес. Он был почти убеждён, что президент найдёт повод оказать помощь «законным властям Кубы», то есть Кубинскому революционному совету во главе с Миро Кардоной. Но ожидаемое не произошло. В своей директиве от 17 апреля Кеннеди указал, что американские корабли должны оставаться за пределами кубинских территориальных вод. Естественно, возникал вопрос, для какой цели вообще американские вооружённые силы направились к острову.
Высшие государственные деятели крайне нервничали. Это в полной мере касалось Аллена Даллеса, который, как он был убеждён, выполнил свою часть работы, подготовил десантную операцию. Теперь же дело переходило в руки военных, в свою очередь ожидавших политического решения, которое так и не поступало.