Йоль

Валерия Савранская

Йоль

I

Тяжёлая рука супруга лежала на её длинных тёмных волосах. Шэрон осторожно приподняла голову и попыталась вытянуть волосы. Массимо шумно выдохнул, но не проснулся. Покидать постель не хотелось: тепло мужского тела манило завернуться поуютнее, закрыть глаза и подремать часок-другой.

Как истинная леди и хозяйка шале, выходя из комнаты, Шэрон окинула взглядом полутёмный холл и лестницу. Не забыла ли она какой плед, не разбросали ли племянники игрушки, не стоит ли на небольшом столике грязная чашка. Уборку можно и перепоручить горничной, приходившей утром, но давняя семейная традиция создавать праздник своими руками не позволяла без надобности тревожить прислугу.

Шэрон спустилась в кухню, зажгла свет над панелью и обнаружила лежащие на обеденном столе цветные карандаши. Ни коробки, ни изрисованных листов видно не было. Девушка заправила прядь длинных волос за ухо, собрала карандаши и определила в пластиковый стакан.

Альпийская ночь плавно перетекала в раннее утро.

Они приехали в шале шесть дней назад, чтобы навести порядок и приготовить комнаты для большой семьи. Йольские праздники – время, когда большая семья собиралась в небольшом домике и готовилась писать новую главу истории.

Тишину прервал гул мотора. Шэрон взглянула в окно и заметила крыло синего «Land Rover». Приехала младшая сестра.

Анри вошла в шале, разматывая тёплый шарф.

Она не отличалась верностью семейным ценностям, но в последнее время старалась чаще выбирать праздники, чем тяжёлую работу на съёмочной площадке.

– Привет. Ты рано. Мы ждали тебя не раньше полудня, – с этими словами Шэрон повернулась к кофеварке. – Хочешь кофе, взбодриться с дороги?

Холодная вежливость установилась между сёстрами давно, ещё со времён подросткового периода последней, но некоторое время назад Анри перестала нажимать на Шэрон, а та в свою очередь приняла, что Анри не может жить без трюков.

– Нет. Спасибо, Шэр. Посплю.

Короткие обрывистые фразы говорили о том, что младшая Шварц не в настроении. Шэрон пожелала хорошего отдыха и занялась делами.

Анри тем временем добралась до любимой маленькой комнатки на втором этаже, которую привыкла занимать с детства. Тогда она казалась единственным пристанищем принцессы в башне со злобным драконом, а сейчас напоминала киносъёмочный вагончик.

Девушка сбросила на пол небольшой рюкзачок, попутно доставая из заднего кармана джинсов телефон и открыла сообщение. По пути в маленький шале она успела списаться с неплохим молодым человеком из брачного агентства Шэрон. Пока переписка увлекала не сильно, но Анри списала это на долгую дорогу и усталость.

“Правда, что при езде верхом можно получить оргазм?”

Анри усмехнулась. Провоцировать потенциальных поклонников на откровения ей порою нравилось больше, чем ходить по горящим мостам средневековых замков.

“Думаю, если сесть в удобное седло, надеть хорошие тонкие бриджи и правильно сесть, можно.”

Она решила принять правила игры. В мужских фантазиях девушки на лошадях кажутся едва ли не сексуальнее, чем девушки с мотоциклами и спортивными машинами. Да и фотографии в портфолио будили воображение Йонаса.

“Ты получала?”

“Нет, предпочитаю седлать мужчин”, – не задумываясь ответила девушка. Затем, будто спохватившись, дописала следующее сообщение: “Но пока, увы, только жеребцы”.

Недолгие пять минут телефон молчал, хотя сообщение было прочитано. Анри уже хотела распластаться на кровати и немного подремать, как пришёл ответ.

“Итальянские? Или предпочитаешь немецких?”

Йонас поймал настроение и направление мыслей, перенимая бразды разговора в свои руки. Однако Анри так легко сдаваться не привыкла.

“Знаешь, как дважды похвалить мужское мастерство в постели?”

“Как?”

“Кричать во время оргазма “o, mon étalon!”1.”

“Не знаю французского. Научишь?” – Ответил Йонас и прислал смущающийся смайлик.

– Fick dich2, – пробормотала Анри, не удостаивая поклонника ответом и отправляя диалог в архив. Человек, не способный разгадывать её шарады, явно не смог бы выдержать и двух дней рядом.

К десяти утра обитатели шале начали стягиваться в столовой. Первой спустилась чета Сокорро-Носферату. Тиган, высокий и статный мужчина, шёл первым, придерживая супругу за руку. Катонита на его фоне смотрелась маленькой и хрупкой. Придерживая молочное платье, она казалась сотканной из дыма или тумана. Следом появился Алексис, брат Анри и Шэрон с любимой супругой. Он старался вести себя спокойно, но быстрые движения выдавали волнение: беременной Реджине предстояло впервые отметить незнакомый праздник Йоль и начать вливаться в большую семью. Шэрон, крутилась на кухне с раннего утра. Её супруг – граф Массимо де Амичис, вернувшись с утренней разведки на снегоходе, поймал девушку возле двери и несколько раз целомудренно чмокнул. Натаниэль и Габриэль, старшие близнецы четы Сокорро-Шварц, сидели возле камина и присоединиться ко всем за столом не спешили, но не потому что общество семьи было им неприятно, а потому что слишком громко спорили и Катонита попросила их или притихнуть, или отсесть подальше. Однако обрывки их спора всё равно долетали до присутствующих:

– … Слишком робкий! Перестань уже быть хорошим парнем, девчонки любят дерзких, – поучал брата Натаниэль. – Бери с меня пример, не парься!

Габриэль устремил взгляд жёлтых глаз на пляшущие языки пламени в камине. Последний год он пытался найти девушку, с которой мог бы связать жизнь и судьбу, но не находил. Сначала родители познакомили его с представительницами аристократии, среди которых встречались приятельницы детства. На одной из девушек совсем маленький Габриэль обещал жениться, но Лилиан из милой капризули превратилась в инфантильную и истеричную особу. Знаться с такой не хотелось. После он стал бывать на разных мероприятиях, даже обратился в брачное агентство Шэрон, где повстречал вполне милую девушку. Отношения у них не сложились. Почему – он и сам не знал, просто в один прекрасный день она попросила небольшой перерыв в общении, но больше не писала. Единственное сообщение тоже осталось без ответа.

– Они смотрят романтические фильмы, льют слёзы в подушку, ведь нет красавчика-миллионера, готового отдать душу или всё состояние за поцелуй. А тут появишься ты, весь такой длинноволосый, высокий и брутальный. Пара комплиментов, поигрывание мышцами, вежливое общение с напористыми ухаживаниями – и вот ты уже не просто хороший друг или потенциальный вариант, ты – приоритет.

Натаниэль продолжал разглагольствовать, а Габриэль всё раздумывал. Конечно, брат в чём-то прав: девушки любят романтичные поступки, но ему казалось, что не всем хватит букета цветов, десятка небанальных комплиментов и нежностей. Больше всего Габриэлю не хотелось становиться путёвкой в мир обеспеченных людей для какой-нибудь простушки. А вот Натаниэль не брезговал знакомиться со всеми.

– Когда-нибудь я женюсь, Габ. Определённо женюсь. Помяни моё слово!

– Да, – наконец подал голос Габриэль, – когда разберёшься, какая из ста тысяч претенденток нравится больше всех. По моим подсчётам, тебе нужно ещё двадцать лет, чтобы хотя бы встретиться со всеми бывшими второй раз.

– Каждая девушка прекрасна, прекрасна по-своему. Рыженькие, блондинки, брюнетки – я не выбираю по внешности, мой дорогой брат, ты знаешь. Я хочу такую жену, которая сразит меня. Наповал. Как стрела, пробивающая кольчугу и сердце уставшего воина, – Натаниэль экспрессивно изобразил полёт стрелы, а затем собственное падение в кресло. – Понимаешь?

Габриэль понимал, потому кивнул. Но в его представлении, всё должно происходить постепенно, без резких качелей.

Последними к столу спустились Анри и Эрнеста, младшая дочь Катониты и Тигана. Во многом она пошла в мать: такая же светлая кожа, русые волосы, невысокий рост, привлекательная фигура. Она на секунду остановилась на лестнице, зевнула, потёрла глаза и ойкнула, задев свежий прокол: нострил заживал медленно. Кожа вокруг маленького бриллианта покраснела, но Эрнеста сделала вид, что ей ни капельки не больно и гордо прошествовала к своему месту.

1

во французском слово “l'étalon” имеет два значения: “жеребец” и “идеал, эталон”. Получается что-то вроде “Ты мой жеребец, мой эталон”

2

с немецкого дословно: “Хуй тебе”.