Бог Боли (ЛП)

— Подожди. Разве это не Эминем? — спрашивает Ава.

— Дело в том, что я ранен, отпрыск, — говорит он своим слишком драматичным голосом. — А я-то думал, что я твой любимчик. Теперь мне нужно найти другого отпрыска, который готов следовать учениям моей светлости. Я буду принимать кандидатов, начиная с этого момента. Не толкайтесь, я не могу принять всех.

Никто не выходит вперед, и он смеется.

— Не стесняйтесь. Я знаю, что я пугаю, но я могу быть крутым, как черт.

Анника подается вперед и открывает рот. За то время, что мы провели вместе в этой нечестивой группе, я узнал о ней кое-что. Ей не нравится видеть кого-либо в уязвимом состоянии, и она всегда готова пожертвовать собой ради этого.

Либо это так, либо она всерьез рассматривает Реми на роль своего подставного члена.

Я не готов выяснять, что именно. Прежде чем произнести хоть слово, я говорю:

— У тебя уже есть я. Зачем тебе искать кого-то еще?

— Точно! — Он указывает на меня со смехом. — Я знал, что я все еще твой любимчик и никакие попытки сумасшедших пум не смогут нас разлучить. Слышишь, ботаник? Ты ничего не значишь.

— А ты думаешь, что значишь? — Сесилия бросает в ответ.

Ава протягивает обе руки.

— Тайм-аут! Сес, тебе не кажется, что у нас есть что-то более важное для обсуждения, особенно сейчас, когда все здесь?

— О, конечно, конечно. — Сесилия садится рядом с Анникой, а Ава занимает другую сторону. — Мы собрались здесь сегодня по важной причине, которая немного более насущна, чем выкачивание жизни из Реми. Нашей подруге, Анни, нужно, чтобы кто-то притворился ее парнем на время, достаточное для того, чтобы убедить ее семью не устраивать для нее свадьбу. Кто готов?

Анника смотрит на меня расширенными глазами, а я сужаю свои. Я специально попросил ее вычеркнуть эту идею из ее головы, и, по ассоциации, из голов Сесилии и Авы.

— Никаких приколов на фальшивых свиданиях. — Ава показывает пальцем на моего кузена. — Я говорю о тебе, Реми.

— Определи приколы, любимая. — Он озорно ухмыляется, и я чувствую, как напряжение поднимается в моем сжатом горле.

Темнота мерцает на заднем плане, угрожая поглотить все на своем пути.

— Нет, ты вне игры, — говорит Сесилия Реми. — Типа, полностью в отключке.

— Какого черта это ты решаешь? Это должна быть Анни! Из всех присутствующих потенциальных кандидатов я самый красивый, да, и мог бы стать лучшим парнем.

— Твое высокомерие просто поражает.

— Спасибо, миледи.

— Это был не комплимент, Реми.

— Неважно. Я лишь хочу сказать, что выбирать должна девушка. Из всех присутствующих, кого ты хочешь видеть своим фальшивым парнем, Анни?

Ее глаза снова встречаются с моими, яркие, такие чертовски яркие, что это ослепляет. Она впивается зубами в нижнюю губу, жует, кусает, ждет.

Моя челюсть сжимается, когда другие образы заполняют мой разум. Все они начинаются с того, что она зажата подо мной и не может выбраться.

Не будет ни обгладывания, ни обгрызания. Будут пощечины, броски, удушение, порка, рвотные позывы, трах, трах и еще раз трах, пока я не разорву ее маленькую киску.

Христос.

Что за хрень со мной творится в последнее время?

Она отпустила губу, всю красную и пухлую от того, как сильно она ее прикусила.

— Если он готов помочь, и это, конечно, ни в коем случае не обязательство, но если бы мне пришлось выбирать, это был бы Брэндон.

Мой кулак крепко сжимает вилку, и я удивляюсь, что она не раскололась надвое от силы моего захвата. Моя челюсть сжимается, а мышцы напрягаются, пока я не становлюсь похожим на камень.

Единственное, что останавливает меня от того, чтобы взять ее на колени прямо в этот момент, это осознание того, что я прорву ее кожу. Без сомнения.

Маленькая умница полностью избегает моего взгляда, прекрасно понимая, что облажалась.

Но она не знает, до какой степени.

Анника только что высвободила последний кусочек контроля, который я выковыривал неделями.

Моя душа жаждет тьмы, и это именно то, что я ей дам.

— Мне жаль это говорить, но у тебя ужасный вкус на мужчин, Анни. — Реми откидывает волосы назад. — Но опять же, моя светлость никогда не была предназначена для подделок.

— Я польщен, что ты выбрала меня. — Брэн улыбается. — Я буду рад помочь...

Он прерывается, когда я резко встаю. На этот раз Анника смотрит на меня испуганными глазами.

Правильными глазами.

Я не говорю ни слова, разворачиваюсь и ухожу.

Она может веселиться сколько угодно — или думать, что веселится.

Это не будет иметь ни малейшего значения, когда она окажется в моей власти.

Одно я знаю точно. Я сдержу свое обещание.

Боль Анники Волковой будет моей.

Глава 8

Анника

Я теряю контроль.

Мой пульс учащается, уши закладывает, а конечности трясутся от малейшего звука.

Так было со вчерашнего вечера.

С тех пор, как Крейтон посмотрел на меня с пугающим жаром, метафорически раздел меня, а потом встал и ушел.

Но не раньше, чем он сделал это предупреждение одним лишь взглядом.

Это безумие, насколько выразительными могут быть его глаза, когда он прилагает усилия. За долю секунды они превращаются из пустых и абсолютно безразличных в испепеляющую лаву.

Прошлой ночью я все время ворочалась в постели и смотрела то на окно, то на дверь. Почему-то мне казалось, что он устроит засаду ночью, когда весь мир спит, а он замаскирован темнотой.

Как в ту ночь, когда он совершил поджог в доме моего брата.

От предвкушения я не могла уснуть, ворочалась в постели, сердце пульсировало в горле.

Я отказываюсь говорить или называть по имени чувство, которое с самого утра засело у меня в животе.

После школы я иду в приют с «Лебединым озером» Чайковского в ухе. Мне требуются нечеловеческие усилия, чтобы удержать себя от танца в такт музыке.

Сегодня здесь тихо, в воздухе витает уныние, потому что их резидент «Горячая штучка» не пришел. Да, благодаря ему у нас стало больше добровольцев, но это неудобно, когда вся их рабочая этика зависит от его присутствия — или его отсутствия. О, и чат. Гарри завел целый групповой чат, где они делятся его полуголыми фотографиями и спорят о том, кто первым поклонится его «огромному члену». Серьезно, никто из них не видел его член, так что это преувеличение.

В мгновение ока у него появился фан-клуб, фанатики и противники — из последних на данный момент есть только я. Я в этой группе только для того, чтобы ухватиться за ситуацию, не более того.

И он действительно часто бывает полуголым. Если бы я не знала, что он отстранен до безобразия, я бы поклялась, что он делает это специально.

Если бы это зависело от меня, я бы выгнала его из приюта, чтобы мы могли вернуть нашу мирную атмосферу. Однако, если я выскажу эту мысль, фанатики забьют меня камнями до смерти.

Даже доктор Стефани ценит все эти руки помощи.

Я немного поиграла с Тигром, поболтала с другими добровольцами, а потом занялась проверкой запасов в кладовой.

Поскольку сюда обычно никто не заходит, я включаю Чайковского и кручусь, переходя от одного прохода к другому.

Мои ноги покалывают и бурлят от необъяснимой энергии. Я всегда любила танцевать, до такой степени, что у мамы не было другого выбора, кроме как научить меня и записать в балетные классы, когда мне было четыре года.

Иногда мне кажется, что я растрачиваю этот талант впустую, решив поступить в колледж. В другое время я вспоминаю, что люблю балет ради балета, ради таких моментов, когда он позволяет мне очиститься от негативной энергии. Это не для того, чтобы стать звездой или чтобы люди смотрели на меня.

Да, я люблю людей, но не в этом смысле.

Когда музыка достигает пика, я раскрываю руки и кружусь на пуантах по проходу.

И тут, в момент волнения, я врезаюсь в стену.