Страница 23 из 81
По крайней мере он не собирается ругаться, а пока готов спокойно говорить.
Официант довольно кивает и испаряется. Джин какой-то.
— Моя просьба об обращении ко мне на “вы” — это не личная претензия и обида. — Он перекрещивает пальцы и водит тем, что выше всех, вперед-назад. — Всех, кто работает на меня, я прошу так обращаться, если они сами этого не понимают. Для меня вы все — сотрудники. Я понимаю, что нас связывали далеко не дружеские отношения, но это все в прошлом и я не хочу, чтобы это прошлое отражалось на работе. И тем более, чтобы кто-то об этом узнал.
— Почему я не могу наедине называть тебя по имени?
— Наедине можешь, но если ты сделаешь это наедине, то и при посторонних будешь тоже. Тебе же сложно себя контролировать. Поэтому мне проще, чтобы ты постоянно называла меня на “вы”. Отчество не обязательно, а просто Михаил вполне достаточно.
— Пожалуйста, ваш пломбир с шоколадной стружкой.
Передо мной снова возникает официант-джин, желающий исполнять все мои желания.
Я опускаю ложку в белоснежную массу и, взяв кончиком ложки немного, несу в рот. Мороженое тут и вправду шикарное.
— Хорошо, на самом деле, когда есть посторонние люди, это не сложно. Это даже логично, но наедине — нет. Мы можем обсуждать не только работу, поэтому говорить с тобой про помидоры тети Нины на “вы” будет как-то слишком официально. Согласись?
— Тогда разговоры на посторонние темы следует свести к минимуму.
Пока слушаю его, кладу еще ложку с мороженым в рот.
— В компании Алисы и ее тети я тоже должна обращаться на “вы”?
— Я же сказал, что это касается только работы. Разговоры мы сведем к минимуму, но вряд ли получится не видеться вообще.
Наблюдает, как я снова набираю мороженое и несу ко рту. Интересно, что он сделает, если я вытяну руку вперед на всю длину и остановлюсь прямо перед его губами…
— Держи, ты же хочешь.
Он усмехается уголком губ и, не шевеля головой, пробегается взглядом по залу в поисках знакомых. Белая масса на ложке начинает расплываться, теряя форму и вот-вот капнет. Но Миша спасает ее, наклоняясь вперед и забирая губами с ложки. Я знаю, как он любит мороженое и способен у съесть полкилограмма за раз.
Я возвращаю к себе столовый прибор и, глядя ему в глаза, облизываю за ним ложку.
— Хорошо, Михаил, в рамках нашей совместной работы я буду обращаться к вам исключительно на “вы”. Проведу переворот в своем сознании ради вас и вашего спокойствия.
— Спасибо за понимание. С вами приятно сотрудничать, Валерия.
— Взаимно, Михаил. — Мы обмениваемся этими показательными благодарностями. Он еще сам попросит меня забыть об этой просьбе. — Попробую прямо сейчас. Не могли бы вы, Михаил, когда вернется наша общая знакомая, не ставить ее в известность, что мы работаем вместе.
- Ты так и не сказала?
— Нет.
— Что за дружба такая, когда один врет другому?
Потерять последнего человека, который ко мне хорошо относится, или врать ему из лучших побуждений, — я выберу второе.
— Легко осуждать, когда знаешь только один факт, но не видишь всей картины.
Он может спросить сейчас, найти такие слова, чтобы я расплылась и раскололась, вывалив на него все. Но он допивает сок и ставит пустой стакан на стол.
— Доедай и возвращайся на рабочее место. Я заплачу за твое мороженое.
— Спасибо, я верну потом.
Он же говорил, что любит меня, а теперь ведет себя так, будто ему все равно. Разве можно так быстро все забыть, вычеркнуть и не думать об этом? Или тогда это было неискренне, или сейчас он хочет сделать мне также больно, как я ему когда-то…
— Можешь не возвращать, я тоже его ел.
Я привела пока им всего семерых клиентов, но весь Мишин небольшой штат оказался таким загруженным, что до меня три дня не было никому дела. Все, что я снимала на рабочий телефон, Миша видел сам в облаке и не было надобности встречаться. Распоряжения он посылал по мессенджеру. Видимо, он воплощал в жизнь свои слова про “свести к минимуму общение”. Я не знала, чем он живет, как у него дела, пару раз забегал в наш кабинет, но мне доставался лишь его скользящий взгляд.
Появившееся на несколько дней чувство, что что-то изменяется в наших отношениях, снова было лишь миражом.
Зато вернулась Алиса и сегодня мы встречаемся у нее. У нее в Одинцово. Звучит бредово, учитывая, что я теперь живу в ее комнате. Моя красивая история, почему я живу там, была отточена так, что я сама поверила в то, что сейчас происходит.
Я жду положенных шести, чтобы сбежать, но, как назло, компьютер зависает и тормозит, заставляя меня задержаться на несколько минут, и уйти последней. Дожидаюсь выключения и направляюсь к лифту. Нажимаю кнопку и жду появления кабины. Надо еще забежать в магазин и купить что-нибудь из еды. Питаться за счет Алисиной тети мне неудобно. Из мыслей, чем поужинать, вырывают шаги за спиной. Кто-то молчаливо останавливается позади и ждет вместе со мной.
Я делаю глубокий вдох и замираю. Знаю, кто там, но не подаю вида. Нам придется сейчас спускаться наедине, пожалуй, тогда и поговорим. Без свидетелей. Лифт отсчитывает последние этажи до остановки напротив нас, как позади раздаются семенящие шажки и тонкий голосок, как будто его обладательнице корсетом сдавили грудь.
— Михаил Егорович, вы не подбросите меня до того магазина, куда просили зайти. Я сама хотела выбрать бумагу, оценить ее фактуру и качество. Заодно возьму счет.
Михаил Егорович… Передразниваю мысленно ее, закатывая глаза. Как ей это нравится. Быть такой навязчивой и приставучей.
— Хорошо, — соглашается Миша, отчего из меня рвется негодование, но я вовремя прикусываю язык, — но у меня другие дела, поэтому могу только подвезти, но с тобой не пойду.
— Это просто замечательно. А то я пока туда, потом домой, уже и ночь настанет.
Я не выдерживаю этого и разворачиваюсь к ним.
— Можно съездить и во время работы, не надо никого напрягать, да и пробок меньше.
У Вероники от возмущения и желания ответить даже нижняя челюсть отвисает. Ее план летел в никуда с ускорением свободного падения и готов был разбиться, образно выражаясь, на всей скорости об мою голову. Но моим спасением стали открывшиеся створки лифта.
Развернувшись, делаю несколько шагов внутрь кабинки. Секретутка и не зашла бы, наверное, если бы следом порог не пересек Миша. Оставить нас наедине она не могла.
Пока Миша раздумывает, она соображает раньше него.
— Тогда мне завтра придется оставить свое рабочее место.
— Уверена, что найдется кто-то, кто сможет выполнять такую сложную работу пару часов.
— Действительно, Вероника, я отпущу вас завтра. Спокойно съездите, а Валерия, как раз, посидит вместо вас.
— Без проблем, Михаил, — Я довольно улыбаюсь.
Нас с ним, кажется, устраивает все, в отличие от Вероники. Я явно спутала ее планы. Скольжу взглядом по длине ее платья и отмечаю, что с каждым днем, оно все короче. Где-то же должен быть предел… Но Мишу, я смотрю, это не смущает. Может, даже ему нравится. Что вообще между ними? Я наблюдаю за ними, чтобы понять, скрывают ли они что-нибудь? Иначе зачем держать при себе такую курицу, если не спать с ней?
— Тогда, Вероника, не тратьте сегодня личное время, а завтра поезжайте сразу не на работу, а в тот магазин. Валерия. — Переводит взгляд на меня, — вы вместо секретаря с самого утра и до возвращения Вероники.
— Хорошо.
Меня так и распирает победно улыбнуться. Не достанется он тебе так просто. Я чувствую, как она мысленно сейчас перегрызает мне позвоночник и выпивает кровь, чтобы быть такой же, как я. Но моя игра всегда будет тоньше и хитрее.
Створки лифта разъезжаются и они первыми покидают лифт. Мы втроем, не задерживаясь, пересекаем фойе. Миша пропускает нас вперед, придерживая дверь.
На улице пасмурно и накрапывает мелкий дождь.
— Михаил, можете подбросить до метро? А то, кажется, скоро ливень начнется.