Мой обман

Так и хочется раскрыть упаковку и прям на кассе его откусить, но я примерно стою в очереди и жду, когда мне можно будет официально его съесть.

Только выйдя из магазина понимаю, что я теперь не на машине и все, что я выбрала из продуктов, придется нести самой. Вся жизнь перестраивается из-за беременности и новых обстоятельств. А я все никак не могу уловить эту волну и начать спокойно жить и наслаждаться своим положением. Сейчас бы прогуляться под ручкой с будущим папой, а не тянуться с пакетом из Пятерочки, а потом лежать в одиночестве и думать, где найти жилье.

Останавливаюсь на первой лавочке и, поставив пакеты, разрываю упаковку с мороженым. Да… Наконец-то. Делаю один укус и глотаю. Делаю глубокий вдох, чтобы успокоить вкусовые рецепторы. Если сделаю еще хоть один укус, то меня вырвет этой дыней прямо тут. Делаю еще один глубокий вдох, чтобы унять поднимающееся где-то внутри возмущение. Упаковываю его назад и тут же выкидываю в мусорку. Да, с дыней придется расстаться. Мутить начинает даже от воспоминания об этом вкусе.

Но от этого легче не становится. Я все равно до дрожи хочу мороженого. Может мне надо просто перейти на молоко или сливки? Что там в нем такое есть, в этом мороженом… Идти до дома чуть дальше, чем до магазина, но я усилием воли выбираю дом.

Спустя пятнадцать минут я лежу с тарелкой шоколадного мороженого. От него, слава богу, не мутит. Пару дней и придется съехать отсюда. Непонятно только пока, куда. Проситься еще к кому-то — не вариант. Без пары чемоданов шмоток и кучи денег меня не поймет никто.

Есть пару колец, которые я могу сдать. Айфон, в конце концов. Если что, скажу, что свой потеряла и с Мишиным похожу. На месяц съема квартиры, думаю, хватит, а там будет зарплата. Как-то протяну. Ну живут же люди. И жилье снимают. И детей растят. Когда далек от этого, кажется, все так просто, а на самом деле — одной вырастить ребенка, да еще и без жилья, кажется чем-то фантастическим.

Вечер провожу за поиском какого-нибудь пристанища. Ценник везде такой, что сразу хочется переехать жить в подземный переход. Я расширяю диапазон и перехожу к ценнику в Подмосковье. Щелково… Раменкское… Одинцово.

Че…реповецкие воробышки. Одинцово. У Алисы же есть квартира, в которой теперь никто не живет. Я откидываюсь на подушку и беру в руки телефон. Кажется, я снова возвращается в зону комфорта.

Лучше уж я буду платить за проезд, чем за жилье.

— Привет, — улыбаюсь Алисе, когда она отвечает на видеозвонок с бокалом какого-то напитка. — Отдыхаете?

— Да, ужинаем, смотри, как тут круто.

Она крутит телефон, показывая ресторан, в котором сейчас находится. В кадр попадает загоревший Марк. Не зря я их отправила, он со своей работой не скоро себе снова такое позволит. И Алисе еще не даст отдохнуть.

— Вы такие загорелые.

— Да, погода отличная. — Она снова направляет камеру на себя. — Поэтому мы стараемся больше отдыхать. Но, честно сказать, чем ближе к окончанию отпуска, тем больше хочется домой.

— Когда вы прилетаете?

— Во вторник. У тебя ремонт закончили?

— Нет еще, — выдыхаю и опускаю глаза. Придется ей врать. — Алис, я хотела спросить, а можно пожить у тебя в Одинцово? Там же пустует квартира?

— Лер, ну если ремонт твой закончится скоро, можешь у нас с Марком пожить, пару дней, думаю, ты нас не стеснишь.

— Я вас — нет, а вы меня — да. У Никифорова сейчас тестостерон бурлит, а воздержание вредно для мужского организма.

Алиса тихо усмехается, поглядываю поверх камеры, видимо, в сторону мужа.

— Ну ты же знаешь, там давно ремонта не было и от Москвы далеко. А у родителей не хочешь жить? — Не понимаю, она за меня волнуется или не хочет, чтобы жила у нее.

— Нет, не хочу. И я же на машине, быстро доберусь.

— Ну хорошо, я позвоню тете Нине и спрошу, когда она вернется. Ключи у нее. Она живет то там, то на даче.

— Узнай, если можно, я бы хотела переехать до того, как вы вернетесь.

— Лер, — Алиса выключает камеру и переходит в режим аудиозвонка, — а почему ты вернулась в Россию? Ты же собиралась выйти там замуж?

Если я скажу, что рассталась с Ваней, то она подумает, что я вернулась из-за Миши и начнется снова песня, чтобы я не виделась с ним.

— Тут есть кое-какие работы по совместному с Ваней бизнесу, мне надо пока лично пожить в России. Родители начинают слишком лезть в мою жизнь и учить, когда я с ними рядом живу, поэтому я хочу подальше от них.

— Да знаю я, как они умеют, но начинаешь почему-то это ценить только, когда их уже не вернуть…

Мы обе понимаем, что она говорит про своего отца, которого потеряла год назад и долго восстанавливалась.

Благо, в этот раз Алиса не поднимала тему Миши, и мне не приходилось врать еще о чем-нибудь, умалчивая, что я работаю у него. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌

12

Переезд равносилен маленькому пожару, но это точно не про меня. За неделю, что я прожила у Алисы, я нажила всего один пакет вещей, который сейчас прижимаю к себе. Потому что в душной, несмотря на август, маршрутке до Одинцово нет места даже на полу. Одна мысль, что мне придется вот так ездить каждое утро, а потом возвращаться, ничего, кроме уныния не вызывает, но в моей нынешней ситуации — это выход. Пусть и временный.

Спустя полчаса я наконец оказываюсь в той самой квартире, где когда-то жила Алиса. Скажи мне кто-то год назад, что мы с ней поменяемся местами, я бы не поверила. Теперь она живет в апартаментах в столице, а я в ее двушке в Одинцово. Жизнь любит ставить нам подножки, а потом смотреть, как мы поднимаемся с колен.

— Ну смотри, ты, наверное, в комнате Алисы поживешь? — ведет меня по квартире тетя Нина.

— Да, конечно, — натягиваю улыбку в ответ. Она тактично не спрашивает, что случилось, и почему я теперь обнищала.

— Вещей у тебя совсем немного или еще будут?

— Нет, больше не будет.

Я убираю пакет за кровать, чтобы не мозолил глаза. И врать ей не хочу, но и раскрывать душу, чтобы там ковырялись, тоже не желаю.

— Ужинать будешь?

Качаю головой из стороны в сторону. Хочу остаться одна, не ждать всех этих вопросов и не ждать следующих.

— Хорошо, — тетя Алисы кивает и оставляет меня одну.

Не раздеваясь, ложусь на кровать и накрываюсь пледом. Так плохо, что не хочется ничего и никого видеть. Ни с кем не говорить и не жаловаться. Просто хочется спрятаться ото всех, закрыть глаза, а потом открыть и понять, что это все сон. Что не со мной. Вернуться назад, в тот аэропорт и переиграть все. Сделать другой выбор и рискнуть жить по-другому.

Утыкаюсь лицом в подушку и натягиваю на голову плед, чтобы заглушить ту боль и отчаяние, что сейчас льются из меня. Любая возможность на следующий день убивается следующей проблемой. Я будто взбираюсь на гору, думая, что наконец на вершине, а оказывается, что за ней еще выше холм, а сил идти против всех все меньше и меньше.

Родители теперь на другой стороне, и хотя мама пыталась помочь, я чувствую, что она не сможет переубедить отца и что-то изменить. Или и не хочет? Могу ли я осуждать ее, когда сама в свое время выбрала деньги?! Деньги — это уверенность, надёжность, раскованность. Без них ты окажешься там, где я сейчас.

Алиса. Она моя подруга и, наверное, единственный человек, которому я могла бы все рассказать. Но, как только она узнает о сроках, сразу проболтается Мише, а вот я точно не хочу, чтобы он знал. Жалость из-за беременности мне не нужна. Как и не искренняя помощь. Разве что, я могла бы рассказать ей про отца, но тогда она спросит, почему. А там Ваня, с которым я рассталась, и все равно все сведется к Мише. Все сводится к нему.

Так просто набрать его и извиниться, все рассказать и попросить помощи. Только что потом? Он либо будет со мной из-за ребенка, либо потом это окажется не его ребенок? Я так запуталась в себе, своей лжи и в том, как дальше жить. Каждый из них ждет от меня действий для своего спокойствия, но никто не думает, что спокойствие как раз нужно мне. Может, стоит все же походить к тому психологу? Я не справлюсь сама, а выход какой-то точно должен быть. У меня столько возможностей, что тупика просто не может быть. Надо просто, как она сказала, понять, какая из этих дорог моя и кто тот человек, что пойдет со мной по ней.