Страница 97 из 160
— И что теперь? — спросил Бран, растерянно глядя по сторонам.
— Ты — новый барон! — рассмеялся Алед и хлопнул его по плечу. — Но какова чертовка! И как она не подумала, что может явиться настоящий призрак мужа! Вот была бы картина!
— Он не мог явиться, пока жив его законный сын, — ответила я. — И нет, Бран, ты не новый барон, пока жив твой старший брат.
— О чём вы? — все посмотрели на меня.
— Айолин жив, и жив он только потому, что его мачеха, действительно, боялась, что призрак мужа снова появится на поминках и укажет следующего наследника, своего младшего сына.
— Но тело Айолина было сожжено! — воскликнул Гвилим.
— Вы видели его лицо, когда он был на костре?
— Он был завёрнут в саван. Но он весь день лежал на столе в замке и каждый мог видеть, что он мёртв. Потом его завернули в саван и…
— Кто это сделал и кто это видел?
— Это делала сама баронесса, — мужчины переглянулись.
— Она погрузила Айолина в колдовской сон, чтоб до этой ночи он оставался живым, — объяснила я. — Но сегодня всё должно было решиться, и больше он ей не нужен. Он будет медленно умирать в каком-то подвале, не приходя в сознание.
— Откуда вы знаете про подвал? — спросил Бран.
— Мне было видение. Я не встречала вашего брата ни в луаре, ни в Сен-Марко. Он явился ко мне прошлой ночью, и я видела его в ящике в низком подвале. Он начертил на стене знак левой рукой, поэтому я знала, что он левша.
Какое-то время они молча смотрели на меня. Может, они и не поверили бы мне, но, должно быть, какое-то доверие я уже заслужила. К тому же сама мысль о том, что их драгоценный Айолин жив, зачаровала их сердца. Им просто хотелось верить.
— Как его найти? — спросил Бран. — Обыскать все подземелья?
— Долго, — покачал головой капитан Гвилим.
— Может, поможет знак, который он начертил? — я достала меч и изобразила на стене этот знак. — Вертикальная линия и внизу от неё отходят вниз две диагональные короткие линии.
— Куриная лапа, — проговорил Бран.
— Вобще-то это корни Мирового дерева, но и на куриную лапу похоже.
— Я знаю, откуда этот знак, — заявил он и, выхватив у кого-то факел, устремился к дверям дома.
Мы спустились в подвал и по запутанным катакомбам подошли к двери, которая была собрана из узких дощечек. Вдоль серединной планки слева и справа были приколочены диагонально более короткие. Причём на этой длинной и двух коротких, находящихся ниже середины, виднелись проведённые углём неровные линии.
— Вот! — воскликнул Бран. — Ещё детьми мы с Айолином забрели сюда, и он сказал, что дверь похожа на куриную лапу. Я не согласился, а он взял уголёк и нарисовал это.
— Ломайте дверь! — приказал Гвилем.
Дверь разлетелась на части от первого же удара, и, войдя, я поняла, что попала именно туда, куда нужно. Даже ящик стоял на месте. Упав на колени рядом с ним, Бран откинул крышку, и я впервые увидела Айолина барона Делвин-Элидира воочию.
— Он умер! — прикоснувшись к его щеке, воскликнул Бран.
— Подождите, — я опустилась рядом и прикоснулась к его шее. Он был холодным, но окоченение не чувствовалось. Пульс мне прощупать не удалось, — Возможно, замедлен метаболизм, — пробормотала я. — При летаргии это обычное дело. Как она навела колдовской сон?
— Я убью её! — вскочил на ноги Бран, но его удержали.
— Цепь, — я увидела на груди рыцаря ту самую золотую цепь, что была и на его призраке. — Дайте свет! Здесь какие-то знаки! Бьюсь об заклад, всё дело в ней, в этой цепи. Если ваша баронесса такая жадная, то с чего она похоронила эту тяжёлую золотую цепь вместе с ним? Кто-нибудь видел раньше эту цепь?
— Нет, такой у него не было, — ответил Алед.
— Снимаем, только осторожно. Приподнимите ему голову, к металлу не прикасайтесь. Это опасно.
Я осторожно сняла с рыцаря цепь и положила рядом. Пальцы слегка занемели от одного прикосновения к металлу. Это наверняка было не золото, а что-то другое. И каково же было воздействие этой штуки на организм, если даже мои пальцы начали ныть от краткого контакта с этим сплавом?
Что делать дальше, я не знала и в очередной раз пожалела, что не изучала магию. И, чёрт возьми! При мне не было даже аптечки. Возможно, обычный укол адреналина решил бы дело. Единственное, что я могла сделать — это непрямой массаж сердца и искусственное дыхание. Я попросила вытащить его из ящика и положить на пол, после чего взялась за дело. В такой ситуации, главное, чтоб странные манипуляции не показались несведущим свидетелям подозрительными, и у них не сдали нервы. К счастью, вокруг меня собрались стойкие и разумные люди, которые с некоторым недоумением, но терпеливо наблюдали за тем, что я делаю. Я попыталась воздержаться от наиболее шокирующего приёма — дыхания рот в рот, но поскольку без этого эффективность моих действий сильно снижалась, мне пришлось приоткрыть ему рот и вдохнуть в него хорошую порцию воздуха. Его тело тут же подалось вверх, он судорожно вздохнул и снова опал. Я нащупала у него на шее долгожданное биение артерии.
— Всё, будет жить, — кивнула я. — Отнесите его наверх, уложите в постель и согрейте. Очнётся — дайте немного тёплого вина с мёдом. И воды — сколько захочет.
Бран подхватил брата на руки и вышел из комнаты. За ним ушли остальные. Я села на пятки и осмотрелась по сторонам. Я, наконец, была в этой проклятой камере, но ящик уже был пуст, а молодой рыцарь Айолин был жив. Скоро он поправится, окрепнет и снова поедет на войну. И дай бог, чтоб на поле боя ему не встретился кто-нибудь из наших ребят, обосновавшихся в луаре.
Подобрав цепь, я сложила её в подсумок на поясе, подумав, что потом отдам мужу. Джулиан знает, что делать с артефактами Тьмы. Больше она никому не сможет навредить.
Я поднялась наверх и вышла во двор. Там пир был горой и уже не поминальный. Повара выкатили бочки с элем и таскали на столы запасы из кладовых. Ко мне с кубком ковылял счастливый Хенвас.
— Я не ошибся в вас, леди! — заявил он гордо. — Вы истинная святая Рхонвен! Вы явились, чтоб спасти нашего господина и моего мальчика, иначе всё равно эта чертовка сжила бы его со свету! Что мне сделать для вас?
— Не позволяйте ему выбрасывать колыбель, — сказала я и взяла протянутый мне кубок.
Утро застало меня в том самом зале, который привиделся мне в моём видении. На гербе над камином красовался красный дракон на золотом поле. Я любовалась искусной работой резчика по дереву, потягивая ароматное вино из хрустального кубка. Возле моих ног пристроилась пегая борзая, которая спала, сладко посапывая во сне. Мне пора было убираться восвояси, но хотелось сначала взглянуть на Айолина. Так ли он хорош, как недавно привиделся мне. Моё слабое женское сердце…
Шаги в галерее заставили меня обернуться. В зал вошёл Бран. Он выглядел встревоженным.
— Его светлость очнулся, — сообщил он. — Но, кажется, он не может говорить.
Я вскочила, поняв, что упустила очень важную деталь — печать молчания, о которой говорил Бен.
— Вы осмотрели его тело, когда переодевали? — спросила я, идя вслед за ним по галерее. — Есть какие-нибудь знаки, пятна, печати?
— Ничего, уверяю вас! Я сам присутствовал, когда слуги раздевали и мыли его. Я ничего не заметил.
— Плохо, — пробормотала я. — Я ни черта не понимаю в магии. Одно дело артефакт, который можно убрать, и совсем другое — заклинание.
Я снова пожалела об отсутствии связи. Как хорошо было б сейчас связаться с помощью радиобраслета с Джулианом или хотя бы с Дакостой и Бетти Фелтон и провести консилиум. Но мой браслет превратился в изящное украшение, напоминавшее об утраченных возможностях.
Я вошла в спальню, где вокруг огромной кровати с балдахином толпились слуги и ближайшие сподвижники молодого барона. Он лежал на взбитых подушках в белой рубашке с кружевами, закрытый атласным одеялом. Выглядел он неплохо. Бледность уже покинула его лицо, он был смугл и хорош собой, но его прекрасные глаза снова были полны отчаяния, а губы плотно сомкнуты. Увидев меня на пороге, он подался вперёд. Он явно узнал меня и теперь протянул ко мне руку. Присутствующие расступились, я смогла подойти и сесть рядом. Он взял мою руку в свои ладони, они были сильными и тёплыми, силы быстро возвращались к нему, но в его глазах снова была мольба.