Страница 95 из 160
— Если явится.
— Что случилось однажды, может произойти снова.
За столом воцарилось молчание. Гвенда виновато взглянула на меня.
— Что ж вы ничего не едите, леди? Этот разговор расстроил вас?
— Нет. Просто я думаю, где я могла видеть барона Делвин-Элидира. Может, я видела его в Сен-Марко, но тогда он должен был быть совсем юным, не так ли? Я могу сходить на его могилу? Где его похоронили?
Все трое удивлённо воззрились на меня.
— Мы не хороним наших мёртвых, — проговорил Бран. — Этот обычай есть в Сен-Марко, но мы, как и алкорцы, сооружаем погребальные костры и пускаем пепел по ветру.
— Значит, его тело сожжено? — уточнила я. — И вы видели это?
— Все видели, — кивнула Гвенда.
— В таком случае, я хочу посетитьпоминальный пир.
— Конечно, — согласился Бран. — Если вы скажете, что встречались с Айолином в Сен-Марко, то у баронессы не будет причин отказать вам.
— У неё не будет причин, даже если она просто увидит, сколько золота в ваших ножнах, леди, — проворчал Хенвас.
Следующей тёмной ночью жители деревни не торопились ложиться спать. Во всех дворах слышались негромкие разговоры, горели яркие огни. Бран, Гвенда и старик Хенвас надели свои лучшие одежды, мужчины взяли в руки факелы и все вышли из дома. На площади уже стояли группки людей в нарядных костюмах и переговаривались между собой. К нам подошёл молодой мужчина в синем, отделанном серебром камзоле и вопросительно взглянул на меня.
— Это Алед, оруженосец барона, леди Дарья, — представил его Бран. — Леди Дарья была знакома с его светлостью в Сен-Марко.
— Я не помню эту леди, — заметил тот, подозрительно взглянув на меня.
— Зато она помнит его, — мрачно перебил Бран. — Или ты так же часто пировал в покоях короля Армана, как и он?
— Простите, леди, — поклонился Алед. — Мы все не можем опомниться от горя.
— Я тоже скорблю о вашем господине, — кивнула я. — Его красота и доблесть останется в сердцах всех, кто его знал.
Это успокоило его окончательно, и он отозвал Брана в сторону. Я видела, как они переговаривались о чём-то шёпотом, но потом вдруг заспорили, и Бран, махнув рукой, вернулся к нам.
— Я говорил, дядя! — с досадой воскликнул он. — Алед сказал, что капитан уже отправил гонцов по деревням поднимать за меня народ, если баронесса объявит Джетэна бароном! Что б ни случилось, сегодня я присягну ему на верность, и им придётся смириться с этим.
— Идём, — проворчал старик и, опираясь на палку, двинулся к выходу с площади.
Остальные тоже потянулись за ним. Молчаливая толпа с факелами двигалась по улицам деревни, и к ней присоединялись всё новые и новые группы людей. Вскоре процессия вышла за пределы деревни и начала подниматься на холм, на котором располагался замок.
На сей раз мост с шипами был опущен и ворота замка открыты, но возле них стояли стражники. Один из них преградил дорогу процессии.
— Баронесса приказала впускать только приближённых, старших слуг и командиров, — заявил он, и, услышав ропот толпы, поднял руку. — Я прошу вас уважать волю баронессы, скорбящей о своём сыне, и остаться за воротами тех, кто не входит в число упомянутых лиц.
— Начинается, — проворчал Хенвас и повернулся к своим односельчанам. — Что ж, друзья, уважим баронессу, коль она просит. Но она не может запретить нам поминать нашего доброго и славного господина! Мы останемся здесь, на лугу возле его замка и будем поминать его до утра. В наших домах есть и эль, и еда. Пусть молодёжь принесёт запас сюда, чтоб мы могли достойно помянуть прекрасного Айолина!
Часть мужчин с факелами двинулась к воротам, а остальные потянулись вслед за стариком на луг под стенами замка.
— Идёмте, — взял меня под локоть Бран и раздражённо проворчал: — Эта женщина начинает с нарушения древнего обычая. Где это видано, чтоб подданные не могли присутствовать на поминальном пиру господина! Её жадность не знает границ!
— Думаете, дело только в жадности? — спросила я. — А я думаю, что она боится бунта внутри стен замка. С двадцатью мужчинами справиться проще, чем с населением целой деревни.
— Не будет никакого бунта, — упрямо покачал головой Бран. — Я не допущу этого.
Мы подошли к воротам и прежний стражник с удивлением взглянул на меня.
— Леди Дарья прибыла из Сен-Марко, чтоб выразить соболезнование короля Ричарда Красивого её светлости! — раздался рядом звонкий голос Аледа.
Стражник тут же склонился в поклоне и отступил в сторону. Миновав первые ворота, мы прошли через узкий открытый сверху коридор, над которым также тянулись галереи для лучников, до внутренних ворот, и, миновав их, оказались в просторном дворе замка.
В стороне стояли накрытые столы, а впереди на возвышении ожидала хозяйка замка и её сын.
— Нас и двух десятков не наберётся, — проворчал Алед, который шёл рядом. — Могла б накрыть столы в зале.
— Там трудно разместить лучников, — прошептал Бран и взглядом указал наверх.
На крепостной стене, окружившей двор, и правда, стояли воины в доспехах, внимательно наблюдавшие за тем, что происходит внизу. Алед издал сдавленное рычание.
Мы тем временем подходили к помосту баронессы. Она стояла, не шевелясь, словно не видя подходивших к ней с поклоном мужчин. В сумраке ночи, подсвеченном светом факелов, она казалась молодой и прекрасной, в чёрном шёлковом платье с отделанными золотой парчой рукавами. На её золотистые волосы была наброшена чёрная вуаль. Рядом с ней стоял высокий худощавый молодой человек, рыжеватый, с узким нервным лицом. Он тоже был в чёрном, и из-за этого выглядел мрачно и немного болезненно.
Подойдя к помосту, я едва кивнула и, гордо вскинув голову, заявила:
— Ваша светлость, мой господин, король Сен-Марко Ричард, прозванный Красивым, послал меня сюда, чтоб выразить свои соболезнования по поводу преждевременной кончины барона Делвин-Элидира, верного рыцаря королевства и близкого друга его любимого племянника, почившего короля Армана Миротворца. Его величество весьма опечален тем, что теперь, когда перемирие с луаром Синего Грифона подходит к концу, и ему понадобятся верные и талантливые полководцы для новой войны, он уже не может рассчитывать на барона. Кроме того, его величество велел заверить вашу светлость в его верности клятве, данной королём Арманом барону Делвин-Элидиру, прийти на помощь в случае, если ему будет угрожать опасность, как проявлением дружеской поддержки, так и оказанием военной помощи.
Бран с удивлением воззрился на меня, но я уже решила, что если врать, то делать это нужно вдохновенно, а заодно подстелить соломку там, где есть опасность упасть и свернуть себе шею. Как я и думала, баронесса была ошарашена такой невероятной милостью монарха и открывшимися для её отпрыска перспективами, и даже не задалась вопросом, как король в далёком Сен-Марко узнал о безвременной кончине её пасынка, да ещё озаботился прислать столь спешно свою посланницу. Блеск золотых узоров на доспехах и ножны ослепили её, и баронесса радостно улыбнулась и присела, изобразив что-то вроде книксена.
— Я бесконечно благодарна его величеству, слава о красоте и мудрости которого гремит по всему миру, за то, что он снизошёл до горя бедной матери, потерявшей своего любимого сына, — заверила она меня, сияя улыбкой в тридцать два зуба. — И конечно я прошу ваше сиятельство передать его величеству заверения в нашей преданности ему и королевству Сен-Марко, а также напомнить о том, что новый барон Делвин-Элидир будет счастлив занять при дворе и в войске место своего старшего брата.
— Я уверена, его величество будет рад узнать об этом и в самое ближайшее время пригласит нового барона Делвин-Элидира к своему двору, чтоб предложить ему достойный пост при своей особе.
Наблюдая за Джетэном, я заметила, что его и без того кислый вид стал и вовсе безрадостным, а перспектива оказаться в передовых частях выступающего в военный поход войска внушает ему скорее трепет, чем радость. По всему было видно, парень — не боец. Его матушка скорее могла бы сесть на коня и, размахивая мечом, ринуться в атаку. Впрочем, её оружием был явно не меч.