Страница 81 из 160
— Он поработал за нас. Мы ценим.
— Вы готовы слушать?
— Аудитория у ваших ног, ваше темнейшество.
Чётко и подробно Джулиан изложил то, что узнал об этом деле, не упустив ни одной детали. Пока он говорил, Киса запрыгнул на стол и как-то незаметно забрался хозяину на руки. А тот, принялся привычно почёсывать его шейку, поскольку это всегда способствовало мыслительному процессу.
— Таким образом, вы убьёте сразу несколько зайцев, — подытожил Джулиан свой рассказ. — Спасёте этого парня, вернёте ему дочурку и покараете преступника. Ну и, кроме того, вы выведете на чистую воду пособника Ротамона в городе и, может быть, узнаете что-нибудь полезное для меня.
— Ещё б знать, с чего начать, — озабочено проворчал Хок. — А ты прямо так и свалишь, переложив этот груз на наши исполинские плечи?
— Я не могу вмешиваться, Рауль, — вздохнул Джулиан. — Мне искренне жаль этого парня, меня восхищает его мужество и преданность дочери и, честно говоря, горит душа на того гада, который его подставил и убил хорошего старика. Но мои руки связаны. Я, как Ангел Тьмы, могу действовать только в ответ на ясно выраженную просьбу. И, кстати, он прав, моя помощь в данных условиях, может иметь непредсказуемый результат даже без моего на то желания.
— Ты в матрице, — кивнул Хок. — И ходишь по этой доске строго определённым образом.
— В данном случае, да. И единственное, что я могу сделать, это отбить мяч вам, а у вас возможностей для манёвра больше.
— Только собственно возможностей меньше. И ребята уже разбрелись.
— Они в городе, и ты вполне можешь их привлечь к этому делу. Не думаю, что они уже настолько втянулись в местную жизнь, чтоб отказать вам в помощи. Донцов, Кроу и Ветер остановились в таверне «Бычья голова», Стэн и Булатов — на постоялом дворе «Две лилии» у западных ворот.
— Ладно, посмотрим, что можно сделать, — наконец, согласился Хок и посмотрел в окно. — Этот день будет тёмным и, надеюсь, не слишком коротким.
МакЛарен исчез также внезапно, как и появился, и Хок, мрачно посмотрев на то место, где только что стоял его друг, с трудом воздержался от заявления о том, как он ненавидит, когда тот это делает. Что толку повторять в пустоту давно озвученные претензии, к которым всё равно никто не прислушивается?
— Что будем делать? — спросил Дакоста, тревожно взглянув на него.
— Спать, — проворчал Хок и отправился обратно в спальню, где на широкой кровати сладко похрапывала его новая подруга.
Но уснуть ему не удалось. Почёсывая устроившегося на его груди Кису, он снова и снова прокручивал в голове то, что услышал от Джулиана. Кое в чём тот, безусловно, был прав. То, что кто-то подставил несчастного чародея, могло быть местью за его предательство или другой проступок, но убийство городского судьи — это уже больше похоже на заговор против города, особенно если учесть все эти речи о свержении действующей власти и установлении диктатуры колдунов. Скорее всего, Ротамон и есть тот загадочный колдун, которого «Паладин» привёз с орбиты Морония. Он прибыл, чтоб поставить под знамёна своего Ордена колдунов здешнего наместника Алкорского Тирана, коим считал альдора. Видимо, на тот момент он ещё не разобрался в ситуации, и полагал, что право на вход предполагает и право на выход, а когда понял, что оказался заперт на этой планете, решил сколотить собственный Орден и установить свою диктатуру. Ничего хорошего это не сулило. Хоку приходилось бывать в мирах, где правили колдуны, и никаких приятных воспоминаний это у него не оставило. Напротив, он помнил, как ему хотелось выбраться из мира, где обычные люди оказывались на положении слуг и рабов у колдунов и ведьм. Миры, где правят добрые феи, существуют только в сказках. Магия всегда даёт власть, а власть развращает. Потому вмешаться в то, что происходило в городе, следовало не только из сострадания к Генриху Траубергу и его дочери, но и потому, что нужно было помешать Ротамону получить власть над Магдебургом. Однако, понимая всё это, Хок осознавал, что его сил для этого недостаточно. Времени оставалось в обрез, информации было слишком мало, к тому же нужен был кто-то, кто хорошо разбирается в местной жизни и может хоть как-то влиять на неё.
Прозвучавший среди ночи звон колокола возвестил о начале тёмного дня и разбудил хозяйку дома. Потянувшись, она ласково посмотрела на Хока, погладила Кису и, накинув на сорочку с кружевами шаль, отправилась на кухню готовить завтрак. Хок к тому времени уже понял, что остро нуждается в союзнике из числа местных. И хоть необходимость кому-то довериться и давняя привычка действовать в одиночку, которая снова начала брать верх, вызывали в душе протест против такого решения, деваться было некуда.
Белокурая Альта накрыла в гостиной стол, который, несмотря на бедственное положение её супруга, никак нельзя было назвать бедным. Сидя за столом, Хок расточал ей комплименты из репертуара прованских трубадуров, поражая своим сладкоречием даже Дакосту, а потом, увидев, что его новая подруга окончательно растаяла и потеряла бдительность, решил расспросить её об интересующем его деле. Она знала об этом преступлении то же, что и остальные горожане. Старый судья Гюнтер был строгим, но справедливым человеком, его уважали. Его смерть от внутреннего огня всех поразила, хотя раньше такое уже случалось, но не со столь известными людьми. То, что Генрих Трауберг признал вину, некоторым показалось странным, потому что он слыл в городе безобидным и добрым человеком, но многие восприняли это с удовлетворением, поскольку колдунов в городе терпели, но не любили, что было понятно, поскольку магические способности заведомо сопровождаются коварством и тайной злонамеренностью.
— Вот только зачем ему это? — спросил Хок. — Может, его наняли наследники, чтоб обогатиться?
— Вряд ли, — покачала белокурой головкой Альта. — В городе полно колдунов, которые промышляют такими делами, но Генрих не из них. Правда, он был вхож в дом судьи, но тогда б он, скорее, отравил его своими снадобьями.
— Тоже верно, — кивнул Хок, отметив ещё одно очко в пользу невиновности травника.
— К тому же у наследников старика не было нужды его убивать, — продолжала Альта. — У него осталась одна дочь, которая вышла замуж за его воспитанника Карла Брауна. Они выросли в его доме, всегда заботились о старике и ухаживали за ним, когда он болел. По сути, хозяйство ведёт Хильда, а деловыми вопросами ведал Карл. Старик доверял ему и сделал своим помощником. Он часто занимался расследованием дел для городского суда. И моего несчастного Фридриха он вывел на чистую воду, но я на него не в обиде. Фридрих всегда был плутом, а Карл так хорош собой и обходителен, что сердиться на него я не в силах.
— Значит, судья Гюнтер доверял своему зятю, а тот искал для него преступников?
— Такая у него работа, — пожала полными плечиками Альта. — Он нашёл убийцу вдовы Шварцвальд, изловил конокрадов барона Шульца и разоблачил шайку мошенников, которые обирали купцов у западных ворот. Он же доказал и то, что советник Курцман отравил свою тёщу, чтоб прибрать к рукам её ткацкую мастерскую. Конечно, находясь под покровительством городского судьи можно быть смелым, но и судью надо было убедить в том, что его давний приятель на самом деле злодей и убийца.
— А живёт этот чудный юноша в доме своего тестя? — поинтересовался Хок, отметив, что узнал то, что ему было нужно.
— Для юноши он уже вполне зрел, — рассмеялась Альта, игриво подмигнув ему, — жаль, что к тому же он так благонравен и влюблён в Хильду. Но живут они в доме судьи.
— И расположен этот дом?.. — улыбнулся Хок, нежно сжав её белые пальчики.
Через полчаса они с Дакостой вышли из дома. На сей раз Киса не рвался сопровождать своего хозяина, облюбовав для себя кресло возле камина. Да и появиться в доме недавно почившего советника магистрата с котом на плече было не совсем уместно. Отправив Дакосту с поручением в таверну «Бычья голова», Хок пошёл прямиком к дому судьи.
Траурные полотна с дверей ещё не были сняты, но возле дома уже сновали слуги, вынося старую мебель, видимо, дорогую сердцу прежнего хозяина, но теперь не нужную новому. Протиснувшись в прихожую мимо детины, тащившего обгоревшее кресло, Хок едва не столкнулся с высоким черноволосым мужчиной в траурной одежде. Он был хорош собой, с голубыми глазами и резкими чертами лица, выдававшими весьма жёсткий характер. Вероятно, при необходимости он умел быть очаровательным, но расточать обаяние перед незнакомым рыцарем в простой кольчуге и сером дорожном плаще явно не видел нужды.