Страница 33 из 160
Антон кивнул в знак того, что понимает. Фарок помолчал, поглядывая в небо, потом продолжил:
— Мы ещё какое-то время колесили с Пренуаром по гарнизонам, а потом мирный договор был подписан, и ему пришлось убраться восвояси. Нас он взял с собой. Он, действительно, любил мать, и ко мне относился хорошо. Он знал, что детей от неё у него быть не может. Когда мы прилетели на Алкор, он представил её ко двору, но это не понравилось его семье. Официально оформить брак и моё усыновление он не успел. Может, родственники подсуетились. Короче, он скончался в расцвете лет по неизвестной причине. Нас выгнали из его замка, и мать вынуждена была петь в тавернах, чтоб мы не умерли с голоду. Но её красоту и голос скоро заметили, стали приглашать на пиры в богатые дома. На одном из таких пиров на неё обратил внимание Великий Тиран Алкора, не то, чтоб влюбился, но осчастливил своим покровительством, и она стала придворной певицей. Ну, и однажды он увидел меня… Я был тогда мальчиком, и прехорошеньким…
— Представляю себе, — улыбнулся Антон, бросив взгляд на тонкие черты собеседника.
— В детстве мы все хорошенькие, — усмехнулся тот. — И старик воскликнул: «У этого прекрасного ангела и голосок должен быть ангельский!» Или что-то в этом роде. Мать чуть не рухнула от ужаса. Может, на мордаху я и вышел, но вот голос у меня был как клёкот выпавшего из гнезда орлёнка. Что делать? Повелитель сказал, а он ошибаться не может. В ту же ночь меня забрали у матери и куда-то увезли. Что со мной делали, не помню, но очнулся я с толстой повязкой на шее. А когда её сняли, я запел… И Великий и Непогрешимый Тиран снова оказался прав. Я удостоился чести петь на годовщине его коронации, на свадьбе его племянника, на праздниках по случаю инициации его внуков. Я рос, как принц, вокруг толпились слуги, которые только и думали, как мне угодить. И выросла бы из меня такая же избалованная дрянь, как все эти прихлебатели при дворе, если б не появился отец…
Антону показалось, что последнее слово молодой ормиец произнёс как-то по-особенному, словно в его душе оно было написано большими буквами. И лицо его в этот миг посветлело.
— Он просто однажды вошёл ко мне и приказал следовать за ним. И я повиновался без слов. Мать пыталась удержать меня, но я не мог противиться ему. Я ушёл за ним, без сожаления оставив позади всё, что сулила мне благосклонность правителя Алкора. Мы вернулись на Орму, но пробыли там недолго, впрочем, достаточно, чтоб он окончательно вытряхнул дурь из моей головы и моей души и направил на верный путь. Потом он отвёз меня на Тиртану, и в тот год, когда я прошёл бы инициацию на Алкоре и стал рыцарем, я поступил в младший класс школы. Я был счастлив тогда, мне всё давалось так легко, все вокруг были так безоблачно добры. Я очень быстро прошёл курс обучения, попутно готовясь к поступлению в космошколу, и поступил туда вместе со своими сверстниками.
— Ты учился в космошколе? — удивился Вербицкий.
— Не очень согласуется с образом тёмного эльфа, да? — усмехнулся Фарок. — А что ты скажешь на то, что это была космошкола при Полицейской академии Объединения Галактики? И я её закончил с отличием, и помимо диплома астронавигатора получил сертификаты стрелка, радиста и механика?
— Есть чем гордиться! И теперь понятно, как ты ведёшь отряд ночью через лес. Думаю, что все ориентиры ты помнишь наизусть, да ещё массу примет, по которым их можно отыскать! — окончательно оттаяв, рассмеялся Антон. А потом слегка погрустнел: — А у нас в экипаже как раз младшего астронавигатора и младшего радиста не хватает. И одного стрелка…
— А инопланетян в Земной космофлот берут? — тут же заинтересовался Фарок.
— Берут, если есть подходящая квалификация и позволяют результаты тестирования.
— Занятно… — мечтательно улыбнувшись, пробормотал Фарок.
Неожиданно идущая впереди кошка замедлилась и свернула в сторону. Поравнявшись с ней, собеседники увидели, что в седле сидит Сёрмон.
— Ты зря раскрыл душу перед незнакомцем, — скаля поблескивающие клыки, произнёс он, обращаясь к ормийцу. — Ты подставляешь сердце под клинок. Или думаешь, тебя возьмут на их звездолёт? А ты рассказал ему о своём тёмном даре, мой нежный эльф?
— Я забыл попросить у тебя совета, мой добрый дядюшка, — фыркнул тот и, изловчившись, цапнул пальцами за ухо пантеру Сёрмона.
Кошка взвизгнула, встала на задние лапы, а потом помчалась вперёд.
— Он не разобьётся? — забеспокоился Антон.
— Это было б лучшим из того, что он может сделать для окружающих, — проворчал Фарок.
Вербицкий внимательно посмотрел на помрачневшего собеседника.
— А почему отец отвёз тебя на Тиртану, ведь на Орме есть своя Академия и полно космошкол?
— Именно потому… Мой тёмный дар требует компенсации, и компенсировать его можно только светлыми чувствами и мыслями. Тиртана нежится в любви и радости. Я пропитался этим насквозь. Когда я поступал на службу, тестирование подтвердило, что я достаточно человечен и добр, чтоб служить в полиции Объединения. Я не стреляю без нужды и так же без нужды не использую свой дар.
— А что это за дар? — настороженно спросил Антон.
— Всё узнаешь в своё время… — пообещал Фарок. — А сейчас мы подъезжаем. Будешь жить со мной. С Сёрмоном не связывайся. Он тебя явно невзлюбил и, если что, может уступить своему искушению. Если меня рядом не будет, тебя никто не защитит.
— А Авсур?
— Он обещал твоему командиру, чтомы тебя не обидим, но Сёрмон при нём и не станет нарываться. Этот лис-оборотень хитёр и осторожен. Так что не постыдись таскаться за мной по пятам и не виляй в сторону.
Антону было жарко и душно, ему казалось, что шатёр, в котором он уснул, подожгли со всех сторон и его жжёт огонь и душит дым. Из темноты вдруг выплыл злобный оскал Сёрмона и он проснулся. Вскочив, он хотел броситься к выходу, но чьи-то сильные руки удержали его и уложили обратно.
— Плохо? — услышал он встревоженный голос Фарока.
С трудом разлепив веки, он сквозь кровавую дымку увидел тёмные глаза склонившегося над ним ормийца. Только тут он понял, что горит не шатёр, а он сам. Жестокая лихорадка сжигала его дрожащее тело изнутри. Он задохнулся от спазма, вдруг скрутившего его горло, и закашлялся, на что тело отозвалось мучительной болью.
— Сейчас, — произнёс Фарок, склоняясьещё ниже, — я помогу тебе.
Он поднял над лицом Антона руку, по его ладони пробежало странное сияние, и он положил сложенные вместе указательный и средний пальцы ему на лоб. Их кончики показались Антону ледяными, но тут же пронзительный холод сменился оглушительной тянущей болью, словно этим прикосновением ормиец вытягивал из него жизнь. Но тот уже оторвал пальцы от его кожи и выпрямился, присев рядом. Антон бессильно откинулся на смятые покрывала и только тут понял, что Фарок вытянул из него вовсе не жизнь, а этот сжигающий его внутренний огонь.
Он открыл глаза и посмотрел на ормийца. Тот задумчиво рассматривал свою руку, а потом спокойно взглянул наАнтона.
— Что ж, теперь ты знаешь, какой у меня дар…
— Ты энергетический вампир?
Тот улыбнулся.
— Не совсем так. Я умею вытягивать чужую энергию, но не нуждаюсь в ней. Это не пища для меня, хотя я и могу её усвоить… Впрочем, не эту! — он энергично встряхнул руку. — Когда я был ребёнком, я лечил приходивших в храм паломников, вытягивая дурную энергию из их тел. Я снимал жар, головную боль, воспаление с ран. Я был совсем маленьким, и силёнок было немного. Их хватало как раз на излечение. А потом я вырос… Это была та самая причина, по которой мать последовала за Пренуаром. Она понимала, что мой дар обернётся для меня злом. На Орме, несмотря на её дремучесть, технократическая цивилизация. Магии там мало и её боятся. Её проявления вызывают не только страх, но и агрессию.
— А на Алкоре?
— Я скрывал это. Мы были чужаками, почти врагами. К нам и без того относились настороженно и часто враждебно. Я просто боялся спровоцировать кого-то на жестокость ко мне и ещё больше к матери. И опережая твой последующий вопрос, сразу говорю, что на Тиртане я во всём разобрался и вовсе не собираюсь использовать эту силу против живых существ, по крайней мере, не хочу причинять им существенный вред.