Страница 28 из 160
— Фарок, — негромко позвал его Авсур.
— Да, господин? — юноша с готовностью спрыгнул с подоконника и положил лютню на стул рядом.
— Вон отсюда! — коротко приказал Авсур.
Тот не обиделся, напротив, улыбнувшись, он пробормотал что-то вроде: «Как скажете…» и направился к дверям, а проходя мимоСёрмона, показал ему язык.
— Наглый щенок! — беззлобно проворчал ему вслед алкорец. — Ты его избаловал.
— Не более чем тебя, — пробормотал Авсур и приказал: — Принеси мне тот свёрток.
— Я твой старый друг, к тому же аристократ, а ты, бастард и плебей, помыкаешь мною, как слугой, — злобно заворчал Сёрмон.
— Норан, будь любезен, окажи мне бесценную услугу и принеси, наконец, этот чёртов свёрток! — рыкнул Авсур и снова сел в кресло.
— Ладно, но только ради старой дружбы, — фыркнул Сёрмон и, скинув на пол свой роскошный синий плащ, направился к стоящему возле стены сундуку.
— Он ещё спрашивает, от кого мальчишка набрался спеси, — проговорил Авсур и взглянул на меня. — Я знаю, кто вы. И вы знаете, кто мы. Нас объединяет один человек, который был нашим общим другом.
— Крис Джордан, — тихо произнесла я, нахмурившись. — Вы сказали «был»?
— Если вы его друг, — продолжил он, не отреагировав на мой вопрос, — то, может, вы знаете, где живёт его сын?
— Конечно, я это знаю, — подтвердила я. — Он живёт на Земле.
— Я ж говорил, — сказал Сёрмон, вернувшись к нам, и подал Авсуру что-то завёрнутое в тёмную потёртую ткань. — Нам туда вход закрыт, как впрочем, и выход отсюда.
— В этом всё дело, — Авсур смотрел на меня, и в его чёрных глазах затаилась печаль. — Мы обещали ему то, что не можем сделать. Но вы можете.
— Что именно? — насторожилась я.
— Передать эти предметы его сыну и рассказать ему, как умер его отец.
Я откинулась на спинку кресла, и на какой-то момент мне показалось, что перед глазами у меня потемнело.
— Он умер?
— Вскоре после того, как мы улетели с Диктионы, — кивнул Авсур. — Мы летели куда-то на окраину галактики. Мы сами не знали куда, просто прыгали наугад от планеты к планете, от станции к станции. Нам с Сёрмоном было всё равно, а Крис словно искал что-то. И нашёл…
— Свою смерть, — кивнул Сёрмон, присев на подлокотник кресла рядом с другом. — Он мог спастись, но… не мог. Вы же знали его. Он был из тех парней, что затыкают пробоины собственными телами.
— Маленькая промежуточная станция, — задумчиво продолжил Авсур. — Покорёженный утюг, в который набилось полторы тысячи душ, в основном сброд. Таверны, гостиницы, игорные дома. Правда, был госпиталь и несколько приличных звездолётов с пассажирами, которые ждали прибытия танкера для дозаправки.
— Частная лавочка, — мрачно уточнил Сёрмон. — Какой-то придурок выкупил старую баржу и оборудовал этот пересыльный лагерь, чтоб зарабатывать на бродягах. Всунул её на бойкое место и явочным порядком включил станцию в атлас района, который никто из Объединения не курировал. У него не было даже обязательных для таких объектов средств безопасности, поэтому несущуюся на всех парах прямо на станцию ледяную комету никто не заметил, пока она не стала видна. Все кто могли, смылись. Остальные ждали смерти.
— Мы тоже. Мы как раз были к ней готовы, — тихо произнёс Авсур. — Хотя могли улететь на катере Джордана. Но мы решили остаться. Его бы удерживать не стали. Он уже тогда скучал по сыну. Я понимал, что он чувствует. А потом всё произошло очень быстро. Мы стояли в зале прибытия и смотрели на экраны, где разгоралась эта звезда смерти. Он подошёл к нам, передал вот эти вещи и сказал только: «Передайте это моему сыну. Скажите, я люблю его. И если б не это, никогда бы его не оставил». И ушёл.
— Мы даже не поняли, что это значит, — кивнул Сёрмон. — Смерть была рядом, мы видели её и смотрели, как она летит к нам. А потом какая-то небольшая вспышка, и комета изменила направление полёта. Её орбита совсем немного сместилась, и она просвистела мимо на сравнительно безопасном расстоянии. Только потом, когда в ангаре не оказалось «Бродяги Багана», а Криса мы нигде не смогли найти, мы поняли, что он сделал.
— Он врезался на своём катере в бок кометы и заставил её изменить орбиту, — объяснил Авсур и посмотрел на свёрток, который держал в руках. — Теперь это должно попасть в руки его сына.
Он передал мне свёрток, и я развернула его. Там лежал тёмный эфес старинного меча, украшенный каменьями, и массивный перстень с тусклым кристаллом. Когда я взяла его в руки, он посветлел и налился яркой голубизной. И я вдруг подумала, что он уже никогда не будет сиять насыщенным сапфировым светом, потому что становился таким только в руках Кристофа.
— Вы передадите ему это? — спросил Авсур.
— Да, обязательно, — кивнула я. — Мне б только выбраться отсюда.
— Этот мир держит только тех, кто нашёл в нём своё место, — заметил он. — Не думаю, что он подходит для вас.
— Откуда вы знаете?
— Мы всё знаем, — серьёзно ответил Сёрмон. — Я позову мальчишку.
Я снова завернула эфес и перстень в грубую ткань и посмотрела на Авсура. Он задумчиво смотрел в камин.
— Давно вы здесь? — спросила я.
— Достаточно давно, чтоб забыть обо всём. Только это не давало окончательно расстаться с прошлым…
— Значит, вы здесь по своей воле?
— Этот мир не для всех тюрьма. Для многих он убежище. К тому же, если мы не сможем совладать с собой, то погибнем здесь вместе с ним. Но пока здесь есть хоть один человек, заслуживающий лучшей участи, этого не случится.
Я хотела спросить, почему он так уверен в этом, но от дверей прозвучал голос Сёрмона:
— Фарок проводит вас в башню Старого единорога, леди.
Это прозвучало как уведомление об окончании аудиенции. Наверно так оно и было. Я поднялась и направилась к выходу, где меня ждал очаровательный Фарок с нежной улыбкой на губах. Он проводил меня по лабиринту замка, а в галерее того самого садика нам преградил дорогу Кирилл Оршанин. Он сумрачно взглянул на юношу, положив руку на эфес меча, но тот звонко рассмеялся, вскинув руки.
— Передаю вашу королеву с рук на руки её верному рыцарю. Помяните меня в своих молитвах, светлая леди Звёзд.
И развернувшись, отправился обратно.
— Что-то случилось, Дарья Ивановна? — встревожено спросил Кирилл, глядя на меня.
— Не здесь, — ответила я и пошла дальше.
Антон ждал нас в башне. Взглянув на меня, он тоже забеспокоился.
— Да на вас лица нет, командор. Что-то случилось?
Я подошла к столу и положила на него свёрток. Развернув ткань, я взяла в руки перстень Кристофа. У нас с ним были одинаковые обручальные перстни с такими вот невзрачными кристаллами, которые на наших руках разгорались синим цветом. Его камень становился насыщенно синим, похожим на сапфир, а мой был светлее, с лёгким лиловым оттенком. Вот и теперь, стоило мне взять его в руки, перстень преобразился. Жаль, что он был велик для меня. И всё же я сунула в него средний палец и с удивлением увидела, что он идеально сел на него. Что ж, всё-таки, это магический перстень.
Я взяла в руки эфес меча. Не знаю, правильно ли я делала, но мне вдруг захотелось с кем-то поделиться своей бедой. Взяв эфес в руку, я положила указательный палец на кровавый рубин, и с обеих сторон тут же выдвинулись острые рога полумесячной гарды, развёрнутой от эфеса. Я чуть сдвинула палец вперёд, и тут же в воздухе засеребрился призрачный клинок. «Проекция», словно услышала я голос Кристофа. Я нажала на рубин, и эфес в моей руке стал тяжёлым, а по клинку пробежало голубое свечение, и засверкали древние руны. «Материализация». Я убрала палец с рубина, и клинок потемнел и приобрёл обычный вид тщательно отполированного старого металла. Отыскав на эфесе голубую бирюзу, я коснулась её, и из головки эфеса выдвинулось маленькое золотое распятие. Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Кристоф всегда молился перед боем, воткнув меч в землю и опустившись на колени перед этим распятьем. Мне тоже сейчас хотелось молиться, но я не знала, о чём должна быть эта молитва.