Страница 153 из 160
Остановившись возле небольшой лавки, он засмотрелся на выставленные на прилавке грубоватые кружева, и снова подумал о хитрости Изабо, так ловко спрятавшей своё послание на самом виду. А ведь король не сказал о ней ни слова, не задал ни одного вопроса. Похоже, она зря рассчитывает на его признательность.
— Купите кружевную косынку для своей подруги, сэр рыцарь, — умоляюще взглянула на него старушка, сидевшая за прилавком.
Она была худенькой, и коклюшки стремительно скакали в её желтоватых пальцах. Кружево было некрасивым и сероватым, но он выбрал одну косынку и подал кружевнице золотую монетку, которую та схватила так поспешно, словно боялась, что он передумает.
Он уже собирался идти дальше, когда заметил позади несколько молодых людей в бархатных камзолах, которые стояли в конце улицы, глядя на него. Даже если б эта пустынная улица была заполнена народом, он бы не смог их не заметить, так чуждо они выглядели на фоне потемневших стен домов, покрытых чёрной и серой плесенью.
Повернувшись, он пошёл дальше, свернул на следующую улицу и на ходу обернулся. Эти люди всё так же шли за ним, не слишком скрываясь. Он решил не нарываться на неприятности и свернул туда, где по его расчётам находилась Королевская улица. Пройдя ещё какое-то расстояние, он неожиданно остановился, потому что улицу перегородила стена дома. Он оказался в тупике и обернулся, положив руку на эфес меча и спокойно оценивая свои шансы в случае, если придётся драться.
Молодые люди приблизились, и он увидел на их поясах довольно внушительные боевые мечи. Они были рыцарями, и их было семь человек. Вперёд вышел белокурый широкоплечий мужчина в берете с пером. Вид у него был заносчивый.
— Скажите-ка сударь, что это вы делали сегодня во дворце? — без предисловий поинтересовался он, тоже положив руку на эфес.
— Я был там по делу короля, о котором не обязан докладывать вам, сударь, — холодно ответил Хок.
— Вам придётся ответить и умереть, — холодно улыбнулся блондин и вытащил из ножен свой клинок. — И от того, как скоро вы ответите, будет зависеть, насколько менее мучительной будет ваша смерть.
— Вы, и правда, думаете, что я задёшево отдам свою жизнь? — усмехнулся Хок и выхватил меч.
Они напали все вместе, и вскоре Хок понял, что его дела плохи. Это были рыцари, настоящие средневековые рыцари, которые с детства обучались фехтованию на мечах и тренировались постоянно, потому они бились сильно и опасно. И их было много. Ему удалось ударить одного по руке, а другого ткнуть в бок, отчего баланс немного сместился в его сторону, и всё же его шансы уцелеть были невелики. Они нападали вместе и весьма умело, почти не мешая друг другу, а отбивать сразу пять мечей, и при этом наносить ответные удары было сложно. Они постепенно теснили его к стене, где у него не будет места для манёвра. Он лихорадочно искал возможность прорваться сквозь их ряд, а тут ещё один из раненных пришёл в себя и счёл возможным продолжить поединок.
Хок сделал очередной шаг назад, опасаясь, что вот-вот наткнётся спиной на сырую стену, и тут произошло нечто невероятное. Сзади, из-за его спины выступил ещё один человек с мечом и с яростью набросился на нападавших. За его плечами победно реял белый шёлковый плащ, под которым белым серебром поблескивали латы. Он бился левой рукой и был неудобным противником. Это, а также его внезапное появление ниоткуда и неистовый натиск привели противников в замешательство. На них не было доспехов, и он очень быстро воспользовался этим, нанеся смертельный удар в сердце белокурому предводителю этой компании. Это сбило их боевой настрой, а Хок мгновенно воспрянул духом, снова кинувшись в атаку. Ему не хотелось никого убивать, но проучить наглецов стоило. И вскоре они были обращены в бегство, и удирали, зажимая руками раны и порезы.
Проводивший их до угла незнакомец, наконец, обернулся и с улыбкой взглянул на Хока.
— Простите, командор де Мариньи, — произнёс он, возвращаясь к нему, — что я испортил вам чистую победу, но мне показалось, что баланс сил был слегка не в вашу пользу, потому осмелился вмешаться. Право же, не сердитесь!
— Разве на вас можно сердиться, командор Ноттингем, — проворчал Хок, глядя на него. — Честно говоря, вы явились как нельзя вовремя, кстати, откуда?
— Для меня не существует стен, — усмехнулся тот, ударив кулаком по стене ближайшего здания, и его рука вошла в камень, словно он был лишь видением.
— Вы проходите сквозь стены?
— Лучше, я прохожу сквозь границы измерений. Но это не так важно. Ты ранен, Рауль, — Ноттингем указал ему на левую руку чуть выше локтя, где из неглубокого пореза сочилась кровь. — Пойдём, я знаю, где тебя перевяжут, и мы сможем спокойно поговорить.
Джим отвел его в небольшую аптеку, размещавшуюся на первом этаже дома, от которого уже была видна широкая улица, запруженная народом. Аккуратный старичок-аптекарь умело обработал рану, наложил на неё тягучий ароматный бальзам и замотал чистой белой тканью, после чего, подхватив брошенную Ноттингемом монету, вышел из задней комнаты, где принимал больных.
— Как получилось, что ты так вовремя оказался рядом? — спросил Хок, натягивая лишившуюся манжеты, а теперь и прорезанную и залитую кровью рубашку.
— Не случайно, — ответил Ноттингем. Он стоял у низкого окна и внимательно осматривал улицу. — Это опасное место и я присматриваю за своими ребятами, хотя, в основном, они справляются сами. Карнач ведёт себя разумно. Чего не скажешь о тебе, — он обернулся. — Я наблюдал за тобой, когда ты шёл во дворец, и потом, когда вышел оттуда. Эта компания сразу увязалась следом, а ты отправился в самый тёмный и безлюдный район города. Здесь всегда нужно оглядываться назад и избегать трущоб и предместий.
— Я учту, — кивнул Хок, с огорчением рассматривая разрез на рукаве суконной куртки. — Ты знаешь, что это за парни?
— Наверняка из свиты какого-нибудь прихлебателя местного короля. Я не интересуюсь придворными интригами и не участвую в местной жизни. Я просто наблюдаю за происходящим, и вмешиваюсь только тогда, когда кому-то из наших грозит опасность.
Хок посмотрел на Ноттингема, чувствуя где-то глубоко в душе досаду и даже что-то похожее на ревность. Джеймс в латах и белом плаще выглядел также естественно, как в космофлотовской форме или потёртых джинсах. Его широкие скулы были покрыты тёмной двухдневной щетиной, добавлявшей его образу брутальности, светло-голубые глаза холодно поблескивали, тонкие чёрные брови были напряжённо сдвинуты к переносице.
— Вся разница между нами, Рауль, состоит в том, что ты на своём месте в тех временах, в которых жил в прошлые инкарнации, а я — везде. Я листаю измерения и времена, как книгу.
— Ты хочешь сказать, что можешь уходить в прошлое и будущее?
— Это не сложно, если знаешь, как…
— И ты не мог пойти назад и предотвратить то, что случилось с Азаровым?
Ноттингем отошёл от окна и, привычным движением расправив плащ, присел на деревянную скамью у стены.
— Знаешь, у меня в детстве была собака, бордер-колли Безил. Он погиб в лесу. Его укусила змея. Я очень горевал, хотя родители привезли мне чудную хаски Тиффани. Однажды я решился на подвиг, ушёл в прошлое и спас Безила от змеи, а вернувшись назад, я нашёл его дома, но Тиффани там не было. Зачем она была нужна, если есть Безил, верно? Но я беспокоился о ней, это ведь тоже была моя собака. И, в конце концов, решил выяснить, что с ней стало. Оказалось, что её взял себе зоолог, смотритель парка палеолита в Сибири и назвал Марусей. Её задрал пещерный медведь, когда она защищала раненного хозяина. Теперь я горевал о другой собаке. Ты меня понимаешь? Если изменить что-то в прошлом, не факт, что будет лучше.
— Это другое.
— Нет, если мы не знаем причин происходящего. А я не знаю, почему Бен стрелял в Азарова. Я возвращался назад, просто чтоб выяснить это. Я почувствовал между ними напряжение, боль и противостояние. Причиной было что-то из их прошлого, но недавнего. Это было между ними, и сунься я в этот момент в этот конфликт, от меня не осталось бы и мокрого места. Я сразу понял, что это напряжение приближается к критической точке и за ней последует коллапс. И Бен выстрелил.