Наследники Дерсу

Сергей заворожённо наблюдал за облётом пчёл. Словно редкую чёрную сеть из тающих на глазах паутинок накинули на сад. Сергей впервые видел такое торжество жизни, и ему захотелось разобраться в этом.

Фёдор, памятуя свой разговор и резкость, надумал-таки подарить Сергею улей. Напарники по летним кочёвкам староваты, ульев много, так что и Сергей сгодится: за сезон не раз придётся погрузить на машину пасеку, переехать с одного места в тайге на другое. «Отдам слабенький улей, что шумел, – решил он, – осенью-то он был самый сильный, а подкормить – так и выживет».

– Ну, вот что, парень, дарю семью, – и он ткнул чуть кривым указательным пальцем на ближний к ним улей. – Тринадцатый, запомни. Зла на меня не держи. Пользуйся. Да и Пётр Иванович, думаю, не обидит, поможет в роевое время.

Сергей покраснел, словно кто-то прочитал его мысли, и сказал вслух:

– Не надо бесплатно. Не возьму. Я тоже на орехах заработал неплохо. Если подскажешь, у кого можно купить десяток ульев, буду тебе благодарен.

– Поспрашиваю знакомых пчеловодов. Люди со временем стареют, в тайгу перестают кочевать, а другие, вот как ты, только начинают это ремесло осваивать. Надо не зевать. В общество пчеловодов зайди, там все друг друга знают, посёлок наш небольшой. Пойдём в дом. Посмотришь, как живу, с сыном познакомлю, – пригласил Фёдор.

В старом домике, чистом и опрятном, с низким потолком, всё вызывало к расположению. Войдя за порог, Фёдор поклонился иконам в красном углу, скоро перекрестился, искоса глянув на Сергея. Горела лампадка, освещая тусклый блеск золотых окладов. Запах дыма от фитиля и масла был лёгким и приятным.

– Присаживайся, – он показал на скромный диван, – сейчас сына принесу.

Из соседней комнатушки забрал у Татьяны своего Витьку, едва говорившего пацанчика, присел рядом.

– Вот мой наследник! – подбросил сынишку в воздух, поймал, слегка испуганного и радостного, обнял и поцеловал.

– Счастливый ты человек, – Сергей погладил мальчугана, протянул к нему руки, чтобы взять, но тот отвернулся. Чтобы завязать разговор, спросил:

– А иконы что, действительно золотые?

– Старые иконы. Писали их в монастырях монахи на древней Новгородской земле, во времена давние, ещё до Ивана Грозного. От деда остались. Это только малая частица. Говорят, икон чуть ли не целая подвода у нашей общины была. Родовые иконы, фамильные, по наследству переходят, а общие, церковные, где-то в тайге запрятаны.

– А из каких мест сюда приехали?

– Скажешь тоже, приехали – пешим ходом дошли! Наши прадеды с Алтая, а их предки через Урал проходили. На подводах да своим ходом через Сибирь, по Амуру, затем вверх по Уссури. Наши деды жили в Каменке, под Чугуевкой. А потом зимой по льду вверх по Фудзину до Сихотэ-Алинского перевала дошли и там дома срубили. Старые Лужки называется место. Сейчас там и следов от поселения не осталось. Всё травой заросло да редким лесом. Семей двенадцать пришло, другие в Каменке остались. Но это ещё до революции было. Хоронились и после от всякой власти. А в войну дорогу рядом проложили. Олово в Кавалерово нашли. Навезли старателей, человек триста из Якутии с золотых приисков сняли. Наших отцов тоже забрали – кого на фронт, кого олово мыть. Кому-то удалось и дальше, в Терней, на север уйти. А утварь церковную – кресты, иконы – неподалеку в пещере спрятали да засыпали тот вход.

– Интересно было бы найти этот клад да в музей сдать, там сохранят при нужной температуре, влажности, отреставрируют.

– Кому тайну передали, мне не ведомо. Скорее всего, думаю, наследникам Сотникова, так предводителя звали. Говорят, он из тех, чей пращур был сотником опричников у самого Ивана Грозного. За раскол на двуперстников гонения пошли. Одни живьём себя в церквях сжигали, другие, вот, ноги уносили. Снимались сёлами с мест обжитых и прятались по лесам. Так, считай, до самого берега Японского и дошли. Веками тот счёт ведётся, из поколения в поколение на восток шли, в глухие места забирались. Летом хлебопашеством занимались, скот разводили, зимой обозами по замёрзшим рекам шли. Обживали и Уральскую тайгу, и Алтай, и Саяны, и Амур, и Приморье. А мы вот уже после войны, в советское время выросли, обычаи-то ещё помним, но не чтим так, как старики в строгости себя держали. Работаем. Кто в леспромхозе, кто у геологов. Приспособились. Ничего. Живём. От тайги, как от родной мамки, далеко не отходим.

Яркий весенний свет сквозь небольшое оконце падал на домотканые половички, высветляя узоры, сшитые из отслуживших простеньких цветастых платьиц, брюк и пиджаков, ещё оставшихся от бабушки.

Сергея захватил рассказ о сокровищах. Захотелось посмотреть то место, что осталось от староверов, тем более что оно находилось совсем рядом с его лесничеством.

– Спасибо за угощение, – Сергей подал руку Фёдору, улыбнулся Татьяне, погладил по головке мальчугана.

– Тебе спасибо за помощь. Заходи, когда время будет, про пчёл поговорим, расскажу про них кое-какие секреты.

Сергей слегка поклонился приветливой семье, вышел на улицу. Влажная от таявшего снега земля вбирала в себя тепло весеннего солнца, ласково пригревала спину через чёрную шинель. Его настроение было подогрето желанием опять пожить в тайге, посидеть у таёжного костра, посмаковать чай с мёдом и лимонником, разводить пчёл, кочуя с пасечниками. А ещё неплохо было бы поискать клад икон и церковной утвари. Где он – оставалось загадкой, и он решил для себя при удобном случае порасспрашивать об этом староверов и их потомков.

Он шёл знакомой улицей, размышляя о том, могли бы иконы сохраниться во влажной пещере, или это было сказано только для отвода глаз.

Пётр Иванович у забора, приваленного дровами дуба и дровяного кедра, играючи колуном[4] раскалывал чурку за чуркой на четыре части. Лена в фуфайке и рукавицах, покрыв волосы платком, складывала колотые дрова в самодельную тележку на колёсах от лёгкого мотоцикла.

– Доброго дня вам! – поприветствовал Сергей, радуясь встрече с Леной и случаю увидеться с её отцом, живым потомком первопоселенцев, чьим именем назван распадок вблизи села Богополье.

– И тебе того же, – пожилой лесничий оценивающе глянул на Сергея, отметив в нём подтянутость и мягкий приятный голос.

Лена кивнула, украдкой глянув на Сергея и на отца.

– Помогать, так уж помогать! – весело и задорно воскликнул он. – Я Фёдору пчёл помог только что выставить, а почему бы вам не помочь? Всё одно дома дел нет!

Снял шинель и, не спрашивая хозяев и не реагируя на их скромные просьбы оставить начатое дело, покатил тележку, полную дров, во двор к штабелю, где рядом с дровником под навесом стоял мотоцикл с коляской «Днепр». Сергей про себя отметил, что мотоцикл серьёзный, у него два ведущих колеса и задняя передача. Прикинул, что дров в запасе было года на четыре, а всё равно свежие подвозят впрок.

– Запас-то неплохой у вас дровишек, – решил похвалить хозяина.

– Дуб хорош для топки после четырёх лет сушки, вот тогда это дрова, без копоти горят, что уголь в домне. Китайцы тут в старые времена серебро и золото плавили на дубовых дровах.

– И золото в горах есть?

– Да всего тут хватает, умей только взять.

– А вы находили такие жилы? В техникуме нам говорили, что нередки случаи, когда лесники находили крупные месторождения.

– Да как-то не обращал внимания, пусть геологи этим занимаются, мне браконьеров хватало. – Пётр Иванович наколол от здоровых кедровых чурок ровные пластины – заготовки для ульев и рамок, выбирая смолистую часть древесины у комля, которая долго служит.

Между делом и разговорами к концу дня дрова оказались сложены в штабелях. Сергей отказался зайти в дом попить чаю и, надев на разгорячённое тело шинель, зашагал к конторе лесхоза посмотреть график дежурства инженерно-технических работников и лесников на весенний пожароопасный период.

Недалеко от усадьбы лесхоза, на увале пологой сопки у кромки леса красиво смотрелся кряжистый небольшой дом, из тесанного вручную кедра в ласточкин хвост, с резными наличниками на оконцах и по фронтону.

4

Колун – кованный в кузнице тяжёлый топор для колки дров, насаженный на длинную деревянную ручку – топорище.