Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 34 из 39

Максим понял ещё одну загадочную страничку своего детства. Но легче не стало. Голова разболелась ещё больше. Возможно, поэтому в тот вечер ничего не удалось. Да и впоследствии запах вызывал в памяти детский шок и блокировал мозг.

Впрочем, постепенно стало удаваться отделять своё сознание от тела и хоть как-то управлять им. Хотя результат был слаб и нестабилен. Если бы о его «успехах» узнал Сталин, он бы неодобрительно хмыкнул.

Внешне их специфические отношения напоминали дружбу, хотя Максим подозревал, что дружелюбие Марины, вопреки отстранённой холодности генерала Дмитриева, – лишь веками отработанная схема: «добрый» и «злой» следователь, Милосердный Бог и бессердечный дьявол.

Иногда мерещилось, что между ним и девушкой скачут искры привязанности. Пока они лишь жалят, но могут и разжечь в сердцах пламя. Что получится в результате: согревающий костёр или разрушающий пожар? С искры началась вселенная, но ею же она и закончится.

Он уже отважно подумывал о сложном романе, где в роли Отелло был бы страшно подумать кто. Словно уловив эту мысль, Марина нашла для него невероятно красивую и покладистую секретаршу.

Тайной стороной жизни Максима, о которой он никому не рассказывал, оставались загадочные сны. Про себя он называл их «снами о райской жизни». Работа в «небесном» офисе напоминала службу в научно-исследовательском институте. Совещания, планы, собрания и даже своя стенгазета «У нас в Раю».

Как-то начальствующий Моисей поручил написать заметку на тему «Сотворение мира». Вызвал Максима и прорёк:

– Вот, народ приходит ко мне с вопросами. Мол, разъясни, что написано в Пятикнижии.

– Логично, – согласился Максим. – Кто, как не автор, даст правильный комментарий.

– Измучил себя я, разъяснять между теми и другими уставы Божьи и Законы Его. Уже и шесть дней творения просят разъяснить. Что непонятно?

– Всё непонятно, – честно признался Максим.

Моисей вздохнул.

– Будешь ты для народа посредником. Почитай текст. Подумай. Изложи своими словами. Просто и коротко. Как сам поймёшь…

У Максима получились стихи «Сотворение мира» (из книги Максима, не вошедшей в Пятикнижие Моисеево).

Моисей прочитал стихи два раза. Потом поднял на Максима умные и усталые глаза:

– Это сатира? – спросил он.

– Моё понимание сюжета, – ответил Максим, удивляясь своей храбрости и живо представляя, что, возможно, уже завтра придётся работать в другом департаменте, вместе с другом Фёдором.

– Нехорошо ты это делаешь, – задумчиво молвил Моисей.

– Что нехорошо? – уточнил Максим.

– Стихи – барахло. Иди работай.

Больше Максим не получал заданий написать что-либо в газету. И в другой отдел переведён не был. Чему был искренне рад.

В реальном же мире один сумасшедший год сменился другим. Как всегда, спецслужбы отчаянно боролись за сферы влияния. Эта борьба борьбы с борьбой стала особенно беспощадной, тем более что внешний враг временно потерялся. Кто-то стрелялся или прыгал в окно, кто-то стремительно богател. Шальные деньги быстро вывозились за рубеж, в западные банки. Но «табачок» был врозь. В одном уважаемом английском банке лежали деньги одной спецслужбы. В другом, не менее уважаемом, швейцарском, – другой.

В стране была полная разруха.

Странно, но на фоне всеобщих громких разоблачений никто не задался вопросом: а на чём же делались состояния в тот момент? Ведь нефть, газ, металл и прочее появилось значительно позднее, по мере подъёма экономики.

Однажды Максим оказался втянут в загадочную историю, которая приоткрыла дверку в таинственный мир, в который, возможно, лучше было бы и не соваться.

В тот день Марина позвонила ему на работу:

– Срочно надо увидеться. Лучше у тебя дома.

– Соскучилась? – спросил Максим, заметив заинтересованный взгляд Николая Владимировича.

– Ага, – не возражала Марина. – Даже трусики не надела, горю вся, аж пылаю.

– Сейчас приеду, – опешил Максим от темпераментной речи подруги. «А вдруг? – прокралась игривая мысль, расталкивая скептичных соседей. – Попытка не пытка! Хотя, в данном случае, это не факт».

Но Максима уже научили ничего не бояться. Похоть – отважное чувство, не выстраивающее логических цепочек с трусливым вопросом в конце: «А что будет потом?» Херувимы в душе не пели, они замерли, охваченные вожделением. Струны лопнули. Наверное, искры, пляшущие между ними, наконец столкнулись, и костёр вспыхнул. Цепи порваны, предохранители сгорели. Он заставит Марину кричать от наслаждения, сломает её броню, вытащит живую девушку из застёгнутого на все пуговицы кителя. «Мы тоже умеем мучить, и силы во мне не меньше, чем у вас всех вместе взятых…» В нём проснулось что-то цыганское: выдав неожиданное коленце, Максим хлопнул себя ладонями по бёдрам и выскочил из кабинета, напевая про страстные чёрные очи, сводившие с ума.

Мысли путались. Приехав домой, поспешно застелил посудомойку, запихнул грязную посуду в кровать, тщательно побрился расчёской и даже успел принять душ. Последнее пришлось делать быстро, так, что это походило на обряд крещения. На журнальный стол прыгнула сияющая золотистой фольгой бутылка шампанского с двумя рассыпающими звёздный свет фужерами, а из прикроватной тумбочки томно звала коробка презервативов.