Танец змей

Черная птица провела там не один день: она сидела там утром, когда я выходил из дома, она сидела там вечером, когда я возвращался, и ночью, когда зажигали фонари, она все так же сидела на месте. Я не мог отделаться от мысли, что проклятое создание следит за каждым моим движением.

– Чаю, господин Фрей?

То был не вопрос, ибо Лейтон, мой весьма чопорный камердинер, уже протягивал мне чашку с блюдцем, которые я рассеянно принял из его рук.

– Что делал дядя, когда хотел прогнать птиц? – спросил я у него и с наслаждением втянул аромат моего любимого «Дарджилинга».

Лейтон сдвинул брови и повел своим тонким орлиным носом, будто вынюхивая воспоминания.

– Стрелял по ним, сэр.

Я ухмыльнулся, представив, как покойный дядя Морис палит из ружья всякий раз, когда какой-нибудь голубь отважится опорожнить клоаку на мраморные барельефы его поместья.

– Это гадкое создание до сих пор там? – осведомился Лейтон, выглянув в окно.

– Да, поэтому пристрелить ее не получится. Не хочу повредить бюст Паллады.

Лейтон наградил меня озадаченным взглядом, но уже через секунду вернулся к решению практических вопросов.

– Я могу поговорить с семейством Макки завтра утром, сэр. Возможно, у них получится спугнуть…

– Нет, – отрезал я. – Они решат, что я ненормальный.

Они и так уже в этом уверены, думал я, попивая чай. Как и большинство жителей Эдинбурга.

Защитник гадалок-убийц, любитель поколдовать перед виселицей, лакей самого вздорного и скандально известного инспектора сыскной полиции Шотландии. Вот какая у меня нынче была репутация. И мне не оставалось ничего иного, кроме как торчать в этом сером городе, наблюдая за тем, как наступает зима, и никого из моего начальства в Отделе криминальных расследований не заботило, появляюсь ли я вообще на работе. Даже Девятипалый Макгрей на протяжении последних трех недель пребывал в апатии, вымотавшись за время работы над делом мадам Катерины, его знакомой цыганки-провидицы.

Мы оба жили с чувством, что волею невидимого духа закованы в невидимые кандалы и не можем покинуть Эдинбург.

Некое утешение я находил в своем маленьком кабинете, где стояли удобные кожаные кресла, камин источал тепло, а вокруг было все то, что олицетворяло для меня уют: книги, виски, одеяла, табак и Лейтон, который приносил подносы с едой раньше, чем я сам осознавал, что голоден. Там я мог игнорировать соседей, газеты и нескончаемый поток писем от моих лондонских родственников. Я просто обожал коротать вечера, предаваясь неге в этой уютной комнатке.

Жаль, что я не провел больше времени, наслаждаясь теми прелестями цивилизованной жизни, ибо ад разверзся еще до того, как я успел допить ту самую чашку чая.

Я еще смаковал свой напиток, когда с обоих концов улицы послышались бешеное ржание и грохот копыт. Я сначала решил, что это всего лишь эхо, но ошибся. В поле зрения возник не один, а два экипажа – по одному с каждой стороны дороги, – и они с безумной скоростью неслись навстречу друг другу. Стоило мне подумать, что они вот-вот столкнутся, как возницы натянули вожжи, останавливая своих внушительного вида коней, и обе коляски замерли точно у моего крыльца.

Из каждого экипажа выскочило по двое широкоплечих громил. Они устремились вперед и забарабанили в дверь.

Я немедленно отставил чашку на ближайший столик, но не рассчитал с жестом, и посуда полетела на пол. Я направился вниз, на ходу застегивая домашний костюм. Лейтон передвигался со скоростью ветра, и когда я только спустился в холл, он уже был возле входной двери. Хотел бы я остановить его, но, увы, опоздал. Стоило ему провернуть ключ в замке, как громилы рывком распахнули дверь, с мясом выдрав цепочку из стены.

Лейтон оступился и едва не опрокинулся навзничь, когда здоровяки ворвались внутрь. Все они были одеты в дорогие костюмы и куртки, у одного в зубах торчал огрызок сигары – судя по запаху, весьма приличной кубинской. Однако лица у них были суровые и расчетливые. И от них несло потом.

– Иэн Фрей? – спросил тот, что вошел первым. Акцент у него был южный – английский.

– Инспектор Иэн Фрей, – поправил я.

Все четверо недобро ухмыльнулись.

– Вы едете с нами… инспектор.

Я вздернул нос.

– И кто вы, черт возьми, такие?

Четверка гоготнула, здоровяк с сигарой вынул ее изо рта – лишь для того, чтобы сплюнуть на ковер моей домовладелицы.

– Друзья, – ответил он еще более недобрым тоном.

Слово повисло в воздухе, будто зловоние, и я понял, что сопротивляться нет смысла. Я прекрасно знал, что происходит. Меня наконец-то призвали – я с опасением ждал этого последние несколько месяцев. Стоило бы радоваться, что все затянулось и мне досталась пара недель отдыха.

– Могу я хотя бы переодеться? – спросил я, и Лейтон немедля бросился в гардеробную.

– Нет, – ответил главарь – его черные усы были по-идиотски подкручены на концах.

Я набрал в грудь воздух и шагнул вперед. В этот самый момент Лейтон набросил мне на плечи тяжелое пальто. В душе я поблагодарил его, ибо ветер снаружи был просто ледяным.

Громилы встали по бокам от меня, словно я был узником, приговоренным к тюрьме, и повели к коляске слева. Из окон соседних домов выглядывали любопытствующие лица – я в очередной раз оправдал свою наспех обретенную дурную репутацию.

Первым в коляску забрался главарь – чтобы преградить мне путь, если я решу выскочить с другой стороны. Затем в экипаж втолкнули меня, и уже за мной внутрь влез еще один громила. Как только он захлопнул дверцу, мы поехали.

Ворон издевательски каркнул нам вслед.

2

Свернув за угол, экипажи разделились. Мой совершил несколько резких поворотов, по большей части лишенных логики, явно в попытке избавиться от возможных преследователей. Через некоторое время, когда на город повалил мокрый снег, я понял, что мы движемся на юго-восток.

Мы ехали по мрачным узким улочкам Старого города, на некоторых из них я прежде не бывал. Колеса экипажа гремели на булыжных мостовых, лужи под ними взрывались брызгами, а мир вокруг становился все темнее. В окнах возвышавшихся с обеих сторон жилых домов уже горел свет, янтарными отблесками отражаясь от влажных, изъеденных временем стен.

Час был не поздний, но из-за ветреной погоды и раннего заката на улицах было довольно пустынно – но все же не настолько, чтобы наш экипаж выглядел чем-то из ряда вон. Эти люди точно подгадали время для выполнения своего задания.

Мы объехали средневекового вида квартал с доходными домами, и я увидел, как перед нами вырастают массивные темные очертания Солсберийских скал – весьма кстати с учетом того, с кем мне вскоре предстояло встретиться. Мы свернули налево, продолжая двигаться на восток, и через пару секунд стало понятно, куда лежит наш путь.

На горизонте показались остроконечные, словно нацеленные в небо пики, башни Холирудского дворца. Видны они были лишь потому, что окна в них светились, и я был вынужден прищуриться, чтобы различить кованую ограду, границы пустынного двора и помпезного вида каменный фонтан с головами львов, которые обычно извергали воду, но ныне пребывали в спячке.

Мы заехали во двор сквозь южные ворота, миновав привычный въезд со стороны шумной Хай-стрит. Я думал, что экипаж свернет направо, к самому дворцу, но вместо этого он повез меня влево, к чуть более скромному арочному проезду, чем тот, что вел в главное здание. За невысокой зубчатой стеной открылся длинный двор, окруженный королевскими конюшнями.

Экипаж остановился у открытых ворот в северо-восточном углу. Свет исходил только оттуда.

Я вышел из коляски прежде, чем те типы успели выпихнуть меня наружу, – под ногами была жуткая слякоть, и воняло навозом. Даже в королевских конюшнях не могли справиться с этим амбре.

– Туда, – приказал усач, хотя я и так уже направился к единственным открытым воротам. Я торопливо зашагал к ним – мокрый снег попадал мне за шиворот – и обнаружил, что пол в конюшне густо устлан свежим сеном. Едва я ступил за порог, как подъехал еще один экипаж, и мирными исходившие из него звуки назвать было никак нельзя.