Танец змей

Несмотря на все волнения и крутившиеся в голове вопросы, я был до того изнурен, что уснул ровно в ту секунду, когда голова моя коснулась жесткой подушки. Снилось мне, однако, нечто чудовищное; предо мной явилась уродливая Червонная Королева из «Алисы в Стране чудес» – столь же гротескного вида, какой я воображал ее в детстве, когда читал эту книгу. Она держала руку на рычаге гильотины, а я лежал под сверкающим лезвием.

К счастью, меня разбудила усилившаяся качка. Карманные часы показывали пять минут шестого утра, так что пытаться уснуть более не имело смысла. Я ополоснул лицо, оделся и направился в кают-компанию. Капитан Джонс уже был там, курил сигарету и разогревал внушительного вида кофейник. Для человека, всю ночь простоявшего у штурвала, вид у него был поразительно свежий.

– Доброго утречка, сэр, – бодро приветствовал он меня своим рокочущим акцентом. – Причалим в Керкуолле через несколько минут – к вашей радости.

– Воистину. Никаких внезапностей не было за время пути?

– Вне-чего?

– Странностей. Чего-то подозрительного.

– А-а! Ох, нет. Ничего-то, окромя черной пелены неба. Кофе? – предложил он и, не дожидаясь ответа, поставил на стол оловянную кружку. Из вежливости я пригубил напиток, но кофе оказался крепчайшим, самым вкусным из всех, что мне доводилось пробовать в жизни.

– Нам повезло, – сказал Джонс. – Море было непривычно спокойным для этого времени года.

– Мой коллега с вами не согласится.

– Да уж, вот бедняга. Я такого тяжелого случая много лет не видал!

– Могли бы вы повторить это разок-другой, когда он проснется?

Капитан бесстыже гоготнул. Я чуть не сказал ему, что, в общем-то, не шучу, но тут в кают-компанию ворвался мальчишка, который заносил наш багаж. Лицо, руки и одежда его были вымазаны в саже – ночь он явно провел, подкармливая двигатель.

– Кэп! Идите гляньте, что там! Быстрей!

За ним появился Шеф.

– И вы, инспектор, – сказал он. Впервые вид у него был встревоженный.

Я сделал большой глоток отличного кофе и поплелся за ними. Мне пришлось ухватиться за перила лестницы, ибо волны усилились. Морской воздух, ледяной и соленый, бросился мне в лицо, темное небо было затянуто тучами. Солнце еще не встало, поэтому мне казалось, что я заблудился в каком-то подземном тоннеле.

– Вон! – крикнул мальчишка. Он и двое моряков указывали на нос корабля. Шеф с Бобом побежали в ту сторону, и я как мог поспешил за ними. Палуба была мокрой, и корабль качало все сильнее и сильнее. Пока я проделывал путь к носу, корабль дал мощный крен и почти лег на борт, отчего меня бросило к фальшборту. Я ударился животом о перила, половина туловища моего свесилась за борт парохода, волны пенились в каких-то дюймах от моего лица.

Я вцепился в фальшборт, дожидаясь, пока корабль качнется в обратную сторону, и тут до нас донесся полный отчаяния возглас Боба:

– Иисусе!

Я посмотрел вперед, и у меня сердце оборвалось.

Мы были в полумиле от берега, огни домов Керкуолла усеивали бухту, словно звездочки. Но одна из них выделялась, сияла ярче и выше остальных, располагаясь, вероятно, на колокольне собора. Сияла изумрудным цветом.

В голове моей всколыхнулись неприятные воспоминания. Мне уже доводилось видеть этот оттенок зеленого. И чувствовать, как это пламя прожигает мою одежду насквозь и плавит кожу. Окрашенное и подпитываемое смесью масел, смолы и металлической стружки, оно было сигналом, который ведьмы использовали, чтобы призывать своих товарок на помощь… или бойню.

Так и не отцепившись от фальшборта, я заковылял к носу корабля, словно зачарованный изумрудным сиянием. Пароход быстро шел в ту сторону, направляясь точно к источнику света, и на один головокружительный миг мне показалось, что мы вот-вот провалимся в него.

Я все еще стоял, тяжело дыша и не сводя с пламени взгляд, когда за спиной у меня раздался голос Макгрея:

– Какого черт тут тво…

Он замолк. Я оглянулся – он шел с поддержкой капитана Джонса, шагавшего уверенной походкой бывалого моряка. Черты Макгрея я смог разобрать, лишь когда они с Джонсом достигли меня. В жизни не видел его таким бледным.

– Вот дерьмо… – прошептал он – в глазах его отражалось зеленое пламя. – Они нас выследили?

– Нет, – ответил я. – Они прибыли сюда первыми. И одному Богу известно, как долго они уже здесь.

10

Мы высадились на берег через несколько минут, которых нам как раз хватило, чтобы забрать из кают пальто и оружие. Мальчишки из машинного отделения вынесли на палубу три ручных фонаря, мы с Шефом и Макгреем взяли по одному и помчались вниз по сходням. Столпившиеся на пирсе рыбаки, моряки и прочие ранние пташки показывали на пылающую колокольню – их испуганные крики заполняли ледяной воздух.

Макгрея, которого все еще пошатывало, занесло в мою сторону.

– Мы проведаем Фиалку, – бросил он и посмотрел на собор. – А ты иди разберись с этим огнем. Если ведьмы все еще там, останови их!

Я хотел было поинтересоваться, каким, черт возьми, образом должен это осуществить, но он уже унесся к стоявшей у пирса телеге, а доктор Клоустон побежал за ним. Шеф кивнул Бобу, и тот рванул вслед за ними. Макгрей быстро убедил ошарашенного возницу отвезти их в клинику Клоустона, и они умчали прочь под продолжающимся снегопадом.

– Что, во имя Господа, тут творится? – сказал капитан Джонс, который стоял позади меня и не сводил глаз с зеленого пламени.

– Дорогу туда знаете? – спросил я у него.

– В собор Святого Магнуса – да, но…

– Вперед, – отрезал я, вытолкнув коротышку на дорогу.

– Погодите вы! Я не могу идти без… – один из мальчишек поднес ему заряженный «дерринджер»[11], – ладно, теперь могу.

Мы покинули гавань и побежали по узенькой улочке, засыпанной толстым слоем снега. Джонс вскоре свернул направо и вывел нас на главную, судя по виду, улицу в городке. Мы бежали мимо лавок и таверн, сплошь закрытых – за исключением пекарни, возле которой стояли две дородные женщины с лопатами. Они прекратили разгребать снег и с ужасом глазели в сторону собора, который отсюда виден не был.

– Горит! – прокричала юная девица, подбежавшая к ним. Когда мы промчались мимо них, женщины, увидев наши револьверы, дружно ахнули.

Улица вывела нас на длинную эспланаду – справа безошибочно угадывались здания городской управы, слева темнело кладбище, окружавшее храм. Фасады, надгробия, снег – все было в зареве изумрудного пламени.

Мы на бегу оглядели колокольню. Верхушка ее все еще была в огне, хотя тот уже явно пошел на убыль. Мы пересекли кладбище, где собрались люди всех возрастов: одни подносили ведра, другие зачерпывали ими снег.

Увидев нас, бегущих со всех ног с оружием наголо, они инстинктивно расступились, и сквозь затейливого вида арочный проем мы вбежали в безлюдный собор.

В длинном нефе, казалось, было холоднее, чем на улице. Я притормозил и, выставив револьвер перед собой, осмотрелся. Шеф и Джонс последовали моему примеру. Со стороны колокольни выскочили двое мужчин с пустыми ведрами и, увидев нас, застыли на месте.

– Вон! – рявкнул на них Шеф – с револьвером в руке и налитыми кровью глазами, – и те беспрекословно повиновались.

Дыхание мое было частым, сердце билось как бешеное. Я повел фонарем из стороны в сторону. Готические колонны поднимались к сводчатому потолку, за каждой из них лежала непроницаемая тьма. Свет исходил лишь от пары алтарных канделябров, да зеленое сияние просачивалось внутрь сквозь витражные окна. Любой островок темноты мог кого-то скрывать.

Я посветил на правую часть нефа. Шеф, не нуждавшийся в подсказках, направил свет на левую часть, и мы медленно двинулись вперед по проходу между скамьями. Капитан Джонс шел вплотную за нами и нервно озирался по сторонам. Хождение по твердой земле давалось ему нелегко.

Мы прошли половину нефа, наши шаги гулко отдавались в пустом помещении. И вдруг среди их отзвуков я различил чье-то тихое дыхание. Я посмотрел на Шефа и капитана Джонса. Грудь у обоих вздымалась и опадала, но не в такт этому звуку.

11

Компактный пистолет, названный по имени своего изобретателя Генри Деринджера, популярное в XIX веке оружие самообороны.