Страница 5 из 6
Они еще довольно долго беседовали, пока Степанида занималась хозяйством. Потом она понеслась домой. Встретила ее Матильда.
— Где ты была? — сурово спросила она.
— Мы с Алкой… — начала Степанида.
— Не ври! Я Алку встретила!
— И чего?
— Ничего! Степанида, колись!
— Да я…
— Покажи дневник! — неожиданно потребовала Матильда.
Степанида, облегченно вздохнув, полезла в сумку за дневником. Там все было в порядке. Пятерки и четверки. С точными науками она вполне справлялась сама, а с историей и литературой ей здорово помогала Юлия Арсеньевна, так что дневник она могла предъявить сестре вполне спокойно. Матильда пролистала дневник.
— Странно, — пробормотала она.
— Что странно, Мотя? Что я хорошо учусь? Я разве придурочная?
— Ты не придурочная, нет, но сейчас явно придуриваешься! Говори, где тебя носит? Мне тетя Тася сказала, что ты после школы где-то шляешься, домой поздно приходишь. Что это значит? Говори, Степанида, а не то вместо Парижа в Харьков отправишься. Со мной шутки плохи! Я не для того тебя к себе взяла, чтобы ты с дурной компанией спуталась.
Степанида молчала.
— Что молчишь? Придумываешь, как бы половчее соврать?
— Мотя, ты почему орешь?
— Я не ору!
— Ты попросила показать дневник, думала небось — там одни пары да колы?
— Знаешь, я не уверена, что это не поддельный дневник! Я, пожалуй, завтра в школу наведаюсь, с учителями поговорю! А то с тебя станется!
Степанида расхохоталась.
— Ты чего? — насторожилась Матильда.
— Иди, Мотя, иди в школу! Только потом будешь у меня прощения просить!
— Прощения просить? Интересно, за что?
— За ложные обвинения, вот! Потому что я и вправду хорошо учусь. Я, Мотя, способная, а ты и не заметила.
— Я заметила, еще как заметила! Способности у тебя и впрямь редкие, особенно если вспомнить историю с теми несчастными долларами…
— Сколько можно одно и то же вспоминать! И потом, все ведь хорошо кончилось.
— Ладно, пусть, но только ты мне зубы-то не заговаривай. Куда тебя после школы носит? Имей в виду, я ведь все равно узнаю, у меня тоже как-никак детективный опыт есть, поэтому лучше сама признайся.
Степанида смотрела на нее исподлобья и молчала.
— Не скажешь? Жаль. Я так хотела показать тебе Париж…
— Знаешь, как это называется? — разозлилась Степанида. — Шантаж!
— Ах вот что? Шантаж? А как твое поведение называется, вот что я хочу узнать! И, между прочим, если бы в твоем поведении ничего плохого не было, не стала бы ты так таиться!
— Хорошо, — решилась вдруг Степанида. Париж есть Париж! — Так вот, пусть тебе будет стыдно! Если хочешь знать — после школы я работаю.
— Работаешь? — ахнула Матильда. — Кем?
— Ну, этой… помощницей.
— Помощницей? И кому ты, интересно знать, помогаешь?
— Одной пожилой тетеньке.
— Какой еще тетеньке?
— Я ж говорю — пожилой!
— Степка, ты правду говоришь?
— А то!
— И тебе за это платят?
— А как же! Вот! — Она подскочила к письменному столу, вытащила оттуда зеленую кожаную коробку от подаренных Матильде Олегом швейцарских часов и достала голубой конверт. — Вот, это я заработала!
Матильда пересчитала деньги и вздохнула с облегчением. Денег было немного.
— Степа, но зачем? Тебе что, денег не хватало?
— Хватало. Но я хотела иметь свои, заработанные… — Она чуть было не сказала про компьютер, но промолчала, а то Мотька могла ее не так понять.
— И что это за тетенька?
— Одна знакомая. Такая хорошая…
— Но как ты ее нашла?
Эх, говорить так говорить!
— Мне тетя Липа эту работу нашла!
— Тетя Липа? — ахнула Матильда.
— Да, я ее попросила, и она нашла мне эту работу. Между прочим, она меня поняла.
— И кто эта женщина?
— Ты ее дочку знаешь. Артистку Пивоварову.
— Пивочку? — воскликнула Мотька. — Так ты у ее мамы работаешь?
— Ну!
Мотька пребывала в растерянности.
— И что же ты там делаешь?
— Всего понемножку. Убираюсь, в магазин бегаю, в аптеку, в сбербанк за квартиру платить, на почту… А Юлия Арсеньевна меня всему учит, манерам там разным, говорить правильно, вилку и нож правильно держать. Она… Знаешь, Мотя, она такая хорошая, как родная… Если не веришь, можешь ей позвонить хоть сейчас. Она так за меня обрадовалась, что я в Париж еду…
Мотька улыбнулась.
— Еду?
— Едешь, едешь! — успокоила ее Матильда.
Время летело с бешеной скоростью. Оказалось, что до отъезда надо переделать кучу дел, но Матильда со Степанидой спокойно все обдумали, распределили обязанности и в результате все успели. Более того, Матильда познакомилась с Юлией Арсеньевной. И та наговорила ей столько хороших слов про Степаниду, что Матильда ощутила настоящую гордость за свою двоюродную сестренку.
— Ох, у меня просто камень с души свалился, — призналась она пожилой даме. — А то я уж невесть что думала…
— Нет-нет, Матильда, Стеша на редкость способная и хорошая девочка. Очень добрая… Но одинокая, с комплексами. И читает мало, к сожалению.
— Ничего, это мы поправим! — задорно сказала Матильда. — Она у меня начнет читать, никуда не денется. Я ее допеку за этот месяц. А потом… Вы согласитесь ее обратно взять? — не без робости осведомилась Матильда. — Когда она у вас, я спокойна, а то после Парижа у меня сумасшедшая жизнь начнется. Гастроли и еще… Меркулов хочет ставить со мной «Ромео и Джульетту».
— Матильда, поздравляю, это же чудо!
— Это правда чудо, — кивнула Матильда. — Но работа будет еще та… Я ведь пока еще ничего не умею, одно дело играть современную девчонку, хоть и американскую, и другое дело — Шекспир! Так что Степе я мало времени смогу уделять…
— Не волнуйся, я теперь уж не могу долго без Стеши обходиться, мы с ней привязались друг к другу.
— Спасибо, спасибо вам огромное!
Степанида этого разговора не слышала, она в это время бегала в магазин и на почту. А все ее мысли были только о предстоящем путешествии. Сердце сладко и в то же время испуганно замирало, когда она говорила себе: «Послезавтра я буду в Париже! Обалдеть можно!»
Накануне отъезда ей позвонил Валерка.
— Степка, как дела? Собираешься?
— Собралась уже.
— Волнуешься?
— Ни капельки, — соврала Степанида.
— Врешь. Я ж тебя знаю! Да, кстати, я хотел спросить, про куртку никаких новостей нет?
— Откуда?
— Так я и думал. Мне тут пришла в голову одна мысль…
— Какая?
— Да вот хочу на досуге разузнать, кто такой этот Холщевников.
— На каком досуге? Ты ж на дачу едешь!
— Отъезд на три дня откладывается, там трубу прорвало, пока отремонтируют… Как ты на это смотришь?
— Да никак. Охота тебе, узнавай!
— Как, ты сказала, его зовут? Тимофей…
— Михайлович! Валер, ты один, что ли, будешь этим заниматься?
— Пока один. А там посмотрим. Если дело окажется перспективное, может, Костю привлеку.
— Валер, прошу тебя, если привлечешь Костю, привлеки и Алку, ладно?
— Это еще зачем?
— Сам не понимаешь?
— Она в него влюблена, что ли? — догадался Валерка.
— Ну да. Ой, ее ж тоже на дачу увозят…
— Да погоди, Степа, может, этот Холщевников просто какой-нибудь престарелый актер. Скорее всего даже. Везет же тебе, Степка, в Париж едешь!
— Не говори!
— Вас Олег провожать будет?
— Олег, понятное дело.
— А Мотькина мама?
— Она не сможет. У нее Игорек приболел. А ты почему спрашиваешь?
— Просто так. Ну ладно, Степа, желаю тебе удачной поездки. Да, когда будешь гулять по Монмартру, вспомни про меня.
— По чему гулять?
— По Монмартру. Монмартр — это такой район Парижа, где живут художники. Оперетку знаешь «Фиалка Монмартра»?
— Слыхала вроде…
— Наверняка слыхала. Там еще поют: «Карамболина, Карамболетта, ты светлой юности мечта!»
— А, знаю! — обрадовалась Степанида. — «Карамболина, Карамболетта, у ног твоих лежит блистательный Париж!»