Страница 6 из 11
— Совсем сдурел — в твоем состоянии колдовать! — воскликнула она, хватая длинную морду за ушные складки. — Союн бы меня и так спас! А теперь лечи тебя опять!..
***
Говорят, давным-давно был золотой век без драконов, но когда именно и взаправду ли, никто не знает. О тех временах напоминает только древнее именование драконов — Узурпаторы Неба — да строчка в молитвах: «Во имя вольного неба!»
Драконы тысячелетиями наводили ужас на всех живущих, и людей, и бессловесных гадов. Род же людской всегда обитал только под землей, в глубоких горных и карстовых пещерах, делая лишь короткие вылазки наружу. Даже поля приходилось обрабатывать по ночам, когда драконы летать не любят: Яркие охраняли, Темные пахали землю. Тогда же выпасали скот. И поля, и пастбища приходилось маскировать, поскольку драконы любили разорять их. Скотину они ели, а, паля зерно, кажется, просто забавлялись.
До Узурпаторов Неба, говорят — если только не придумали —- много Кланов сходились в одно место, занимались там ремеслом и торговали; вокруг строили стену, чтобы защититься от недругов. Такие места назывались «городами». Теперь же соседние Кланы со всей округи собирались вместе лишь несколько раз в год, в укрытиях, недоступных с воздуха (в больших пещерах, под пологом густого высокого леса, в узких ущельях) по ночам, для торговли и праздников; такие места назывались «ярмарками». Когда Союн был совсем несмышленым ребенком, Саар-Гарлонскую ярмарку, самую большую в округе, сожгли десять резвящихся дракониц. Три отряда драконоборцев, охранявших ярмарку, полегли в полном составе. Тогда погиб и родной дядя Союна по отцу.
Отчего драконы так непримиримы, мудрецы спорили издавна. Кто-то говорил, что Узурпаторы Неба ненавидят людей и завидуют им, а потому хотят любой ценой уничтожить или не дать вольной жизни. Но многие, особенно драконоборцы, которые веками собирали любые крупицы сведений о драконах, тайно пробирались в их гнезда и башни, учили их язык (только понимать на слух: произнести, конечно, люди такое не способны), перенимали их магические приемы — так вот, драконоборцы знали: у драконов нет к людям ненависти. Просто они считают весь мир своей вотчиной, а к людям относятся так, как люди — к мышам на продуктовых складах. С той только разницей, что от мышей лишь вред, а людей драконы любят пограбить, чтобы полакомиться жирной едой. Ну и про развлечения дракониц с человеческими парнями Союн уже упомянул.
А два года назад случилась Катастрофа.
Что в точности произошло, никто не знал. Когда все началось, Союн отсыпался на нижних ярусах после очередной экспедиции. Его разбудили суета и беготня. Потом прибежал гонец: всех, способных плести чары, звали занять оборону на галерее. Даже детей Ярких (и двоих стариков, уже не способных драться), спустили в самый низ.
Но в первые сутки оборона не потребовалась, зря только устали в карауле. Что-то грохотало далеко, ядовитая магия налетала с ветром, так что приходилось либо часто сменяться, либо постоянно тратить силы на очистительные ритуалы; ночью на все небо занялось зарево. Все поисковые чары и сети словно с ума сошли: показывали, что суша стала водой, а вода сушей; простейшее сотворенное заклятье многократно усиливалось и начинало действовать в непредсказуемом направлении, и в конце концов двоюродный родной дядя Союна Ранеан, старшина драконоборцев — сводного отряда всех боевых магов-ярких, в обычное время командующие отрядами Темных — велел никому не плести чары без особого разрешения. Ясантиир и еще несколько молодых горячих голов просились на разведку, но их не пустили — и правильно сделали.
Уже на следующий валом повалили твари. Их стало так много, что в лесу не хватило для них дичи. Самые крупные и опасные от голода потеряли всякое соображение — шли на запах скота и людей, атаковали укрепленную наблюдательную галерею и редкие входы в клановые подземелья. Тварей пришлось вычищать из окрестностей много недель, а потом еще оказалось, что зверья в лесу не стало — а охота осенью и зимой была неплохим подспорьем. К тому же погибла половина урожая. Той, позапрошлой, зимой они все затянули пояса. Из пятнадцати недавно рожденных младенцев семеро умерли, как и многие старики — но это случилось позже.
Несколько раз в последующие сразу после Катастрофы недели часовые видели в небесах драконьи бои. Примерно через месяц, разобравшись с наплывом тварей, три группы разведчиков отправились поглядеть, что с ближайшими драконьими гнездами. Кто-то предположил, что, может быть, среди Узурпаторов Неба завелся завоеватель, который решил объединить всех самцов и повести их против людей. Этого тогда очень боялись — к счастью, зря.
Союн возглавлял одну из групп разведчиков, но ничего толкового разузнать не сумел. Гнездо, до которого им удалось дойти, оказалось покинутым. Охранные заклятья, на которые драконицы большие мастерицы, не работали, внутри Гнезда не осталось ничего — ни трупов, ни костей, ни вещей, вроде книг или красивых сосудов для благовоний, которые драконы обожают. Пусто, только ветер свистел в скалах. Непогода уже начала затирать тончайшую резьбу, с которой брали пример человеческие художники, и сглаживать движущиеся барельефы, окруженные сложнейшей вязью Небесного Письма (людям так и не удалось его расшифровать). Все это великолепие поддерживалось вживленными в камень магическими каналами, а без чар каменные фигуры тут же перестали двигаться и осыпались.
Отряды, которые отправились в земли соседних Кланов, вернулись с похожими известиями: все драконицы куда-то пропали, число самцов сильно убыло, а те, что остались, покинули башни и, похоже, сражаются между собой в припадках безумия. Еще на севере появилось пятно выжженных земель, которых быстро окрестили Проклятыми. Там растения стали расти странно и приобретать необычные свойства, твари из Нечистого измерения живут, как обычное зверье, а сырой ядовитой магии там столько, что люди, не вышедшие оттуда вовремя, начинают болеть.
Старейшины и мудрецы устроили тайный сход в Саарском ущелье, обсуждали Катастрофу и строили догадки (о них, конечно, очень быстро узнали и все остальные члены Кланов). Кто-то говорил, что нашелся некий Узурпатор Неба, который, желая подчинить остальных, сплел гигантскую сеть-заклинание, а та вызвала непредсказуемые последствия. Кто-то говорил, что заклятье не причем, просто самок выкосило моровое поветрие, самцы же обезумели от горя, когда увидели, что их род обречен. Кто-то винил во всем небывалые прорывы сырой магии из Нечистого измерения, которые якобы отравили даже драконов. (В последнее Союн не верил: тогда ею отравились бы как минимум часовые на наблюдательных постах, а никто из них даже не заболел). Кто-то считал, что был прорыв демонов, и что всем драконицам, собравшись вместе, удалось как-то загнать этих демонов обратно в Нечистое измерение ценой своих жизней. Это Союну тоже казалось маловероятным: драконов, даже самок, трудно заподозрить в жертвенности! Вопреки расхожим толкам, они все-таки способны сотрудничать между собой не только в рамках одной семьи, но делают (делали) это не слишком охотно. А то бы, пожалуй, и в самом деле давно уничтожили род людской.
Естественно, что, когда драконыш немного окреп и пообтесался в лагере (а поначалу им пришлось всем говорить, что малышка Суяра сильно одичала в лесу), Союн спросил его о Катастрофе
— Сам не знаю, — отрезал драконыш. — Я готовился к испытанию, медитировал в глубокой пещере. Когда выбрался, все уже...
— Врешь, — спокойно сказал Союн.
— Даже если вру, другого ответа ты от меня не получишь. Разве что начнешь пытать, как грозился!
Подумав, Союн спросил:
— А что за испытание было?
Бледные щеки девочки, которой притворялся драконыш, покраснели.
— Мне должны были дать взрослое имя, — буркнул тот.
Вот почему ему было все равно, как его назовет Доара!
Вообще-то Союн с драконышем поначалу говорил мало. Потом, когда дела в лагере усложнились, у них нашлась общая тема. Но в первый месяц или около того с найденышем трещала только Доара. Тому непросто дался переезд в пещерный комплекс — когда ударили морозы, Союн отправил туда из лагеря всех женщин и детей, хотя Таир спорил с ним и пытался не прекращать заготовку. Сперва драконыш жаловался, что «потолок давит»; пару раз Союн находил его в дальнем углу своей квартирки, где лежало охотничье снаряжение, в его естественном виде: драконыш и тяжело дышал. Страдал, видно, по вольному небу.