Страница 10 из 11
— Правда? — спросил он с трудом: в горле запершило.
Ведь сколько раз думал: может, и правда зря упрямится? Может, надо было дать Доаре развод, чтобы она смогла родить от другого?.. (А самому попроситься в другой Клан, чтобы не видеть ее в чужих объятиях). Останавливало только то, что знал: Доара, конечно, уйдет без единого слова, может, даже вернется обратно к Кротам, но мужа себе искать не будет. Так и останется одна.
Суяра же продолжала с аппетитом есть.
— Слушайте, ну я же не прорицатель! — сказала она, облизывая пальцы. — И не ясновидящая! Пока все вроде хорошо, но я же не знаю, может, дети у вас не из-за магии не рождались, а по другой причине — наследственность плохая, например, или кровь у вас несовместимая. Если в этом дело, то ничего не обещаю. А если только в магии, то да, зародыш реагирует на те же приемы, которым меня учила матушка...
Союн поймал себя на желании схватит Суяру в объятиях и стиснуть ее так крепко, чтобы кости хрустнули. Потому что стиснуть до хруста Доару он сейчас не мог — боялся.
— Какой срок? — только и спросил он.
— Две луны, — сказала Доара.
— Тут я пас, — пожала плечами Суяра. — О ваших сроках развития ничего не знаю. Но Дояра попросила меня проверить еще три недели назад.
— И ты молчала?! — неверяще уставился на жену Союн.
— А зачем было говорить — чтобы ты зря переживал? — ворчливо спросила жена.
Вот тут все-таки Союн полез к ней обниматься. «Чтобы он зря переживал!» Как будто это не с ней происходило, как будто это не она выла от боли каждый раз, и все слезы потом по ночам выплакивала.
И вот как раз тогда, когда Доара отпихивала его — «все остынет, а я готовила, старалась!» — снаружи затрубил рог, громко зазвучали голоса.
«Похоже, не дадут ни доесть, ни отпраздновать», — подумал Союн.
И оказался прав: в лагерь явились самые уважаемые старики.
Не дед, конечно — он до сих пор ни разу не удостаивал их посещением. Так, несколько прилиженных; двоюродный дядя Союна по матери (старший брат Таира), двоюродный дед по отцу и троюродная бабка по отцу же. Их разноцветные волосы, выкрашенные сообразно вкусам каждого (у одного — зеленые и желтые, у другого — фиолетовые и белые, а у троюродной бабки — во всех цветах радуги) ярко сверкали на фоне темных и седоватых макушек остальных.
— Старейшина повелел огласить свою волю, — важно проговорил двоюродный дядя Союна (несмотря на принадлежность к более молодому поколению, он был самым старым из присутствующих). — Его воля гласит: мы, дети Барсука-и-Просо, забыли о нашем пути и презрели долг, начали копить богатство и расширять земли, не умея их защитить, наши подземные алтари в запустении и подпорки не ставятся. Клан уже обеднел из-за этого, а молодежь предлагает еще сильнее транжирить наши средства на сомнительные предприятия! Чтобы поставить заслон хаосу, лагерь на берегу Лакаи необходимо срыть до основания, частокол и вышки снести, жителям же перебраться обратно в пещеры. Отныне и впредь запрещается оставаться на поверхности полные сутки помимо охотничьих экспедиций; запрещается подниматься без особого дозволения; запрещается проводить на поверхности работы без охраны, выделенной под руководством уважаемого Ранеана. Полностью запрещается на поверхности развешивать белье на просушку; купаться; проводить праздники и ритуалы. При выходе на поверхность всякого Темного должен охранять по меньшей мере один Яркий.
Люди слушали все это молча, потом разговорили разом — возмущались, расспрашивали.
— Без толку говорить! — возвысила голос двоюродная бабка Союна. — Старейшина все сказал! А вы, Темные, страху не знаете!
— Я вот не Темный, а тоже не пойму, с чего это прадед за здорово живешь решил уступить наши земли другим Кланам! — возвысил голос Ясантиир.
— Как смеешь ты!.. Наши земли также будут охраняться регулярными патрулями, не след истощать их для охраны поселений вроде этого лагеря! — говоря это, двоюродный дядя Союна почти выплюнул слово «лагерь».
Союн развернулся и пошел прочь из толпы. Деда не переспорить, а у этих своей воли нет.
Доара и Суяра последовали за ним.
— Союн, я не смогу в подземельях! — драконыш обхватил себя за плечи, глаза сделались дикие. — Там давит потолок... И фрески эти ваши, как вы драконов убивали...
— Нарушаешь договор, драконыш? — холодно спросил Союн.
Суяра резко выпрямилась.
— Нет! Я научу тебя тому, что делаю — только это долго... Несколько месяцев! Как-нибудь выдержу. Сумеешь меня потом вывести из пещеры?
— То есть вам придется плести чары в пещерах? — спросила вдруг Доара, прижав руку к животу. — А другие не почувствуют? Союн, ты же говорил, что остальные маги чуют чары!
Союн и Суяра переглянулись.
— Такую мелочь — вряд ли, — неохотно сказал Союн. — Но если ребенок сразу родится магом, это будет заметно... Младенцы дергают каналы, вряд ли удастся утаить.
Да, дети со смешанной кровью, если уж рождаются на свет, проявляют магию только в подростковом возрасте, либо не проявляют вовсе. Если у Темной родится такой же ребенок, как у Ярких, будут вопросы.
Союн раньше как-то не думал об этом — он вообще не до конца верил в эту затею, что толку и было думать! — а теперь вдруг стало ясно: нигде кроме как на поверхности они не смогут укрыть долгожданного ребенка.
А если последуют другие дети?
Ладно, допустим, Союн сможет выдать искусство драконыша за свое: экспериментировал и придумал. Отоврется. Но... Драконыш уже превращался неожиданно для себя, где гарантия, что с ним такого опять не случится в последующие месяцы? И вообще, под землей ему тяжело.
«И мне тяжело», — вдруг понял Союн.
Оказывается, он тоже привык видеть вольное небо над головой. И уже стал думать, что будет жить в этом доме, и его ребенок будет играть на лугу возле леса, в густой зеленой траве.
— Мы можем сказать, что это ты придумал, как спасти ребенка, — начала Доара; мысли ее двигались явно по той же дорожке, что и у Союна. Потому он так и любил ее. Только она сразу все проговаривала вслух. — Ты же драконоборец, всякие драконьи предания изучал... Скажешь, что какую-нибудь надпись расшифровал в заброшенном гнезде, например... Или картинки увидел, надписи ведь никто читать не может, да? Правда, как к этому отнесется твой уважаемый дед...
«Не очень, — подумал Союн. — Может, даже попытается отобрать и отдать другим Ярким на усыновление...»
Опять же, что бы там ни говорили другие старейшины, решение деда не сократит количество стычек с другими Кланами, а увеличит их. Другие почувствуют слабину — и постараются отодрать территории как можно больше. Союну придется все время воевать. Ребенка будут учить и растить другие.
— Или ты можешь уйти, — сказала Суяра.
— Что? — нахмурился Союн. — Куда еще уйти?!
— Когда ученик-дракон вырастает и ему становится тесно в башне, он может вызвать наставника на бой, — произнес дракон. — Но это не приветствуется, ибо неблагодарность. Кто не хочет быть неблагодарным, уходит и ищет свою территорию, сражается за нее с другими драконами и строит собственную башню. Или занимает чужую, брошенную. Тогда он берет своих учеников. Если ты поступишь так, дядюшка Союн, возьмешь меня в ученики?
«Глупец, — хотел было сказать Союн, — у людей по-другому!»
Но тут мелькнула мыслишка: а как основывались Кланы? Давно, еще до Узурпаторов Неба?
— Глупышка ты, — вздохнула Доара. — Люди не драконы, мы не можем жить сами по себе! Даже с таким охотником, как Союн, без помощи в лесу никак — особенно зимой! А ты не ученица Союна, ты его воспитанница — есть разница!
— Люди не могут жить сами по себе... — повторил за женой Союн.
Он прислушался: из центра лагеря все еще доносились споры и громкие крики, грозящие перерасти в драку. Должно быть, уже бы переросли, если бы Темные не боялись Ярких, а Яркая молодежь вроде Ясантиира не испытывала бы почтение перед стариками!
— Мы не будем жить в одиночку! — решительно сказал он.