Страница 7 из 10
– Ладно, ладно, не «писихуйте, гражданочка», проверим. Обязательно все проверим. Это же наша работа, – успокаивающим тоном произнес он и ухитрился вывернуться из «ловушки». – Ну, я, пожалуй, пойду. Кофе спокойно вы все равно не дадите выпить, – он осторожно начал опускать чашку на столешницу. – Да, кстати, – уже серьезным тоном произнес Олег, – ваша Заваленко в таком виде, конечно, не может ехать с нами. А поехать ей, увы, придется. Пойдите, помогите ей одеться поприличнее. Эй, стойте, ненормальные! – крикнул он им вдогонку, но обе дамочки уже ажиотированно ссорились у шкафа с одеждой. – Тьфу, пропасть, и что мне с ними делать! – в сердцах следователь неаккуратно поставил чашку на стол, и тонкий фарфор дал трещину. – Ну все, теперь Быстрова меня точно убьет, – вконец расстроился он.
– Не убьет. А если все расскажешь, то я постараюсь тебя спасти, – раздался за его спиной ироничный басок.
– Димка! – радостно обернулся следователь, увидав мужа Быстровой. – Как хорошо, что ты дома, а то я тут вот любимую чашку Янкину разбил. Она теперь меня со свету сживет…
– Да не терзайся ты, скажу, что я разбил, мне, как говорится, терять уже нечего, – обнадежил друга Дмитрий. – Лучше расскажи, что там у вас произошло, мои две ненормальные просто с ума сошли. Все время носятся туда-сюда. А теперь еще и ты появился.
Услышав вкратце о произошедшем, Димка крякнул, а потом поинтересовался, разглядывая прячущего глаза следователя сквозь сизый табачный дым. – Ты, стало быть, опять мою шальную курицу решил втянуть в очередное «мокрое дело»? И это ты, мой друг Батон?!3
– Да погоди ты прессинговать, – обиделся следователь, – между прочим, меня вызвала на «мокрое», как ты говоришь, именно твоя «курица». Или ты сомневаешься?
– Вот, блин, – вконец расстроился Быстров, – и как это она ухитряется вечно вляпаться в какой-нибудь кошмар?
– Наверное, это у нее профессиональное, – отшучиваясь, Соловьев стал бочком пробираться в коридор, – ладно, Дим, мне пора, а то там без меня подозреваемую «упакуют». А мне потом расхлебывай там все за моих балбесов… Еще увидимся. Тогда все расскажу.
Мужчины с чувством пожали друг другу руки, и Соловьев вышел из квартиры.
Глава 7. Абракадабра
Помогая одеваться полусонной, икающей Татьяне Заваленко, Яна не оставляла надежду пробиться к ее одурманенному транквилизаторами мозгу.
– Танюш, мы с Марго будем тебя защищать. Ты не бойся, – бормотала она, собирая «последственной» сумку с туалетными принадлежностями и бельем. – Считай, что ты наняла нас в качестве частных детективов. Мы поведем свое, частное, расследование. Только скажи мне честно, ты действительно убила Леню или уже сомневаешься?
Заваленко подняла на нее свои опухшие, красные от слез глаза и тихонько прошептала:
– Наверное, это сделала я. Или нет… Сейчас я уже не знаю…
– А куда ты дела кинжал?
– Я… Я не помню. У меня в голове все перепуталось… Кажется, выронила…
– А как тогда Леня мог прийти к тебе днем, если ты пырнула его еще утром? Ты же говорила, что он днем тебя ругал за то, что ты его, якобы, убила. Тань, ты же понимаешь, что здесь одно исключает другое…
– Так, голубушки, мы поехали, – в дверном проеме показалась голова Соловьева, – заканчивайте переговоры. Я скоро предоставлю вам возможность еще поболтать. Но уже у меня в кабинете. И завтра.
Затравленным взглядом окинув растерянных подруг, Татьяна неожиданно пробормотала:
– Яна, запомни одно: мне теперь все равно. Младший брат… натюрморт…Все обман! Завещание! Помоги мне!
Кроме этих странных слов изумленные сыщицы больше ничего не услышали, поскольку дверь за следователем, уводящим Заваленко, закрылась, и они остались в квартире совершенно одни.
– Что это она сказала такое хитрое? – словно завороженная, произнесла Маргоша. – Какая-то абракадабра. Может, действительно, она буквально спятила от горя и заговаривается?
– Да нет, непохоже, – с сомнением в голосе ответила Яна, – глаза-то у нее ясные были в тот момент, что говорила. Знаешь, Марго, по-моему, Татьяна приоткрыла нам какую-то тайну, которую она до сих пор хранила. И просит о помощи.
– Ну, понятно все, – с каким-то испугом вздохнула Маргоша, – теперь опять начнутся погони, суета… – Ты без этого не можешь и буквально на ровном месте выдумываешь всякую чертовщину, лишь бы поадреналинить. Слушай, Ян, а может, тебе записаться в какую-нибудь восточную секцию по борьбе? А что, сейчас очень модна женская борьба, я сама по телику как-то смотрела. Завораживает…
– Не умничай, Пучкова, – сердито одернула ее Быстрова. – Человек попал в беду. Это же очевидно.
– Это кто, Заваленко твоя, что ли? – насмешливо откликнулась Маргоша. – Конечно, бедняжка, убила мужа, а теперь загрустила. Давай будем ее спасать из коварных лап милиции.
– И откуда в тебе, Пучкова, столько злости на людей? – внезапно Яна поймала себя на мысли, что и сама бы не прочь задушить кого-нибудь или совершить что-либо подобное. – Она в упор поглядела на Марго "взглядом 38 калибра". Маргоша за секунды «сгруппировалась» и, словно придя в себя, затараторила:
– Да ладно, ладно, я готова вместе с тобой искать убийцу Танькиного мужа, если ты абсолютно уверена, что она невиновна. Что уж, и пошутить нельзя что ли? – поспешила заявить она, как ни в чем не бывало.
– Ну, во-первых, я не то что бы абсолютно уверена, что Татьяна тут ни при чем, а так, интуиция подсказывает, что мужа она не убивала, – немного смягчилась Быстрова. – А во-вторых, Марго, если тебе уж так противна наша сыскная деятельность, то тебя, между прочим, никто не неволит… Ты можешь вести бумажную работу и отвечать на звонки. А расследованием займусь я.
– Да что ты заладила, в самом деле, – захныкала Маргоша, – я ведь только так сказала, для красного словца… А так-то я с тобой, Ян, ну ты же знаешь.
Вид у Маргоши при этом был такой жалкий и потерянный, что Быстрова сжалилась над подругой и сменила гнев на милость.
– Ладно, замнем. Давай-ка еще разок осмотрим Танькину квартиру, да вернемся домой. Димка, наверное, уже волнуется.
Они вернулись к квартире Заваленко. Аккуратно отогнув приклеенную бумажку «опечатано», открыли ключом, взятым еще утром у Татьяны, дверь и стали обходить квартиру в надежде найти что-то, что не успела подметить следственная бригада.
Яна немного задержалась у книжных полок. Внимание ее привлекла одна довольно большого формата книга в суперобложке. Яна всегда и во всем уважала порядок и симметрию. А эта книга явно выбивалась из общего ряда. Словно кто-то ее брал и в спешке неаккуратно поставил на место.
Осторожно вынув довольно увесистую книгу с полки, Яна присела на стоявший неподалеку стул и стала изучать ее. Зачем ей это было нужно, она и сама не знала. Книга оказалась первым томом «Дневника» братьев Гонкур, французских основоположников «натуралистической школы» литературы Франции второй половины XIX века. Название книги резануло память, в которой зашевелились обрывки странной фразы, брошенной Заваленко при задержании.
Небрежно пролистывая страницы и рассматривая черно-белые фотографии и дружеские шаржи на французских писателей, Яна вдруг задержала взгляд на одной репродукции О.Ренуара. Называлась она «Харчевня матушки Антони» (масло, 1866г.).
Яна с умилением разглядывала толстую белую собачку, видимо, из породы терьеров, лежащую с сытым и довольным видом рядом со столом, за которым двое мужчин вели беседу «на посошок», а официантка в длинном белом переднике убирала чашки и тарелки со стола.
Внезапно Быстрова тихо ойкнула. В левом верхнем углу репродукции черной шариковой ручкой было нацарапано одно маленькое слово, но оно произвело на Яну впечатление настолько сильное, что она выронила книгу из рук, и та с гулким хлопком упала на паркет.
– Ты что? Боже, как напугала меня, – ойкнула мечтавшая у окна Маргоша. Но Яна, не замечая испуга подруги, подскочила и, подняв книгу с пола, вновь раскрыла ее на том самом месте, где была помещена репродукция картины Ренуара.
3
Батон – армейское прозвище Олега Соловьева (см. «Долг шантажом красен»).