Страница 1 из 6

Между ушами. Феномены мышления, интуиции и памяти

Шильников Лев Вадимович

Лев Шильников

Мысль есть индивидуальный эксцесс данного индивидуума.

Вместо предисловия

В этой небольшой книжке речь пойдет о загадках человеческой психики, но загадках подлинных, а не мнимых. Если читатель рассчитывает отыскать на ее страницах разухабистые байки о телепатии и ясновидении вкупе с телепортацией и психокинезом, он со спокойной совестью может вернуть книгу на полку. Равным образом он не найдет в ней леденящих душу историй о психотронном оружии из арсенала спецслужб и готических новелл о таинственных всепроникающих пси-полях, посредством которых можно запросто превратить благонамеренного гражданина в нерассуждающий автомат. Мы поговорим о вещах куда более прозаических, но ничуть не менее интересных – о памяти, интеллекте и творческих способностях человека. Не останутся без внимания и такие достаточно специальные вопросы, как структурно-функциональная организация нервной системы, содружественная работа различных отделов головного мозга или механизмы запечатления информации на молекулярном уровне.

Книга написана в естественнонаучном ключе и недвусмысленно исповедует так называемую центральную догму нейробиологии, которая гласит, что вся наша психическая деятельность так или иначе является отражением процессов, протекающих в определенных мозговых структурах.

С другой стороны, хотелось бы предостеречь читателя от излишне поверхностного и прямолинейного понимания весьма непростых вопросов, затрагиваемых в этой книге. Не следует строить иллюзий: феномен сознания и мышления до сих пор так и не получил сколько-нибудь внятного объяснения. Успехи научных дисциплин, занимающихся изучением головного мозга, неоспоримы, но было бы верхом наивности полагать, что ученым удалось распутать все узлы и стереть все белые пятна с нейрофизиологической карты. И хотя за последние сто лет мы узнали очень много нового о мозге, вопросов все равно больше, чем ответов. Между сравнительно неплохим пониманием некоторых интимных психических механизмов и мыслительным актом как таковым (будь то решение математической или вербальной задачи, сочинение стихов или внезапные озарения) по-прежнему лежит дистанция огромного размера.

В первых главах этой книги рассказывается о такой фундаментальной характеристике нервной системы, как память, под которой обычно понимают фиксацию, сохранение и последующее воспроизведение следов прошлого опыта. Мы поговорим о различных видах памяти, приемах мнемотехники и познакомимся с людьми, память которых не имела границ в самом буквальном смысле этого слова. Присмотримся к удивительной, совершенно непохожей на нашу памяти насекомых: они появляются на свет с готовым запасом знаний и, как правило, не испытывают ни малейшей потребности чему-либо учиться на протяжении индивидуальной жизни. Попутно читатель узнает много интересного о целительной силе слова и потенциальных возможностях плацебо-терапии, когда больному назначается препарат, не содержащий ни грана лекарственного вещества.

В главе «Мир наизнанку» речь пойдет о парадоксах зрительного восприятия. Каким образом головной мозг умудряется извлекать полноценную информацию об окружающем мире из плоского и бедного деталями изображения на сетчатке, да вдобавок еще и перевернутого? В какой мере восприятие можно уподобить чувствительной фотопленке, пассивно отражающей образы внешнего мира, или оно все-таки деятельный субъект, обращенный вовне и населяющий реальность смыслами? Все это далеко не праздные вопросы, которые пока еще не получили окончательного разрешения.

Две предпоследние главы посвящены проблематике продуктивного мышления и методическим подходам к его изучению. Мы поговорим здесь о природе научного и художественного творчества и роли в нем интуиции – той волшебной отмычки, которая позволяет проникнуть в суть вопроса, минуя пошаговый логический анализ ситуации. Непременно коснемся так называемого практического интеллекта, ибо сплошь и рядом к нему принято относиться несколько пренебрежительно. Между тем полководец на поле боя не только находится в постоянном цейтноте, но и вынужден принимать решения на основе неполной информации, поскольку любая война – область недостоверного.

Наконец, в заключительной главе мы остановимся на биологических ритмах, определяющих все наше повседневное существование и неразрывно связанных с естественными ритмами живой природы. Самым известным из них является, пожалуй, циркадный (околосуточный) ритм чередования сна и бодрствования, в котором, в свою очередь, можно выделить еще несколько фаз. Особый интерес представляет вопрос о сновидениях, этих «небывалых комбинациях бывалых впечатлений», по выражению великого русского физиолога И.М. Сеченова.

Стивен Хокинг, выдающийся английский физик-теоретик, однажды написал в предисловии к своей научно-популярной книге: «Мне сказали, что каждая включенная в книгу формула вдвое уменьшит число покупателей. Тогда я решил вообще обходиться без формул». Разумеется, науки о мозге не столь математизированы, как астрофизика, однако для адекватного понимания нейрофизиологической проблематики некоторая подготовка все же необходима. Поэтому мы стремились излагать материал по возможности в простой и доступной форме и не злоупотреблять специальной терминологией, хотя отдельные главы (особенно касающиеся тонких молекулярных механизмов памяти) могут представлять известную трудность. С другой стороны, выкинуть всю терминологию без остатка тоже нельзя, ибо беспредельное упрощение текста неминуемо выхолостит его содержание. В конце концов, толковая популярная книга – все-таки не глянцевый триллер, прочитываемый на одном дыхании в вагоне метро. Впрочем, спешим утешить читателя: школьного курса биологии для понимания этой книжки вполне достаточно.

Естественно, мы не претендуем на исчерпывающую полноту изложения богатейшего материала, накопленного науками о мозге. Эта книга – не более чем беглый и осторожный срез, своего рода введение в проблему, и для основательного понимания большинства затронутых здесь вопросов требуется знакомство со специальной литературой.

1 Кто внимательно читал в детстве толстовскую «Аэлиту», должен помнить, что лабиринты царицы Магр – это сложная система естественных карстовых пустот, рукотворных пещер и оборудованных подземелий, соединенных туннелями и колодцами. Сооруженная в незапамятные времена, эта запутанная сеть галерей, связывающая воедино тысячи подпочвенных городов, протянулась едва ли не подо всей поверхностью Марса. Герои повести, спасаясь от правительственных войск, ныряют вниз и долго плутают в непроглядном мраке давным-давно заброшенных подземных коммуникаций, населенных чудовищными мохнатыми пауками и прочей малопривлекательной нечистью.

Лабиринты царицы Магр

Кто внимательно читал в детстве толстовскую «Аэлиту», должен помнить, что лабиринты царицы Магр – это сложная система естественных карстовых пустот, рукотворных пещер и оборудованных подземелий, соединенных туннелями и колодцами. Сооруженная в незапамятные времена, эта запутанная сеть галерей, связывающая воедино тысячи подпочвенных городов, протянулась едва ли не подо всей поверхностью Марса. Герои повести, спасаясь от правительственных войск, ныряют вниз и долго плутают в непроглядном мраке давным-давно заброшенных подземных коммуникаций, населенных чудовищными мохнатыми пауками и прочей малопривлекательной нечистью.