Антимаг

— Ты угробил весь мой отряд и тебе ещё хватает наглости объявить меня своим должником?! — возмутилась Кристина.

— Уговор был на убийство огра и доставку поглощённой силы для подзарядки големов. Вот только за время нашего отсутствия ты умудрилась потерять замок, как и половину своих людей. Я свою часть уговора выполнил у тебя же это вряд ли получиться. Не волнуйся, уже понятно, ждать силовой поддержки от вас бессмысленно, так что долг вернёшь своими умениями. В течение полугода мои люди будут пользоваться твоим исцелением. По окончанию этого срока долг будет погашен, — решил надавить я на магичку.

— Я не собираюсь оказывать ни тебе не твоим людям каких-либо услуг, — возмутилась Кристина.

— Одна из клана песков не хочет выплачивать долг? Что ж твоему отцу Магнусу придётся сильно постараться, чтобы объяснить совету клана неспособность его дочери держать данное ей слово, — проговорил я, подступая к девушке, отчего лучник и Арн напряглись, но дёргаться пока что не решились.

— До разговора с ищейкой правды нужно ещё дожить, — с угрозой произнесла Кристина.

Руки магички стали медленно наливаться зеленоватым светом. За то время, что мы таскались по катакомбам, девушка успела восстановиться и теперь решила припугнуть зарвавшегося наглеца.

Вот только ожидаемого страха в моих глазах она не увидела, а вот я в её да. Между нами было всего лишь два метра, поэтому активация вдоха магии прошла успешно и отливающие зеленью руки Кристины потухли. Хорошо, что сил на мгновенную активацию умения ей не хватает, ведь я могу поглотить магию лишь из неактивных заклинаний.

— Тут ты права, в этих землях прожить десять лет будет ой как непросто. Особенно беззащитной девушке, — произнёс я делая ещё один шаг на встречу к магессе.

Кристина неверяще переводила взгляд с меня на свою руку. Я её в чём-то понимал, храм дарует своим посетителям множество умений, но способность поглощать манну из чужих заклинаний даруется крайне ничтожному количеству классов. Для мага нарваться на кого-нибудь вроде меня чаще всего равносильно смерти. Зачастую они неразвиты физически и лишённые своих заклинаний, мало на что способны. Кристина всё это прекрасно понимает и вряд ли теперь пойдёт на открытый конфликт. Вот только начнёт гадить исподтишка в два раза больше.

— Хорошо. Я согласна с твоими требованиями, — отступая от меня, примирительно произнесла магичка.

— Я рад, что нам удалось разрешить наши разногласия. В таком случае хотел бы попросить вас уважаемая магесса жизни оказать нам помощь в окончательном исцелении ран, оставленных этими мерзкими паразитами.

Наше лечение не заняло много времени. Кристина тратила от силы минуты две на каждого. В очереди на лечение я был последним. Магичка, залечив мои раны на груди, заявила, что её источник пуст и больше она не в силах мне помочь. Не знаю, была ли эта очередная попытка насолить мне или она говорила правду, но мы и так получили больше, чем я планировал.

— Прошу прощения, не могу составить вам компанию в вашем возвращении. Надеюсь, вы сможете меня понять, — не дожидаясь ответа, я развернулся и направился к выходу из этих изрядно успевших мне надоесть катакомб.

Протиснувшись сквозь щель выхода, я оказался в овраге. За всеми этими перипетиями успел настать вечер. Из оврага не было видно солнца, но охватившее небо красное зарево отчётливо намекало, что совсем скоро мир поглотит тьма.

Присмотрелся, как выглядит выход со стороны. К тому, кто конструировал катакомбы замка, прибавилось вопросов. Своеобразная стена-дверь была в склоне оврага и открывалась с приличным пластом земли. Когда Арн открыл проход, то сдвинул прикрывающую дверь землю, из-за этого о маскировки тайного хода можно было забыть. Чтобы вновь скрыть ход, пришлось бы его закрыть и изрядно поработать лопатой, придавая склону оврага обычный вид. Да и прежде чем прикрыть дверь придётся потрудиться, очищая землю, осыпавшуюся у её створок.

Пока я осматривался, моя группа успела выбраться наружу. Сейчас они стояли, с наслаждением вдыхая свежий воздух. Я их понимал, сам после сырости и спертости катакомб не мог надышаться чистым и свежим воздухом.

— Рик, кто такие эти ищейки правды, и почему ты пугал ими Кристину? — заинтересовано спросила Эрика.

— Как ты, живя в столице, могла не знать о доме праведников? — удивился Ларс.

— Извини, как-то не было времени по всяким публичным домам шляться, — огрызнулась девушка.

— Впервые слышу, чтобы место, где заседают клановые судьи, называли публичным домом, — улыбнулся я.

— Судья ещё и клановые? Что-то я глубоко сомневаюсь, что они не оказывают какие-либо услуги за отдельную плату, — проворчала Эрика.

— Будь уверенна это чуть ли не единственное место, где клановые ведут себя прилично. Я даже больше скажу, именно туда ты можешь обратиться, если у тебя имеется стопроцентная уверенность, что кто-либо из клановых совершил против тебя серьёзное правонарушение, — сказал я.

— Клановые позволяют, кому попало обвинять себя в прегрешениях? — удивилась блондинка.

— Кем попало людей, сумевших попасть на заседание, не назовёшь. Туда способны попасть только те, кто имеет класс, занимает высокое положение в обществе или владеет немаленьким состоянием, — пояснил Франс.

— К примеру, я могу спокойно туда явиться и заявить о нарушении какого-либо кланового урода судьям, которых выставили те же кланы? Будучи уверена, что эта лживая стайка вынесет правдивый приговор?

— Ты не совсем понимаешь сложившиеся расклады. Каждый клан обязан выставить своего представителя, имеющего в своём арсенале умение, способность различать ложь. Над всеми ними стоит Холгер Гастон маг менталист, назначенный на это место самим королём. Если ты решишь искать справедливости, будь готова, что из тебя начнут тянуть информацию зачастую никак не связанную с делом, по которому ты пришла. Ложь во время суда это смертный приговор, а обмануть ментата у тебя вряд ли выйдет. Если же твои обвинения оказались правдивыми, и кто-то из клана и вправду совершил серьёзное нарушение, можешь быть уверенна, что он и его семья понесёт наказание. Замять дело не дадут. Это банка со змеями, где каждый клан ждет, не дождётся, чтобы как можно болезненней ужалить кого-то из своего клубка, — объяснил я.

— Это же замечательно хоть какая-то управа на этих распоясавшихся придурков, — обрадовалась Эрика.

— Да я бы так не радовался. Обвинитель ничего не получает кроме самого акта справедливости. Клановых зачастую наказывают только финансово, половина этого штрафа идёт в казну королевства, остальная часть делится между заседающими в суде. Клан, совершивший преступление, не только несёт финансовые потери, но и делает богаче своих конкурентов. А теперь подумай, простят ли тебя те, против кого ты выдвинула свои обвинения? Нет, сразу же трогать тебя не станут. Это будет слишком вызывающе, но через годик тобой займутся, а может и твоими близкими, всё зависит от того, какие потери пришлось понести клану, — притушил я энтузиазм девушки.

— Выходит этот суд является неким последним шансом для совсем отчаявшихся? Тогда зачем ты пугал Кристину, что расскажешь о нарушении договора?

— Не забывай, у тебя будет примерно год, чтобы где-то спрятаться. Нарушение же данного слова никак не наказывается. Понимаешь, клановые очень гордятся тем, что их слово незыблемо. Когда кто-то из них нарушает заключённый договор и об этом становится известно, особенно если этот кто-то близок к семье правящий кланом, этому человеку просто-напросто перестают верить и стараются не вести с ним и с теми, кто с ним связан дел. Устранять же человека кто заявил о невыполнении договора, никто не будет. Его смерть пошатнёт и так подмоченную репутацию, — объяснил я тонкости клановых взаимоотношений.

— Грёбенные франты. Вот зачем разводить такие сложности? На улицах всё куда как проще. Если тебя обидели, то ты берёшь нож и идёшь искать своего обидчика, а когда находишь, свершается суд, на котором и выясниться, кто из вас прав, — заявил Ларс.