Страница 4 из 5
— Что? — в ней поселяется какая-то паника, ведь она по-прежнему ничего не понимает, словно кролик, загнанный в угол. Хотя он и не думал причинять ей вред.
— Ты знаешь, как работает практика стоп-слова, Грейнджер?
Она сглатывает, опускает взгляд вниз, на его ладони, и снова возвращается к лицу, неуверенно кивая.
— И как же?
— Мы выбираем слово, и если кто-то из нас его произносит, то, что бы ни происходило, мы обязаны остановиться.
Драко одобрительно кивает и возвращается к ней. Поднимая тонкое запястье одной руки, он цепляет на него первую пару наручников из мягкой чёрной кожи и щёлкает застежкой, вырывая из неё что-то похожее на писк.
— Идеи? — интересуется он, пока проделывает тот же трюк со второй рукой.
— Красный, — сразу выдаёт Гермиона, всё еще чуть растерянно глядя на него. Она, очевидно, не думала, что передача контроля будет выглядеть так.
— Ты уверена? — Драко останавливается, когда замечает её колебания. Ему нужен чёткий ответ. — И в слове, и в этом, — чуть приподнимает её правое запястье.
Гермиона глубоко дышит, что-то внутри неё отчаянно сопротивляется этой идее. Однако голос звучит уже достаточно твёрдо, когда она соглашается:
— Да. Но тебе придётся научить меня.
Драко подносит указательный палец к губам, пряча за ним ухмылку. Осматривает её тело, такое открытое для него, и по щекам Грейнджер снова растекается румянец.
— Как скажешь, милая.
Он толкает её на кровать лёгким движением, и она приземляется в стопку подушек, словно в мягкое облако. Драко наклоняется следом, смотрит в карие глаза всего несколько секунд, пока у неё от нетерпения не сбивается дыхание.
Его губы следуют от её щеки вниз, вдоль шеи, изредка задевая зубами тонкую кожу. Вдыхая её запах, он чувствует те самые нотки цветов, сладких, как и вся она. Руками, в одной из которых всё ещё покоится галстук, он делает то, что хотел все две недели — ведёт вдоль контуров её тела, запоминая каждый изгиб.
Она такая хрупкая и крошечная рядом с ним. Малфой пытается не думать о том, как в ней таится столько силы и почему целая империя лежит на этих плечах, которые он осыпает поцелуями, задевая языком каждую родинку. И когда Гермиона уже сама подаётся ему навстречу, он улыбается.
— Побольше терпения.
— Зачем же ждать? — с лёгким раздражением спрашивает Грейнджер.
— Иногда ожидание того стоит.
Сильно прикусывая кожу в отместку её словам, он переходит на ключицы, и она давит в себе тихий вскрик удивления. След проявляется в считаные секунды, когда Драко отстраняется, чтобы взглянуть.
Он стягивает с пальца кольцо, передвигая его на первую фалангу. Податливый металл плотнее сжимается вокруг кожи при слабом нажатии, и теперь острая часть кольца выглядит довольно устрашающей, словно настоящий коготь орла. У Гермионы кружит голову.
Малфой продолжает целовать всё, до чего только может дотянуться, и незаметно для девушки поднимает её ладони, впечатывая в матрас, чтобы закрепить наручники у изголовья. Щелчок заставляет её снова вспомнить об этом и, дёрнувшись, посмотреть куда-то наверх.
— Тише, тише. Я не пытаюсь сделать тебе больно, — мягко останавливает её Драко, придерживая за плечо. — Одно слово, помнишь?
Постепенно паника в ней растворяется, и Гермиона кивает, давая ему возможность продолжить. Малфой смотрит на неё под собой и затем проводит острым краем кольца по выемке на шее. Грейнджер тут же тянется за этим прикосновением, выгибая спину. Он ведёт ниже, пока наконец не цепляется за край платья.
С характерным звуком ткань рвётся, и острый кончик кольца проходится вдоль её тела, едва царапая кожу, пока шёлк расходится в стороны. Драко касается низа живота металлом, и Гермиона приглушённо, но уже чересчур соблазнительно стонет только от этого прикосновения.
Когда от платья ничего не остаётся, а тело оказывается полностью обнажённым, тихо рычит в удовольствии уже Малфой. Член болезненно упирается ему в брюки. Игнорируя это, Драко расстёгивает свою рубашку и откидывает её в сторону.
Грейнджер похожа на греческую богиню с её идеальными изгибами. И теперь он видит ту самую татуировку пионов под её грудью, скрывающую шрамы, о которых он знает слишком хорошо.
Она не прячется, хотя абсолютно каждая эмоция на её лице кричит о желании прикрыться. Малфой затыкает её, не говоря ни слова, лишь касаясь груди теми же жадными поцелуями. Вжимает девушку в матрас сильными руками, буквально придавливает к поверхности, сразу же лаская губами нежную кожу под правой грудью, а затем аккуратно цепляет зубами сосок и слышит вздох, сорвавшийся с её губ.
На секунду в нём вспыхивает желание остаться в этом моменте навечно и проводить кончиком носа вдоль витиеватых рисунков чернил.
— Грейнджер.
Она не отвечает, будучи слишком упрямой, чтобы отзываться на свою фамилию.
— Гермиона, — исправляется он, упираясь подбородком между её грудей. Та улыбается, опуская свой взгляд. Её губы уже пухлые, покрасневшие от того, как она кусала их последние минуты, и ему больно смотреть на них и не целовать.
— Что?
Драко отмахивается от вопроса, подаётся вперёд и целует. Кусает губы вместо неё, завладевая всем, что она может ему предложить.
Грейнджер поджимает колени, когда его пальцы начинают вырисовывать узоры на внутренней стороне бедра.
И если до этого ему казалось, что у него был полный контроль, теперь он знает, что всё принадлежит лишь ей. Он здесь только ради неё. Подчинённый ей. В очередной раз.
Малфой касается её сначала осторожно, заглушая стон поцелуем, и уже чувствует влагу, собравшуюся между её бёдер. Ему становится страшно обращаться с ней резко, отрывисто, как он планировал, потому что она слишком изящная и её так легко сломать. Он успевает обвести клитор, наслаждаясь реакцией девушки, прежде чем отстраниться.
Гермиона смотрит на него едва ли не с гневом, а он лишь усмехается. Поднимается с постели, когда каждая его клеточка протестует и горит желанием вернуться обратно к той, что прикована к изголовью.
Драко находит тарелку с фруктами, которую слуги всегда приносят по утрам, и хватает персик с самой верхушки. Оглядываясь на Грейнджер, прищуривается, раздумывает и берёт ещё и пару ягод винограда.
Её кожа уже горит оттого, как сильно она жаждет его прикосновений. Пусть царапает, пусть оставляет следы пальцев на бёдрах, только бы не ощущать дуновения почти ледяного воздуха на груди, где ещё минуту назад были его губы. Гермиона пытается дёрнуться, и этот скрежет всё же заставляет его вернуться обратно к постели. Удивительно то, как, будучи физически скованной, ей не удаётся найти ни тени дискомфорта в своём положении.
Малфой встаёт перед ней, и она смотрит слишком внимательно, как тем самым острым кольцом на пальце он разрезает персик, а его сок капает ей на колени. Гермиона кусает губы, желая почувствовать сладкий фрукт у себя на языке, но ведь Драко не собирается дарить ей такую возможность. Вместо этого он кладёт фрукт на её живот и медленно, так, чтобы она чувствовала тяжесть, ведёт по телу вверх. Тонкая полоска липкого сока остаётся на коже, в особенности там, где расцветают пионы угольно-чёрным рисунком.
Он оставляет персик возле её рёбер и поднимается на руках выше. Гермиона тянется за новым поцелуем, и Драко отвечает на её порыв, но лишь едва прикасаясь к губам, обмениваясь с ней воздухом. Он завязывает ей глаза галстуком, лишая зрения, но даря ей уникальную возможность чувствовать и слышать.
Грейнджер ощущает, как острым наконечником он рисует на косточках ключиц и возвращается к фрукту, лежащему на груди. Она слышит, как постепенно его пальцы всё глубже вонзаются в мякоть, а сок стекает по рёбрам на шёлковые простыни.
Боже…
Сначала его язык собирает абсолютно каждую каплю сладости с кожи, выискивая все неровности и шрамы. Потом губы проходятся по тому же маршруту, влажной дорожкой прокладывая свой путь.
Драко сводит её с ума пыткой ожидания. И когда она уже собирается напомнить ему, что пытка — это абсолютно негуманно, он возвращается к её лицу, накрывая губы своими, и лопает языком виноградину прямо у неё во рту, заставляя мычать от удовольствия.