Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 9 из 26

В этом смысле августовское поражение Грузии может обойтись Вашингтону чрезвычайно дорого — и вопрос о примерном наказании "зарвавшихся" обитателей Кремля просто обязан занимать одно из приоритетных мест в планах администрации Буша. История умалчивает о дальнейшей судьбе мальчика из сказки Андерсена, крикнувшего на всю площадь: "А король-то голый!" Но Россия, показавшая всему миру глобальную "слабость силы" современной Америки, уже не может рассматриваться как её партнер — по крайней мере, с этим президентом (Медведевым) и этим премьер-министром (Путиным).

Тем самым, приняв такую стратегию действий, "команда Буша" объективно будет способствовать усилению антиамериканского тренда Кремля, углублению и расширению его связей со всеми оппонентами США, прежде всего с Китаем, который, выдержав давление Запада по "тибетской проблеме" (символом чего стали разноцветные модные маечки с крупными надписями "Free Tibet" и маленькими ярлычками "Made in China") и блестяще проведя Олимпийские игры в Пекине (51 золотая медаль), уже всерьёз примерил на себя роль мирового "центра силы".

Механизмы международной самоорганизации без участия США (Шанхайская организация сотрудничества в Евразии, Боливарианское соглашение в Латинской Америке) не просто набирают силу, но в перспективе могут захватывать всё новые и новые регионы мира

Соответственно, новую остроту приобретает вопрос об американской "агентуре влияния" в путинско-медведевской "вертикали власти", в бизнес-структурах и в масс-медиа. Потому что ситуация, при которой за счёт денег российского государства массово убивают граждан этого государства, при любой степени толерантности не может считаться нормальной. Шувалову, Чубайсу, Кудрину и их единомышленникам по "рыночным реформам" нужно как можно быстрее определяться — или придётся как можно быстрее определяться с ними.

Практически то же самое можно сказать о социальной политике нынешнего правительства: без разворота от интересов меньшинства к интересам большинства вся конструкция власти при первом же серьёзном испытании может разлететься как карточный домик. И никакие пропагандистские успехи, наподобие выступлений на "Валдайском форуме", здесь не помогут.

Сергей Кургинян МЕДВЕДЕВ И РАЗВИТИЕ — 26

Продолжение. Начало — в NN12-33, 35-37

Обсуждение тех или иных религиозных идей… Рассмотрение сложных внутриконфессиональных мировоззренческих разногласий… Так ли всё это актуально? Отвечает ли это заявленной теме? Почему этим надо заниматься на страницах газеты, а не в специальных изданиях? Эти вопросы абсолютно закономерны. И проще всего было бы свести ответ к одному — лежащему на поверхности — обстоятельству. Мы говорим: "Развитие или смерть!" А рядом представители весьма авторитетного института, церкви, утверждают устами священника и интеллектуала Лоргуса, что для христианина нет и не может быть развития как позитивной ценности. Если мы занимаемся политикой, мы не можем делать вид, что этого не происходит. Иначе это не политика, а башня из слоновой кости.

Читатель вправе спросить: "Кто об этом говорит? Представитель института или представители? Влиятельна ли эта точка зрения в элите, ориентирующейся на православие, в собственно православном сегменте современного российского общества? Если даже эта точка зрения влиятельна, то так ли она пагубна в политико-стратегическом смысле? И, наконец, причем тут светская часть российского общества?"

На часть из этих вопросов трудно дать прямые доказательные ответы. Косвенные ответы я уже давал. Читателю остается только поверить им. А также экспертным оценкам, согласно которым эта точка зрения влиятельна и имеет самые разные стратегические последствия. В том числе и собственно политические.

Ведь не только ваш покорный слуга, далекий от конфессиональных дел, но и интегрированная в конфессию М.Миронова адресует, говоря о группе православных интеллектуалов, отрицающих развитие, как к тексту А.Лоргуса, так и к частным разговорам. Поскольку разговоры частные, то дальше вступает в действие система моральных ограничений. Они ведь на то и частные, чтобы на них не ссылаться. Кроме того, поскольку они частные, то любые ссылки будут бездоказательными.

Итак, читателю придется верить на слово и исходить из того, что, дискутируя с А.Лоргусом, я на самом деле дискутирую отнюдь не только с ним. И это в каком-то смысле меня оправдывает. Но лишь в каком-то смысле.

Беспокойство читателя по поводу того, что подробные рассмотрения неочевидных и достаточно тонких религиозных идей могут увести нас далеко в сторону, я полностью разделяю. И постараюсь этого избежать. А также привести аргументы в пользу такого рассмотрения.

Первый аргумент я уже привел. Если влиятельные группы говорят о том, что смыслы, весьма важные для России, несовместимы с развитием, то мы не можем не задуматься, так ли это.

И потому, что не хотим разговорами о развитии разрушить подобные смыслы.

И потому, что верим в развитие и не верим в то, что оно может оказаться антагонистичным великим смыслам, глубоко созвучным нашей культуре и государственности. Этот аргумент можно назвать идеологическим. Его надо поставить на первое место, но к нему нельзя все сводить.

Второй аргумент — стратегический. Тезис о несовместимости развития с той или иной религиозностью — не нов. И выдвигается отнюдь не только христианами. В исламе, например, есть похожая авторитетная точка зрения, тоже разделяемая отнюдь не всеми мусульманами. И в католицизме есть. И в протестантизме. Сторонников невозможности сопряжения религии с развитием, как я говорил выше, называют контрмодернистами. Не фундаменталистами и даже не интегристами, а именно контрмодернистами. Мировая борьба между модернистами и контрмодернистами сегодня обострена до предела. Устраниться от участия в этой борьбе невозможно. Можно попытаться спрятаться. Но это не выход.

Хотим мы или нет, нам не избежать стратегической полемики по вопросу о Модерне и Контрмодерне. Эта полемика носит частный внутриконфессиональный характер?! Да что вы! От нее, прошу прощения за пафос, буквально зависит судьба мира. И трата времени на разъяснения сути стоящих перед миром альтернатив вполне окупается важностью вопроса. Тем более, что альтернативы не вскользь касаются нашей основной темы — проблемы развития — а сфокусированы ИМЕННО НА ЭТОЙ ПРОБЛЕМЕ.

Третий аргумент носит политико-метафизический характер. Россия затянута в воронку регресса. Сегодня она очень сильно отчуждена от источников, способных дать развитию контррегрессивную энергетику. Для того, чтобы преодолеть такое отчуждение, мало политических, социально-экономических, социально-культурных и даже философских рефлексий. Надо дойти до метафизических уровней. И там разбираться, почему оскудели живые ключи, энергетизирующие общество, и как это преодолеть.

В таких ситуациях всегда подробно и детально рассматривают метафизику как таковую, не пугаясь того, что это слишком абстрактно, слишком специфично и усложнено.

Если разберемся должным образом — уйдем от простого к сложному, от абстрактного к конкретному, от специфичного к общему. А если не разберемся — будем блуждать в потемках и удивляться, почему это у нас регресс, вопреки всему, остается макросоциальной тенденцией. Ведь не только потому он ею остается, что его пестуют, дают ему "зеленый свет" на телевидении, превращают в норму социального поведения. Нельзя сказать, что альтернативные направления удушены до конца. Почему же они не так популярны, как в конце 80-х годов? Почему нет тогдашнего спроса на сложную литературу, сложное кино, театр?

ПОЧЕМУ НЕ РАЗВОРАЧИВАЕТСЯ КУЛЬТУРНАЯ БОРЬБА ПРОТИВ РЕГРЕССА? В конце 80-х годов повестка дня, предложенная властью, не устраивала определенные слои общества. Но с какой энергией эти слои искали альтернативную повестку дня! Как спорили на кухнях, с какой активностью искали точки альтернативного предложения! Тогда всё кипело страстями по развитию! Кипело вопреки очень скудному интеллектуальному рациону. Теперь рацион гораздо разнообразнее. А социального аппетита нет. Все так возлюбили деньги и упрощенные удовольствия? Ясно, что не все… Но тогда откуда этот всеобщий сон на бегу? Понятно, что людей сознательно дебилизируют. Непонятно другое — почему это действие, очевидное до наглости, не вызывает адекватного противодействия.