Дорога на фронт

Дальше дело пошло веселей. Тем же макаром быстро «разгрузили» машину. Снятые с кузова, ящики поодиночке отнесли в разные стороны метров на тридцать и с большою опаскою вскрыли. Везде нашлись только банки, украшенные заковыристой надписью неизвестно на каком языке.

Среди них, не было видно ни свастики, ни фашистских орлов, ни угловатых готических букв. То что, слова не немецкие, все поняли сразу. Вот только, какая там речь и о чём говорилось, никто, конечно, не знал.

Молодой лейтенант не очень давно окончил училище по пехотному профилю. Офицер очень, долго разглядывал текст. К своему сожалению, он так ничего и не понял и не смог сообщить что-то дельное.

Всем сильно хотелось, что-нибудь съесть и командир благоразумно решил, что нечего тут гадать. Нужно вскрыть все эти коробки и посмотреть, что в них лежит. По команде начальства, добычу тотчас разделили между всеми солдатами. Каждому воину досталось по две упаковки.

Спустив ноги в канаву, бойцы дружно уселись на обочину грунтовой дороги. Вынув ножи из мешков, бойцы вскрыли жестянки, и отогнули отрезанные зубчатые крышки.

Внутри оказалась непонятная желеобразная смесь непривычного белёсого цвета. В глубине студёнистой массы виднелись полоски волокон, похожих на мясо отваренной птицы.

Все наклонились к непонятной добыче. Осторожно принюхались и немедля учуяли ароматы съестного. После большой голодовки, он показался таким упоительным, что головы у всех закружились.

Красноармейцы втянули в себя воздух поглубже. К своему удивлению, они сразу узнали приятные запахи. Аромат навеял мечты о домашнем бульоне, сваренном из только что, зарезанной курицы.

– Голод не тётка, блинами тебя не накормит! – говорила народная мудрость. В этом же случае, её можно было перефразировать так: – Сколько не смотри на еду, а сыт ею не будешь.

Поэтому, один из солдат зачерпнул ложкой немного консервированного кем-то продукта и с ощутимой опаской отправил в распахнутый рот. Задумчиво всё прожевал. С удовольствием проглотил и сказал: – Это тушёнка из кочета! – после чего, он принялся есть с такой удивительной скоростью, что стало трещать за ушами.

Все остальные последовали такому примеру и ощутили во рту мягкий вкус молодого цыплёнка. Текстура у мяса напоминала нежные куриные крылышки. Иногда на зубах тихонько хрустели тонкие косточки птицы.

Бойцы живо умяли по одной большой банке. Немного подумали и принялись за вторую. Вскоре ложки достали до донышка быстро пустеющей тары. Вдруг, кто-то испугано вскрикнул: – Что здесь такое?

Все обернулись на восклицанье товарища. Красноармейцы увидели очень худого и сильно смущённого парня. На носу у него были большие очки в тонкой железной оправе.

Благодаря своей щуплости, он выглядел простым семиклассником, одетым в мешковатую форму. Рядовой сидел на земле в напряжённо-выжидательной позе. В правой руке он держал нечто совсем непонятное.

– Где же ты взял эту гадость? – спросил седой пехотинец, сидевший рядом с тщедушным солдатом.

– В этой банке лежало! – жалко проблеял «пацан».

Старик взял странную вещь. Она весьма походила на куриное крылышко, хорошенько очищенное от полупрозрачной пупырчатой кожи. К удивленью бойца, на тонком конце, оказалось, пять очень длинных суставчатых пальцев. Стараясь, что-то припомнить, пожилой человек помолчал и вдруг твёрдо сказал: – Это лапка болотной лягушки.

Находившийся невдалеке, лейтенант поднял полупорожнюю банку вровень с лицом. Лишь после этого, офицер разглядел мелкую латинскую надпись, которую он не заметил с первого раза.

– «Мade in France». – прочитал командир: – Сделано во Франции. – перевёл он вслух для своих подчинённых и с досадой добавил: – А всех этих французов в Европе зовут лягушатниками.

– Почему? – спросил какой-то боец, из сидевший поблизости.

– Потому, что они очень любят, жрать болотных лягушек! – со злостью выкрикнул какой-то солдат: – Вот и сейчас, накормили нас этой гадостью.

От сказанных слов кого-то внезапно стошнило. Волна рыгающих звуков стремглав прокатилась по роте. Как по чьему-то приказу, содержимое солдатских желудков бурно плеснулось наружу.

Весьма образованный, молодой лейтенант поддался порыву, охватившему подчинённых бойцов. Так что и он не избежал той же участи. Злой, словно чёрт, командир поднялся на ноги и швырнул в чисто поле опустевшую банку с иноземной едой.

Стараясь не наступать в лужи рвоты, офицер вышел на узкий просёлок. Утёр губы ладонью и гаркнул на полную мощь: – Кончай привал! В колонну по два, становись! – хмуро глядя перед собой, он подождал, когда все бойцы исполнят короткий приказ. Потом, громко крикнул: – Шагом марш!

Голодные красноармейцы нехотя сдвинулись с места. Неспешно встали в затылок друг другу и нестройным порядком пошли по дороге. Они продвигались туда, где гремели раскаты артиллерийских орудий.

Поведав эту историю, Яков посмеялся со всеми, и тут же продолжил: – Среди соседей по улице были люди многих национальностей и поклонники разных религий.

Мусульмане с евреями, не ели свинину. Встречались азербайджанцы с армянами, которые очень боялись притронуться к ракам и мидиям. В тоже самое время, сам я с большим удовольствием ел и то и другое и третье. Так почему бы французам не лопать лягушек? Кто может скажет, чем они хуже речных и морских обитателей?

По рассказам отца, в голодные годы гражданской войны, люди ели всё то, что им удавалось добыть: сурков, кроликов, сусликов и всяческих птиц. В том числе, сов и ворон. Об этом даже у Мопассана написано.

К тому же, как я где-то читал – продолжил рассказывать Яков: – у китайцев существует пословица: – Можно есть всё, что летает, бегает, плавает, ползает по нашей земле. Тем более, на голодный желудок.

Скорее всего, красноармейцы поддались могучему стадному чувству. Мол, раз одного из них сразу стошнило, значит, он съел нечто такое, что вообще непригодно для употребления внутрь.

– Это точно. – подтвердил седовласый майор: – Однажды, моему небольшому отряду пришлось голодать трое суток. После чего, я вместе с солдатами, ел старую конскую шкуру.

Судя по внешнему виду, она несколько лет провалялась в крестьянском сарае. Ну, а потом, мы почти три часа, варили её на костре. Запах был у неё просто ужасный, но голод не тётка. Слопали всё под чистую.

В середине нового дня, произошло именно то, чего все так сильно боялись. Время приближалось к полудню. Откуда-то издалека, послышался гул авиационных моторов.

Лейтенанты бросились к окнам, что находились в коридоре вагона. Сквозь пыльные стёкла, они все увидели самолёты фашистской Германии. Держась походными «тройками» они спокойно летели с проклятого запада.

Яков вгляделся в боевые машины. Они все имели довольно «упитанные» внешние контуры. Значит, к железной дороге несутся четыре звена вражеских «хейнкелей». От своих «сослуживцев по армии», они отличались широким размахом внушительных крыльев и расположением стеклянной кабины.

В этом бомбардировщике пилоты и штурманы находились в носу самолёта, а не так, как у знакомого зенитчику «юнкерса». Там часть летунов размещались на хребте фюзеляжа. Благодаря чему, «Junkers 88», выглядел весьма необычно, словно носатый узбек в тюбетейке.

На каждом «Heinkel 111» бомб было в два раза меньше, чем на «восемьдесят восьмом», который атаковал теплоход. Однако, легче от этого Якову, почему-то, не стало. Ведь они нападали среди белого дня. Никто не мешал им, хорошенько прицелится. К своему удивлению, парень вдруг понял, что не видел зениток ни на одном эшелоне.

Отсутствовало даже такое простое оружие, как счётверённые пулемёты «Максима». Не говоря уж об автоматических пушках с малым калибром, хотя бы двадцатимиллиметровых.

Ястребки «сталинских соколов» куда-то давно бесследно пропали. Краснозвёздные крылья не мелькали высоко в облаках, а несравненные асы совсем не стреляли в неповоротливых немецких «бомбёров».