Непридуманные истории

– Ну тогда раздевайся.

Иван Тимофеевич редко оставался без женщин. Они наперебой предлагали ему свои услуги. Некоторые, но их было меньшинство, делали это из чисто меркантильных соображений, пытаясь таким образом достичь каких-то своих целей, другим было любопытно, а действительно ли генерал так хорош в постели, как об этом рассказывают, третьи, просто из-за спортивного интереса, чтобы потом похвастаться перед подругами, какой у них был любовник. Людмила относилась как раз к третьей категории.

Николай зашел на кухню гостиницы, и спросил, где Людмила.

– Да она генералу чай понесла, – ответили женщины, – сейчас придет.

Николай подождал ее некоторое время, но она не возвращалась. Он посмотрел на часы. Времени больше не было, пора идти служить дальше.

– Я наверно сам за ней схожу, – сказал он женщинам, – а то больше нет времени ждать.

– Конечно сходи, – поддержали его женщины.

Николай подошел к двери генеральского номера, и вежливо постучал. На стук никто не отозвался.

– Наверно находятся во второй комнате, и стука не слышат, – догадался он.

Николай открыл дверь, и зашел в номер. На диване, стоящем в первой комнате, лежала разбросанная одежды Людмилы. Кровь ударила Николаю в голову. Ему не один раз намекали, что его жена погуливает, но он не хотел в это верить. И вот теперь он в этом убедился. Какие еще нужны доказательства? Уже без стука он открыл дверь во вторую комнату.

– Я вам не помешал? – срывающимся голосом спросил он.

– Что за болван приперся? – подумал генерал. – На самом интересном месте! И все испортил. Что за срочность такая?

Оторвавшись от своего занятия генерал повернулся к вошедшему. В двери стоял майор с повязкой дежурного на рукаве.

– Какого черта? – заорал на него генерал. – Почему врываетесь без разрешения? Да я Вас за это …… .

Генерал не успел договорить, как рука майора потянулась к пистолету.

– Коля, не надо! – закричала Людмила.

– Ты кто? – спросил генерал, начиная понимать, что это не посыльный со срочным сообщением.

– Это мой муж, – сообщила генералу Людмила.

Такого поворота событий Иван Тимофеевич никак не ожидал. Неужели ему суждено повторить судьбу своего кумира. Того ведь тоже застрелил ревнивый муж, и, как писали в газете – майор. Он конечно хотел быть похожим на своего кумира, но не до такой же степени. Нет, только не это!

Тем временем майор вытащил из кобуры пистолет и, взведя затвор, направил его на Людмилу. Сейчас он пристрелит ее как собаку.

– Майор, опомнись! Как можно наводить пистолет на женщину? – уже без крика заговорил генерал. – Давай мы ее отпустим, а с тобой спокойно все обсудим, как мужчина с мужчиной.

Майор перевел пистолет на генерала, и сделал два выстрела. Потом опять перевел пистолет на жену, но выстрелить больше не смог. Он уже бессознательно спрятал пистолет в кобуру, сел на стул, и обхватил голову руками. Так он и сидел, пока не прибежали офицеры из комиссии и его не арестовали.

Генерала похоронили, а майора лишили воинского звания, и судили. Учитывая то, что он находился в состоянии аффекта, его осудили всего на четыре года, из которых он просидел два, и за примерное поведение был освобожден досрочно. После освобождения он пытался восстановиться в армии, но это ему не удалось. Хорошо уже то, что параллель с Котовским не продолжилась. На жизнь Николая, после его освобождения, никто не покушался. Видимо у Ивана Тимофеевича не было таких боевых товарищей, которые захотели бы отомстить за его смерть.

Баги

У большинства советских мужчин тяга технике, наверно, была заложена в генах. Еще будучи маленькими детьми, они разбирали подаренные им машинки, чтобы посмотреть, что там внутри. В большинстве случаев, машинки после этого уже не ездили, как не прыгала и блоха, подкованная тульским Левшой, но они теперь знали, что находится внутри, и постепенно приобретали бесценный опыт творчества. Со временем, они уже могли не только разобрать машинку, но и собрать ее обратно. Иногда эти машинки даже ездили. А сколько радости было, когда им удавалось починить сломавшуюся машинку. Кто этого в детстве не испытал, то не поймет этого детского счастья, что он сам, без посторонней помощи, починил машинку. Здесь уже появляется вера в свои силы, столь необходимая любому творческому человеку. А когда у таких ребят появляются первые велосипеды, они уже не боятся в них что-то сломать. Они смело их перебирают и чинят. Потом, где-то находят или выменивают неисправный мопед или мотоцикл. Долго с ним возятся, и наконец восстанавливают. Когда, после долгого чихания и форменного издевательства над мастером, двигатель, наконец-то, заводится, у юного мастера просто душа ликует – он это сделал, несмотря на то, что все вокруг твердили, что это старье никогда не поедет. А он смог! Вопреки мнению признанных авторитетов. Это означает, что росток творчества в душе паренька пророс, и больше он никогда не завянет. Теперь, до глубокой старости, он будет что-то творить, что-то делать и переделывать, и этот процесс ему никогда не наскучит. Некоторые из них, со временем, становятся чудаками, и строят у себя в огороде корабль, хотя ни моря, ни даже приличной речки поблизости нет. Но, большинство, делают вполне реальные вещи. Они могут собрать невиданной формы автомобиль, маленький, сверх экономичный трактор, или сверх скоростной мотоцикл.

Виктор тоже начинал с машинок. Потом были велосипеды. Их он много перебрал и отремонтировал. А вот мотоцикла у него не было. Родители были не настолько богатыми, чтобы купить ему мотоцикл. И у соседей ни у кого мотоциклов не было, так что приобрести его, даже в неисправном виде, никакой возможности не было. Но мотоцикл был у его друга, Шурика Кутузова. Точнее, не у него, а у его отца. Но отец Шурику доверял, и позволял ему самостоятельно ремонтировать этот мотоцикл. Вот друзья вместе этим и занимались. Виктору это было в радость, поэтому, еще до окончания школы, от уже умел ремонтировать и мотоциклы, в том числе, и их двигатели. Приобретенный опыт сложно было переоценить. После окончания школы друзья устроились в мастерские сельхозтехники, слесарями по ремонту тракторов. Вот здесь они приобрели действительно колоссальный опыт. Через год работы, они уже были не хуже любого из давно работающих здесь слесарей, а может даже и лучше некоторых из них. Это конечно не касается отца Шурика, работающего здесь же слесарем. До него им еще очень далеко, пожалуй, дальше, чем до Луны, потому, что у него руки «золотые», и голова работает лучше, чем у любого инженера. Он может работать на любом из имеющихся в сельхозтехнике станков, как на метало-обрабатывающих, так и на деревообрабатывающих, и все делает по высшему разряду. Других таких специалистов в сельхозтехнике нет. У него и дома целая мастерская. Есть даже два токарных станка, один по дереву, а другой по металлу, и оба сделал он сам. Да не только станки, весь инструмент он делал для себя сам, не без основания считая, что инструмент, продаваемый в магазинах, недостаточно высокого качества. Да и экономил он на этом немалые суммы денег. Правда, сэкономленные деньги долго у него в карманах не залеживались, так как горло у него было дырявое. Зарплату он отдавал жене всю, до копейку, а вот то, что зарабатывал сверх зарплаты, пропивал все, тоже до последней копейки. Поэтому, будучи лучшим специалистом на предприятии, всю жизнь и работал простым слесарем. В отличие от него, Шурик совсем не пил, а вот руки и голова, были у него такими же, как и у его отца.

Потом были два года службы в армии, и, после увольнения, друзья опять встретились. Как-то, Виктор с Шуриком поехали на мотоцикле в Дремайловку, в соседнее село, искали что ни будь приличное из одежды. Шурик собирался купить первый в своей жизни костюм, а Виктора интересовали всего лишь приличные брюки, ему было не до костюмов, так как откладывал деньги на покупку мотоцикла. Это было для него важнее, чем какой-то костюм. Шурику проще, у него уже есть мотоцикл, пусть и отцовский, ему можно и костюм покупать. А у отца Виктора мотоцикла нет, только велосипед, а на нем к девчатам гулять не поедешь, засмеют. Поэтому, сначала мотоцикл, а потом уже и костюм. В магазине Дремайловки ничего приличного из одежды не оказалось, зря в такую даль съездили. Наврали им знакомые, порекомендовавшие сюда съездить. На обратном пути Шурик вдруг остановился возле какого-то дома.