Страница 39 из 47
Наши рты идеально подходят друг другу, языки танцуют под мою и Тегана музыку. Я уже знаю его вкус и задаюсь вопросом, знаком ли ему мой. Запомнила ощущение его рук в моих волосах. То, как он проводит пальцами по прядям, когда углубляет наш поцелуй. Это так похоже на нас. Я чувствую себя с ним так естественно. Как будто это было высечено на стенах пещер миллионы лет назад, высечено в звездах. Этот момент — настоящая судьба. Так и должно быть.
Отстраняясь, Теган снова хватает меня за руку и подводит к кровати. Когда я сажусь, он встает передо мной на колени, снимает с меня одну балетку, затем другую.
— Мы можем лежать в этой постели и обнимать друг друга всю ночь, если ты этого хочешь. Я ни на что не надеюсь.
— Знаю. — Глядя на него сверху вниз, я продолжаю. — Ты делал это раньше? — Я не уверена, почему я хочу это знать.
— Да. С другой девушкой. Но это не одно и то же. Ничто не ощущается так, как то, что мы делаем с тобой. Никто не чувствуется так, как ты. — И впервые за все время Теган краснеет.
— Я нет. Уверена, что ты это знал, но да, я этого не делала. — Испытывая лишь малейший страх, настолько небольшой, что его затмевает осознание того факта, что все правильно, я говорю:
— Но я хочу. С тобой. Никто не ощущается так, как ты.
Он одаривает меня уязвимой улыбкой. Никаких поддразниваний, никакой дерзости. Просто парень. Просто Теган.
— У тебя есть презерватив?
Он утвердительно кивает, затем встает, вытаскивает из бумажника пакет из фольги и кладет его на прикроватный столик. Затем стягивает с себя рубашку, и она падает на пол. Следом идут его шорты, он также бросает их в одну кучу вместе с рубашкой. На нем нет ничего, кроме боксеров и он прекрасен. Я поднимаюсь на ноги, мои руки касаются его живота, груди, плеч, спины. Я изучаю его так, как он позволяет мне. Тепло его кожи обжигает мои пальцы самым восхитительным образом.
— Можно? — Его руки у меня под рубашкой, и они слегка дрожат.
Не найдя слов, я киваю. Теган стягивает рубашку с моей головы. Я в лифчике. В лифчике перед парнем, и мне не стыдно, потому что это он, и он любит меня. Я могу делать все, что угодно рядом с Теганом.
Этими же трясущимися пальцами он выпускает пуговицы через небольшое отверстие, скользит вниз, опуская молнию, и мои штаны падают вниз. Теперь его пальцы касаются меня, моих бедер, живота и это так приятно. Ничего подобного я никогда не чувствовала. Как будто каждое прикосновение — это разливающаяся вибрация, и я чувствую его повсюду. Прикосновение его пальцев подобно перышку, щекочущему меня с головы до ног. Эпицентр землетрясения. Везде, где он прикасается ко мне, это эпицентр — но толчки, вибрации ощущаются повсюду в моем теле.
— Я хочу лечь с тобой, — говорит он мне на ухо, целуя меня в сокровенное место. Он ведет меня в свою постель.
— Ты уверен?
— Да.
— Ты боишься?
— Немного.
— Ты прекрасна.
— Как и ты.
Теган садится на меня сверху, завладевая моим ртом. Он снимает с меня лифчик и трусики. Я снимаю с него боксеры. Мы касаемся друг друга; он — меня, а я — его. Мы оба отправились в совместное приключение, чтобы открыть для себя неизведанные места. После стольких прикосновений, которые, кажется, вот-вот приведут к оргазму, он открывает упаковку из фольги. Надевает защиту, а затем снова нависает надо мной. Наши рты соприкасаются, и наши тела встречаются точно также: исследуя глубины, танцуя в унисон под мелодию, которая принадлежит только нам.
Наконец, мы оба теряем рассудок и распадаемся на части вместе.
***
— Могу я рассказать тебе секрет?
— Ты можешь рассказать мне все, что угодно.
— Знаю. — Но он этого не делает. Он молчит, кажется, целую жизнь.
— Я… Я злюсь на Тимми. — Мне и раньше казалось, что я слышала боль в голосе Тегана. Казалось, что я слышала разбитое сердце, напряженность, но те времена были ничем по сравнению с заявлением, которое он только что сделал. Как будто ему приходилось вырывать из себя каждое слово, ломая при этом самого себя.
— Теган, ты слишком строг к себе. Ты бы сделал все для своего брата. — Тьфу. Что за глупости я говорю? Но он застал меня врасплох, и я растеряна — не знаю, как помочь ему справиться с этим всем.
— Я бы с радостью. Что угодно. Я бы поменялся с ним местами, если бы мог, и черт, не знаю. Может, злость — не то слово, просто… — Его рука сжимает меня сильнее. — У нас было все, Аннабель Ли. Я всегда бегал, веселился, занимался спортом, попадал в неприятности. Тимми было всего одиннадцать, но он любил футбол. Он мог бросить мяч лучше, чем все люди моего возраста. Мы всегда тренировались, играли вместе. Мои родители — они были счастливы. Очень. Мы все были.
Крошечные капли слез скатываются с его лица на меня. Теган. Сильный, ответственный парень, который может справиться с чем угодно — плачет, и я ничего не могу поделать. Я хочу сделать так, чтобы ему было лучше, как он это обычно делает для меня. Принять его боль так, как он принял парализованность Тима. Но я не могу. Все, что я могу сделать — это выслушать его.
— Я даже не хотел, черт возьми, играть в тот день, но я все равно пошёл. Один удар. Одного неудачного удара было достаточно, Аннабель. Как такое вообще могло случиться? Как твое тело может так легко сломаться?
— Не знаю. — Но мне хотелось бы. Хотелось бы, чтобы Теган и его семья никогда не сталкивались с этим.
Теперь мои слёзы смешались с его слезами. Теперь частичка нас стала одним целым.
— Знаешь что? Я расстроен не из-за Тимми, а из-за всей этой ситуации в целом. Сначала у нас было все, а затем мы — семья, где брат-калека, а отец просто сбежал. Как он мог так поступить?
Голос Тегана срывается, это разбивает меня на миллион осколков. Я целую его волосы, его щеку, грудь. Это самая малость, которую я могу сделать… но это все, что я могу.
— Я ненавижу его. Привык равняться на него, но я никогда не позволю себе быть таким человеком, как он. — Теган начинает злиться. — Что это за человек, который вот так сбегает от своей семьи? Когда становится трудно, кто просто так уходит?
Именно тогда я получаю ответы на все вопросы, которые я задавала сама себе о Тегане.
— Вот почему ты это делаешь, да? Вот почему так усердно работаешь. Поэтому ты пытаешься быть рядом с Тимми, помогать своей маме. Ты пытаешься загладить его вину, верно?
Я думала, что до этого я любила его. Думала, что любить кого-то — значит знать этого человека очень хорошо, но в этот момент все, что я знала тогда, так ничтожно мало по сравнению с тем, что знаю и чувствую к нему сейчас.
— Мне нужно было знать, что люди просто так не уходят… Мне нужно было доказать это им и самому себе. Что я могу быть тем человеком, которым он не был — тем, кого они заслуживали. Который взял бы на себя ответственность, как бы тяжело это ни было, потому что это то, что ты делаешь, когда любишь кого-то. Это правильный поступок.
— Ты невероятный.
Он качает головой.
— Не правда, потому что я тоже злюсь. Так злюсь, что папа делает там все, что ему заблагорассудится, пока я работаю как сумасшедший. Я так злюсь из-за всего, что у меня отняли. Насколько это дерьмово? Тимми в инвалидном кресле, но я думаю о том, что я упустил.
Мог ли он взять на себя еще больше ответственности?
— Любой бы испытывал то же самое, что и ты. Важно то, что ты это делаешь. Ты делаешь это, потому что любишь их.
Теган переворачивается, так что теперь он смотрит мне прямо в лицо. Его палец скользит по моему лицу, когда он говорит.
— Помнишь тот первый день, когда ты помогла? Часть меня злилась, потому что это была такая мелочь, помогать с креслом, но ты это сделала. Не зная нас, ты сделала это, пока нашего собственного отца не было. Ты проводила своё время с мамой и Тимми, играла с ними в баскетбол. Веселилась. Ты хотела быть там, а наш отец не хотел.
Наклоняясь вперед, я целую его просто потому, что не могу этого не сделать.