Страница 6 из 17
Глава 4
Данил
Девчонка перешагнула порог, я сбросил с плеча сумку и закрыл за нами дверь. И только оказавшись в своей прихожей, подумал о том, что должно быть свихнулся. Потому что по-настоящему серьезной причины, почему я привел ее в свой дом — не было. Ни одной. Ну не назло же сбежавшей Альбинке и неудавшимся планам?
Это уж точно не было на меня похоже, не стоило себе даже и начинать врать. Так почему же я не избавился от этой разрисованной особы?
Оказавшись в моей квартире, незнакомка аккуратно обошла пакеты с продуктами и застыла у стены. Пока я смотрел на нее, разулась и отодвинула изящной ступней свои туфли в сторону, оставшись стоять на паркете босиком. Ее лицо было измазано густой, растекшейся краской, в этой же краске оказались испачканы и сбитые в непонятные клочки волосы. В моей куртке, широкой для ее плеч и большой, с тонкими, почти прозрачными ключицами, девчонка выглядела неуверенной и жалкой. И в голове снова промелькнула мысль: ну чем она думала?
А я чем? Идиот! Это уже не выпавший из гнезда птенец сороки, старый хромой пес, приставший у дороги, или блохастый котенок, которых я в детстве таскал домой и прятал под кровать, потому что у бабки от моих находок зашкаливало давление и частил пульс. Я уже давно не мальчишка, а эта особа не беззащитная лань. Она вполне осознанно забралась в мою машину и не хотела ее покидать. Так какого же черта теперь она забралась в мой дом и стоит здесь?
– Раздевайся и проходи! – выжал из себя нерадушное, снимая кроссовки и отшвыривая их с пути. – Кухня прямо. Разберешь пакеты и рассуешь, что и куда надо. Надеюсь, сообразишь, не маленькая. И не жди, что я стану с тобой нянчиться. Решишь свалить — дверь открыта. И не стой уже, вечер не резиновый, время пошло!
Я отнес пакеты на кухню и включил холодильник. В квартире было душно и тихо, как бывает всегда после возвращения. А еще пыльно, хотя все вещи знакомо стояли на своих местах. О своем приезде я родных не предупредил — всегда любил оставлять себе свободу даже в мелочах. Брата в стране все равно не было, а у сестры и родителей хватало забот и без меня.
– А в ресторане точно не хочешь заказать? Я не отнекиваюсь, – услышал позади неуверенный голос увязавшейся за мной девчонки. – Просто не знаю, что ты любишь и… что купил. А вдруг тебе не понравится?
– Не хочу. Я и так четыре месяца питался в ресторанах. А ты догадайся! – шикнул на гостью, повернувшись и проходя мимо. – И не вздумай съехать с условий. Про топать домой на своих двоих я не шутил, поняла?
Я оставил ее на кухне, взял сумку в прихожей и вошел в гостиную. Бросив вещи у шкафа, остановился посередине комнаты и чертыхнулся сквозь зубы, чувствуя, как в душе продолжает кипеть раздражение. А еще досада. Хороший же у меня выходит вечерок, а ведь еще утром, когда прощался с тренером и ребятами, собираясь домой, ничего подобной лажи не предвещало.
«Везунчик Воробышек. Чувак, не отказывай себе в сексе, ты заслужил!..»
Ну, Тагир — глазливая сволочь. Надо будет, вернувшись в тренировочный лагерь, не пожалеть и проучить друга, чтобы больше не желал «добра» из зависти на дорожку.
По привычке отыскав пульт, я включил плазму и выбрал канал, который чаще всего смотрел. Сунув руки в карманы джинсов, подошел к окну и раздвинул шторы. Уставился на улицу — на мостовую и на идущую за ней набережную, за которой виднелась темно-серая лента реки.
Такая знакомая картина. Еще по-зимнему стылый и холодный городской пейзаж, хотя от снега уже и не осталось следа. Мы прожили тут с братом четыре года, пока он не уехал в Германию вслед за своей мелкой ботаншей, наплевав на магистратуру и всерьез занявшись танцами. А я остался один, пусть и бывал здесь редко.
Интересно, я когда-нибудь смирюсь с тем, что у моего Клона есть Катя? Его девушка умница Умка, которая вот уже год, как стала Ваньке невестой и без которой он жить не может.
Когда я в первый раз услышал о том, что для него эти отношения всерьез и надолго, со всеми вытекающими, подумал, что он шутит. Ерунда какая-то! Это же Птиц, мой близнец, моё отражение и клон, которого я всю жизнь знаю едва ли не лучше себя! Меня тянуло к девчонкам не меньше, но чтоб влюбиться и думать только об одной…
Да ладно, быть такого не может!
Но оказалось, что очень даже может и есть.
В последнее время мы с братом редко виделись, я давно смирился с фактом, что у каждого из нас своя жизнь. Но все равно всякий раз возвращаясь домой — хоть в родительский дом, хоть в свой, я продолжаю ощущать, как сильно мне не хватает наших дурашливых драк и словесных перепалок. Просто близкого присутствия Ваньки и его смеха — с самого детства мы отлично понимали друг друга.
Задумавшись на несколько минут у окна, я удивленно повернул голову, услышав донесшийся из кухни звук работающей кофемашины и короткий писк электрического сигнала — то ли плиты, а то ли микроволновки. Когда пошел на звук, увидел, что девчонка разворошила пакеты, но не успела их разобрать. Зато успела сделать ароматный кофе и пару больших горячих бутербродов. Весьма аппетитно выглядящих, надо сказать, которые достала из микроволновки, поддела на лопатку и положила на широкую тарелку.
От меня не укрылось, как грациозно это у нее получилось, и что с пальцев и тонких запястий исчезла краска.
– Вот, я сделала бутерброды с ветчиной и сыром. Это не ужин, а просто перекус, – объяснила гостья, посмотрев на меня. – Ты сказал, что долго был в дороге, а значит не захочешь ждать. А сахар я еще не нашла. Пожалуйста, можно мне в твою ванную комнату? – без пауз виновато пролепетала. – Очень лицо чешется и… вообще.
Что «вообще» было понятно и без дураков, судя по тому, как она поджала пальцы ног. Хотя я бы сейчас поклялся, что Золушка смутилась, опустив взгляд. А вот я слегка опешил, удивившись, как быстро она справилась.
Кажется, это действительно можно было есть.
Я молча взял тарелку, чашку с кофе и отнес в комнату. Где сахар, я и сам не знал. Не помнил, есть он или нет. Подойдя к комоду, достал из него широкое полотенце и, порывшись в отделениях, нашел женские носки — скорее всего девушки брата. До того, как уехать в Мюнхен, они здесь жили чаще меня и кое-какие вещи остались.
Ладно, черт с ней! С этой голой Евой! На ее босые, посиневшие ноги я старался не смотреть. Мне хватило и того, что я помнил ее задницу, за которую собственноручно засунул девчонку в машину. Она оказалась с очень нежной кожей и такой идеальной формы, какую определенно запоминает мужской взгляд. Тонкая талия тоже не укрылась от внимания, хотя видел ее всего пару секунд. И стройная спина с тонкими позвонками смогла легко навести на мысль…
Че-ерт! Я точно совсем рехнулся, раз думаю об этом. Пора остыть, иначе придется прямо сейчас рыться в телефоне в поисках номера очередной подруги на вечер и забыться с ней до утра.
Обернувшись к девчонке, я бросил в ее руки полотенце и носки.
– На вот, держи. Можешь принять душ, но чтобы после себя все убрала! – холодно предупредил. – И хватит испытывать мою доброту и ныть. Я не твой дядюшка, а ты не моя гостья. Ты…
– Да, я помню, – девчонка поймала вещи и прижала к себе. – Я — твоя Золушка.
Я так зыркнул на нее, что она тут же поправилась:
– То есть должница!
– Вот именно! И ты точно не моя, размечталась! Просто сделай, о чем мы договорились, и разбежимся. И перестань уже меня замечать, сделай одолжение. Дверь в ванную комнату справа!
Она так быстро исчезла за этой дверью, словно только и ждала моего разрешения.
Отпихнув ногой свою сумку, я подошел к компьютерному столу, на котором оставил кофе с бутербродами и в два маха все съел, почти не утолив голод. Отодвинув посуду, сдернул с себя джемпер, упал на диван и уставился на экран плазмы, продолжая злиться на себя и не следя за изменяющейся перед глазами картинкой. Вдруг захотелось назад в тренировочный лагерь — если и не встать с кем-нибудь в спарринг, то хотя бы как следует избить грушу.