Пощады, маэстрина!

Глава 19

 В условленный час в окошко постучали. Я приоткрыла створку и обнаружила Аврору и Энтони.

 — Маэстрина, я пришла, — шепнула девушка. — Энтони, подсади.

 Через минуту Аврора уже переваливалась через подоконник. Прикрыв окно, я шепотом провела инструктаж, показала ей, что где лежит, и предложила располагаться в кресле или на диване.

 — Как у вас чисто, но так мало вещей, — с любопытством оглядевшись, выдала она. — Я думала, у преподавателей тут все так... Ну, как дома.

 Я тоже огляделась, стараясь оценить комнату чужим взглядом. Ну да, вещей мало. Но это же общежитие. Одежда и посуда в шкафах. Книги на стеллаже и на письменном столе. Котелок и травы рядом с плиткой. У детской кроватки одеяло для ползания, пара погремушек, бутылочка, чистые одежки и пеленки.

 Вроде все нужное есть. А на всякие украшательства жилища у меня ни сил, ни времени, ни желания.

 Надев верхнюю одежду, я отдала последние указания Авроре и приоткрыла окошко. Мне нужно выбраться на улицу тем же путем, каким сюда пролезла студентка.

 Странно, конечно, заниматься этим. Но по правилам студентам нельзя проходить в преподавательское общежитие без острой необходимости, раз. И никогда нельзя этого делать ночью, два. А мне не хотелось нарываться на неудобные вопросы, куда я направляюсь так поздно и с кем осталась малышка, и откровенно врать в ответ.

 Поэтому вот так.

 — Маэстрина, давайте, я вас держу, — прошептал парень, щупая меня за зад.

 — Я чувствую. Фалькор, талия у меня выше, — отозвалась я.

 Аврора в комнате прыснула от смеха и прикрыла рот ладонью, а наглые руки поползли выше:

 — Тут?

 — Ниже! — прошипела я. — Энтони, завтра зайдите в библиотеку и возьмите анатомический атлас. Стыдно в вашем возрасте не знать, где у женщины талия, и промахиваться то выше, то ниже.

 Бесстыдник такой, облапал меня в свое удовольствие, поставил на землю и зажал рот, чтобы не ржать в голос.

 Мы с ним отправились к остальной группе, поджидавшей нас у ворот.

 — Ну как? — нетерпеливо спросил у Энтони Макс, бросив на меня быстрый взгляд.

 — Отличная! — продемонстрировал ему два больших пальца рыжий-бесстыжий.

 Нет, вы на них посмотрите! Они еще и обсуждают, какова на ощупь задница маэстрины! Я закатила глаза, но не стала ничего говорить. Парни, что с них взять.

 — Готовы? Оделись тепло? Корзины взяли? Зелье выпили? Перчатки обработали? — уточнила я. Выслушала ответы, что все хорошо, и они все взяли, и ничего не забыли, и одеты по погоде, и можно идти, велела: — Двигаем. И не шумите, город спит. Не в наших интересах привлекать к себе ненужное внимание. Быстро приходим, быстро собираем строго в положенный короткий промежуток времени, быстро возвращаемся.

 Начало нашей ночной прогулки шло по плану. Мы добрались до городского кладбища, никого не напугали, и никто на нас не напал. Меня, правда, не покидало ощущение взгляда в спину. Но я решила, что это от нервов чудится.

 Кладбище оказалось вполне цивильным, огороженным высокой кованой оградой с толстыми прутьями с заостренными концами-пиками. Через такой частокол не пролезешь ни насквозь, ни сверху. Не говорю уж о том, что в магическом зрении вся ограда светилась и переливалась охранными и защитными заклинаниями. Переход на магическое зрение я наконец хорошо освоила, сверяясь с книгами. Раньше делала это интуитивно, не понимая и не отдавая себе отчета. Рефлексы прошлой хозяйки тела. Но мне хотелось осознанности в действиях, поэтому я многое проходила самостоятельно по учебникам, постигая азы, чтобы осознавать, что я делаю и как.

 А вот створка ворот отчего-то оказалась приоткрыта, и заклинания на ней едва светились.

 — Так и должно быть? — спросила я, ни к кому конкретно не обращаясь. — На ночь ворота не запирают?

 — Должны бы, — ответил мне кто-то из студентов. — Но вроде все тихо...

 — Ладно, ребята, давайте в темпе. Надо найти кусты снежноягодника. Выжидаем до полуночи, еще минут пять осталось. Собираем сколько удастся и возвращаемся сюда, к воротам. Разделитесь по парам, девушка плюс парень. И вперед.

 — А вы?

 — Ты чо? Маэстрина на шухере будет! — пояснил кто-то из парней.

 — А я буду стоять тут, на этом самом шухере, и бояться, — мрачно отозвалась я.

 — Чего? — спросила Алента.

 — Всего. Ну, с богами! — отправила я их.

 Ребята ушли, а я сместилась в сторону, встала вплотную к широкому стволу дерева и приготовилась ждать. Тихие голоса отдалились, повисла тишина. Кладбищенская. Ага. Только ветер подвывает.

 — До последнего не верил, что вы все же пойдете сюда.

 Прозвучавший прямо над ухом мужской голос заставил меня взвизгнуть и шарахнуться в сторону. А перехватившие руки — забиться и зарядить кулаком куда-то в сторону голоса, а ногой в предполагаемую голень.

 — Тише-тише, Мари! Это я, Артур Гресс! — не дал мне задать стрекача внезапный нарушитель спокойствия и крепче сжал руками.

 — Р-р... Ректор?! — обалдела я. — А вы-то что тут делаете?!

 — Пытаюсь спасти свой нос от вашего кулака. Вы всегда такая нервная и агрессивная?

 — Да, — не стала я отрицать.

 Ну а чего? Ни мой личный опыт, ни опыт Мариэллы не располагают к пассивному ожиданию, пока нас начнут насиловать или убивать.

 — Хотя, что это я... — едва слышно пробормотал он. — Решил составить вам компанию. Так и знал ведь, что студенты все радостно рванут к могилам и склепам, а у вас духу не хватит войти.

 — Откуда? — с подозрением всмотрелась я в темноту, пытаясь увидеть его глаза.

 Нет, ну правда. С чего такие выводы? Я не пошла туда не потому, что боюсь, а просто должна ждать, пока все соберутся. Ну и этот пресловутый «шухер» на мне.

 — Читал ваше личное дело, конечно же.

 — Да-а-а? — протянула я. Вот бы мне еще самой это дело прочитать. А то вдруг я еще чего-то не знаю «о себе», кроме того, что, оказывается, боюсь покойников. — И все же, зачем вы тут?

 — Чтобы вы не были одна, — спокойно ответил Гресс.

 Выпустив меня, отступил на шаг, вытащил из кармана коробку, что-то вынул из нее и... закурил. Серьезно?!

 — Вы курите? — удивилась я. Вроде от него никогда не пахло.

 — Вообще нет, но иногда да. Сейчас скорее да, чем нет.

 Я помолчала, принюхиваясь. Вроде обычный слабый табак. Никаких посторонних примесей не ощущаю. А хотя нет... Что-то есть, только не пойму что.

 — А что добавлено? — не утерпела я с вопросом. — Вроде не галлюциногенная трава.

 — Вы шутите, да? Разве бы я стал употреблять травку, отправившись ночью на кладбище, да еще в присутствии коллеги.

 — Да я откуда знаю, что вы употребляете по ночам на кладбище, — не устыдилась я. — И все же, что это? Не пойму никак.

 — Серебрянка лапчатая.

 — А-а... — Я напрягла память. — А зачем? Голову ведь вам уже давно заживили, сотрясения мозга нет. Сосуды до сих пор шалят? Головные боли? Вы ведь говорили, что все в порядке.

 — Контузия же была, — с явной неохотой все же признался Гресс. — Я ведь говорил вам. Иногда еще... А в чистом виде вдыхать — мерзкая она.

 Это да. Серебрянка лапчатая помогает при сильных головных болях, вызванных травмами, что-то нормализует в мозгу, в самом сером веществе. Но для результата ее надлежало сжигать в курильнице и вдыхать дым. Ну или вот так, смешав с небольшим количеством табака. Но вкус, должно быть, отвратный.

 Я еще покопалась в памяти Мариэллы. Хорошая травка, кстати. Ее и в эликсиры добавляют. Надо иметь в виду.

 — О чем задумались, Мари?

 — А? О серебрянке лапчатой, о том, куда ее можно еще добавлять, и о табаке. У вас есть обычная сигарета?

 — Да. Вам зачем.

 — Дайте, пожалуйста.

 Крайне озадаченный ректор открыл пачку, позволив мне вытащить одну сигарету, закрыл и стал ждать. А я... Ну не могу же я чужое тело травить. Я и свое берегла, а уж это и подавно. Поэтому я поводила добычей под носом, принюхиваясь.