Страница 4 из 21
Фалестрида ударила Мирину в челюсть, на что та отошла назад на пару шагов, и протянула свой меч к шее воительницы:
– Не смей мне указывать, как воспитывать дочь! Я не спрашивала советов! Кима! – царица крепко взяла дочку за руку. – Не отходи от меня весь день. Твои тренировки сегодня отменяются.
Фалестрида посмотрела на дочку и встретила искренне тёплый и доверяющий взгляд – она не хотела злить маму. Материнское сердце налилось любовью, и царица улыбнулась. Убрав меч обратно в ножны, она взглянула на Мирину, которая до сих пор стояла, держась за челюсть. У неё не возникло даже мысли дать отпор царице – Мирина её слишком уважала и любила.
Повернувшись обратно к молодым девушкам, Фалестрида обхватила руку дочери ещё крепче и закончила инструктаж:
– На этом всё. Вопросы есть? Готовьте лошадей.
Кима осмотрела девушек и вдохновлённо повторила за мамой:
– Да! Готовьте лошадей!
Когда отряд амазонок покинул лагерь, Фалестрида решила пообедать с Кимой. Специально для такого случая мама приготовила рыбу сама, но хлеб она взяла из общественной пекарни, испечённый прямо перед её обедом с дочкой.
– Мне так нравится, как ты готовишь! Почему ты делаешь это так редко? – Кима с удовольствием жевала кусочек рыбы, из которого Фалестрида предусмотрительно и заботливо достала все мелкие кости.
– Ты же видишь, чем я занимаюсь. У нас с тобой, к сожалению, не так много свободного времени, чтобы проводить его вместе. У тебя – тренировки, у меня – управление племенем, – девушка доставала кости из очередного кусочка рыбы.
Девочка потянула руку под стол, а затем вытащила свой тренировочный деревянный меч. Одной рукой держа кусок хлеба, готовясь заесть им рыбу, второй рукой она начала размахивать мечом в воздухе. Её мама наблюдала за движением руки, и недовольно вздохнула, когда Кима выронила меч и он улетел вглубь дома.
– Ты даже баловаться с оружием не умеешь! Чему тебя только учит Мирина! – девушка положила очередной очищенный от костей кусочек рыбы в тарелку дочери.
– А вот и нет! Я умею! Я сейчас специально не старалась! – Кима выбежала из-за стола и подобрала свой меч, вернувшись с ним на стул.
– Ну уж нет! За обеденным столом даже заклятые враги оружие не достают! Хочешь потренироваться – идём на берег, покажешь мне, что ты умеешь.
Девочка вышла из дома, кинув свой деревянный меч в высокую траву, и убежала на берег к тренировочной площадке. Фалестрида застала её бьющей кулаками грушу, набитую песком.
– А где же твой меч? Ты же хвалилась, что сейчас мне все сложные приёмы покажешь!
– Ой… не знаю… – Кима попыталась выразить растерянность. – Где-то здесь был…
Фалестрида начала ходить по тренировочной площадке и взглядом искать тренировочный меч. Так и не найдя игрушку, девушка подошла к дочери и протянула ей свой меч:
– Только аккуратно, пожалуйста! Держи его крепко обеими руками! Вот, попробуй отрезать руку этому чучелу, – царица указала жестом на единственную человекоподобную мишень, на которой не было доспехов.
Кима утвердительно кивнула, а затем жадно схватила меч и подняла его над собой, еле удерживая его двумя руками – этот меч оказался тяжелее, чем меч Мирины:
– От этого меча пали многие благородные и сильные воины! А теперь падёшь и ты, чучи!
Девочка изо всей своей возможной силы опрокинула меч прямо на правую руку чучела, с испугом закрыв глаза. Она почувствовала, что меч из её рук куда-то делся, но открыть глаза она боялась. Лишь услышав, что мама её похвалила, Кима одним глазом посмотрела на чучело: меч застрял в середине его руки, не сумев пробить плотное деревянное основание.
– Ну, вот! А будь это мужчиной без доспехов, он бы лишился руки! Или вообще – жизни! Умница! – Фалестрида подошла к дочери и с гордостью её обняла.
– Как ты думаешь, этот чучи пал? – Кима с довольной улыбкой стояла рядом с чучелом и наблюдала, как мама доставала из него меч.
– В самом честном бою и от самой умелой руки! А теперь бегом домой доедать рыбу!
Они направились обратно в дом, держась за руки. Кима хромала, хоть и пыталась скрыть это от мамы, но та уже видела глубокую рану на стопе дочери и уже выяснила, откуда появилась травма.
Жара начала спадать; на поверхности реки появились первые всплески рыбы, близко подошедшей к берегу; деревья молчали – видимо, внимательно наблюдали за амазонками, живущими в их лесу.
– Мам, а та рыба в моей тарелке тоже пала в честном бою?
– В самом что ни на есть наичестнейшем! О, а вот и твой тренировочный меч. Что он делает в кустах? Бери его и заходи в дом. Я сейчас нам фруктов принесу.
Всё побережье накрыла ночь. На территории поселения горели факелы и костры; в глубине леса, прилегающего к ней, раздавался звук рубки деревьев – несколько амазонок привычно готовили древесину для поддержания огня этой ночью. На площадке для сборов Фалестрида проводила перекличку вернувшихся из соседнего поселения амазонок. Девушки отвечали бодро и радостно – встреча с мужчинами их очень воодушевила, сбросив накопившееся напряжение и эмоционально их зарядив.
Кима в одиночестве сидела у реки и смотрела на воду. Рисуя узоры на песке деревянной палкой, она то и дело вздыхала от своих мыслей об одиночестве. По реке мимо неё медленно проплыло дерево – это было обычное явление для местных земель – река Ломеки вымывала корни прибрежной растительности, забирая её с собой в Гирканское море. Кима с равнодушным взглядом проследила за уплывающим деревом и уткнулась в нарисованные узоры на песке. Луна блекло освещала рисунок девочки, на котором были изображены два человечка, державшихся за руки. Писать Кима не умела, поэтому, чтобы обозначить их, она нарисовала стрелку, ведущую от неё к одному из человечков. Над вторым она нарисовала символ, похожий на крестик. Поодаль от двух человечков стояло несколько других, указательная стрелка к ним шла со стороны поселения, говоря о том, что под ними девочка имела ввиду своё племя.
– Ты чего тут в одиночестве сидишь? – патрулирующая территорию Гарпа подошла к девочке и взглянула на её рисунок. – Ого, красиво! Кого ты нарисовала?
Кима торопливо встала, стирая ногой свой рисунок:
– Никого. Случайно получилось, – она подобрала свою палку и побежала в поселение.
Гарпа проводила девочку взглядом, а затем присела на песок, разглядывая водную гладь. В её девятнадцать лет у неё не осталось живых детей – её обеих дочек убили воины Александра Македонского во время нанесения одного из множественных визитов в местные подконтрольные им земли. Гарпа очень завидовала Фалестриде из-за того, что воители царя знали, от кого та родила дочку, и поэтому не трогали Киму. Она очень хотела достойно воспитать ребёнка и ждала момента, когда вновь сможет родить. Из-за того, что её с несколькими девушками оставили патрулировать поселение на время отсутствия основного состава их племени, она не попала в этом году к мужчинам, лишившись возможности забеременеть. Это сильно печалило Гарпу. Думая об этом, она со злостью взяла небольшой камень, лежащий на берегу, и бросила его в воду, разорвав всплеском раздражающую её тишину, а затем встала с песка и продолжила патрулировать окрестности.
В этот момент на площадке для сборов Фалестрида обращалась к своим амазонкам, объясняя ближайшие планы племени:
– Наши ряды редеют. Война с армией Македонского, недавняя массовая болезнь, постоянные набеги кочевников, а также низкая рождаемость повлияли на наше количество так, что мы приближаемся к вымиранию. Боюсь, мы не переживём следующего крупного набега кочевников, я уже молчу об атаке с нашей стороны, – царица глубоко вздохнула и начала обходить ряды амазонок, глядя каждой в глаза.
Кима аккуратно пробежала среди домов и встала позади воительниц, держа свою деревянную палку как копьё, представляя, что она является частью этой немногочисленной армии. Стоящая перед ней амазонка обернулась и с улыбкой уступила своё место девочке, выйдя из строя. Кима с довольным лицом заняла её место, с гордостью осматривая стоящих рядом с ней девушек. Тем временем Фалестрида продолжала свою речь: