Во власти Давида

Беспомощно оборачиваюсь на Давида. Он уже давно заправил член в джинсы, и отвернувшись, медленно курит в раскрытое окно.

— Дава… — слабо зову мужчину.

Изверги тут же умолкают. Давид оборачивается.

Я только сейчас понимаю, насколько он красив! Если не брать во внимание, что он выкрал меня, чтобы отомстить за своего брата и сейчас унижает, втаптывая в грязь меня — невинную девушку, этот мерзавец просто дьявольски красив! И он знает об этом. Наверно разбил не одно девичье сердце. А вот сейчас растаптывает мое невинное тело.

Дава приподнимает идеальную бровь. Глядит на меня не мигая всепоглощающей чернотой радужной оболочки.

— Я хочу…

Тишина сгущается. Становится вязкой, будто кисель. Бандиты, точно стервятники затаились и ждут моего решения по тому, кто лишит меня девственности.

— Я хочу… — сглатываю вязкую слюну, — чтобы… чтобы это был ты!

Выпаливаю, закусив губу. Ну все. Я сама себе подписала смертный приговор. Член этого мужчины разорвет меня пополам. Я — девственница. В мои лепестки даже палец не уместится. А тут этот гигант.

— Ты уверенна? — кажется, Дава немного обескуражен моим решением.

— Да. — почему-то, несмотря на его чудовищные размеры, мне он кажется единственным приемлемым мужчиной, чтобы стать моим первым. Чтобы сделать из меня женщину. Чтобы лишить девственности, отобрать невинность.

— Во мне кипит месть. Кровная месть. — лицо его становится жестким, без эмоциональным. — Я разорву тебя!

Киваю.

Ну и пусть я умру от первого и единственного секса с мужчиной. Потому что пережить этот позор я вряд ли сумею. Так что так даже лучше. Только бы он не медлил. Все сделал быстро, не раздумывая.

— Не жди пощады, Ванесса! — подавляет меня своим звериным взглядом. И не думай, что если ты типа сейчас добровольно отдаешься мне, то я буду аккуратным, чутким и, еб твою мать, нежным! Я выебу тебя так, что у тебя там кусок мяса останется вместо пизды, ясно?!

Вздрагиваю. Да. Все так. Так оно все и будет. Очень жаль, что прожила очень короткую жизнь, ничего хорошего толком не видела, а теперь мне придется умирать из-за того, что меня тупо подставили. Тупо подложили под бандита за какую-то там месть. Даже не мне месть, не моему отцу…

Смотрю ему в глаза. Выдерживаю этот взгляд.

— Пошли вон!!! — рычит, расстегивая себе ширинку.

Люди Давы, явно разочарованные приказом хозяина медленно выходят из прокуренной комнаты.

Несмотря на хищность Давы и жестокие его слова я испытываю нечто на подобие облегчения: Он прогнал остальных. Он не будет разрывать меня собою на глазах у этих уродов!

Дождавшись пока за Хряком прикроется дверь Дава жестко хватает меня за шею. Приподнимает, точно котенка. Я задыхаюсь. Из глаз брызгают слезы. Но Давид не обращает на них никакого внимания. Бросает меня на стол. Окончательно раздирает платье.

Сосками касаюсь холодного дерева, покрытого эпоксидной смолой. Соски немедленно твердеют, а тело мое исходит мурашками.

Лежу, уткнувшись лицом в ароматную смолу и абсолютно не вижу, чего там делает Давид. Но прекрасно слышу. Он приспускает брюки с мощных бедер. А потом тянется куда-то в этот самый стол. Достает бутылек. Как из аптеки. Слышится звуки выдавливания какой-то субстанции, а потом очень пошло, хлюпающе размазывает, будто маслом по стволу. Что он задумал?! Я — невинная девственница, и поэтому абсолютно не понимаю, что же сейчас происходит надо мной.

Я лишь стою с задранным к верху оголенным задом, вдыхаю аромат елового леса и благородного коньяка, не раз пролитого на стол этот стол, и из глаз моих текут слезы.

Наконец, Давид заканчивает странные манипуляции с маслом. Что-то твердое, огромное и очень горячее приставляется к моим лепесткам. Съеживаюсь вся от страха боли. Бутончик мой съеживается, закрывается, чтобы его не сорвали и не растоптали грубые мужские ботинки. Готовлюсь к самому страшному. Разрывам, крови и боли.

— Расслабься! — рычит, направляя головкой прямо в сокровенную дырочку. — Тебе же лучше будет, если расслабишь мышцы и пустишь меня!

Глава 9

ТАИСИЯ

Твердая, огромная толстая палка начинает медленно входить меня, растягивая стеночки в разные стороны.

Расслабиться? В такой ситуации?! Он серьезно? Я жду сопротивления со стороны своего тела, но член Давида, несмотря на свой огромный размер входит в меня, как по маслу! По маслу! Точно! Давид воспользовался смазкой, обильно смазав свой лингам, прежде чем разорвать меня на мелкие кусочки!

Давид тяжело дышит мне в затылок, зафиксировав мои ягодицы ладонями, и, несмотря на все угрозы, что он озвучивал перед этими уродами, осторожно, миллиметр за миллиметром продвигается во мне.

Член, не смотря на смазку и его осторожность, у бандита просто огромный, это все равно, что попытаться засунуть канат в игольное ушко, он никак не достигает своей цели.

И без физической силы тут не обойтись.

— С-с-сука!!! — рычит он непонятно на что. — Развернулась, быстро!

И сам разворачивает меня на столе.

Ягодиц касается холодная поверхность.

Я вздрагиваю.

Давид раскидывает мои бедра широко в стороны.

Одну ногу закидывает себе на плечо. Поза пошлая и до отвратительности развратная. Глаз его горит, смотрит не отрываясь на мою промежность, гладенькую, без единого волоска. Голодным волком глядит, будто сожрать хочет.

Только этого не хватало…

— С-с-сука, ты Ванесса, — хрипит, стискивая желваки, и лодыжку моей ноги у себя на плече, будто сломать хочет. — Тебя трахать и трахать, вдоль и поперек! С-с-сука твой отец! Какого хуя не берег тебя? Какого хуя так тупо подставил, чтобы я выкрал и надругался?! Такую как ты только на руках носить! Хрупкую, оберегать от всех бед. Одевать как игрушку. Баловать! А не вот это вот все!

Давид распаляется все больше и больше.

Его чудовищный мощный член торчит копьем, направленный прямо в раскрывшиеся от постыдной позы лепестки.

Хочу снова прохрипеть, что я не Ванесса, и возможно он меня бы отпустил, если бы поверил, но глядя в его безумные глаза, горящие ненавистью, понимаю: ничего этого не будет. Он тупо не верит мне, а посему этот фарс надо бы побыстрее заканчивать.

Давид снова приставляет ко мне свой питон, пытается проникнуть внутрь. Меня снова растягивает в разные стороны.

Его член достигает моей девственной пленочки, натягивает ее, как тетиву стрелой. Давление просто невыносимое.

Я пытаюсь уползти от него, инстинктивно. Это как бояться окунуться в ледяную воду озера, и идти до последнего на цыпочках, чтобы не вымокнуть до конца.

Его рука отпускает мою лодыжку. На лодыжке синяк останется — след от его пятерни. Но это — такая ерунда по сравнению с тем, что со мной будет в конце этого страшного вечера.

Руки железной хваткой фиксируют мои бедра.

Теперь я никуда не смогу отползти, ни вверх, ни вниз. А его член уверенно движется прямиком к преграде. Хорошо, что он смазан. Я представляю, как бы сейчас все болело и трескалось на сухую.

Но все равно что-то простреливает болью, и я открываю глаза. Только мощная головка скрылась внутри моих лепестков, вся длина еще снаружи. А значит — это только самое начало.

На моем лице страх и ужас. В глазах застыли слезы.

— … — неразборчиво матерится Давид сквозь зубы.

А потом его палец, еще скользкий от масла, срывается на лепестки, которые сейчас плотно охватили, насадились на его мощный ствол. Давид застывает во мне, прекращая всякие движения членом.

А вот его пальцы кружат по моим лепесткам, то и дело задевая жемчужину. Теперь к боли присоединяются острые вспышки удовольствия.

Я настолько этого не ожидаю от бандита, что начинаю дергаться и плакать уже от удовольствия.

Давиду явно нравится такая реакция. У него невероятно гибкие сильные и выносливые пальцы!

Он ласкает мой цветочек, мою сокровенную горошину, не вынимая члена из меня. Растягивая безболезненно, маскируя боль от лишения девственности удовольствием и играми с моим клитором.