Созвездие эректуса

Кунсонг утвердительно кивнул.

— Вы правы, мисс Хок. Но нам надо обсудить один тонкий момент. Как вы понимаете, для нас принципиально, чтобы подозрение в этом бесчеловечном акте по недоразумению не пало на наше правительство. Насколько я понял, вы готовы проявить добрую волю в этом вопросе.

— Да, господин советник. Но нам понадобится ваша помощь для установления истинных виновников. По нашим данным это исламские радикалы, которые недавно обстреляли ракетами «скад» нашу территорию. Возможно «Фронт защитников ислама» или «Совет индонезийских моджахедов», или иная антиправительственная группа, действующая на территории Индонезии.

— А нельзя ли договориться, чтобы это были восточнотиморцы? — спросил Юсуф.

— Нельзя, — отрезала Чубби, — давайте будем реалистами, дорогой полковник.

— То есть, ваша цена это свобода рук для вашей резидентуры? — уточнил фельдсоветник.

— Я этого не говорила, но, поскольку вы человек прямой…

— Ясно, — проворчал он, — Но как вы можете гарантировать, что ваши поиски ограничатся именно антиправительственными группировками?

— Очень просто, — ответила она, — Мы совместно с вами неопровержимо установим в ходе работы комиссии, что виновником является антиправительственная группировка. Это и определит круг задач соответствующего отдела меганезийской резидентуры.

Лейтенант «голубых касок» Эрман Гронинг был совершенно ошарашен, двое его людей тоже. Сержант Хеллер очень сосредоточенно жевал «стиморол», а военфельдшер Бранд неприятно хрустел пальцами. Была у него такая привычка.

— Вас что-то смущает? — спросил капитан Аги Табаро.

— Не то слово, — буркнул Эрман, — Я ведь думал, что ЧП здесь, на Удане, а оказывается…

— Но ведь мандат ООН распространяется на весь архипелаг Лоти, разве нет?

— Формально да, но…

— Поймите, герр Гронинг, — перебил майор Журо, — мы не специалисты по вашей миссии. Мы пригласили вас, как офицера UN, войти в международную комиссию по гуманитарной проблеме. Кроме вас мы пригласили эксперта из США (Журо кивнул на Винсмарта), двух представителей правительства Индонезии, и представителей ВМФ Австралии.

— Мне казалось, что такие комиссии создаются на более высоком уровне, — нерешительно ответил голландский лейтенант.

— В критических ситуациях комиссии создаются на том уровне, который есть, — возразил Журо, — Надеюсь, у вас нет сомнений, что ситуация критическая? Жизни 3000 людей под прямой угрозой здесь и сейчас. Конечно, можно отфутболить все начальству, ссылаясь на то, что у нас, мол, не тот уровень. Вопрос застрянет в бюрократических шестеренках, а люди, тем временем, будут умирать. До 150 смертей в день, таков прогноз. Как хотите, лейтенант, а лично я не намерен самоустраняться и спихивать ответственность на других.

— А я даже и права такого не имею, самоустраняться, — коротко проинформировал Табаро.

Эрман бросил взгляд на своих людей, и ясно понял: если он сейчас откажется, то потеряет их уважение навсегда. Он и так весь предшествующий день читал в глазах подчиненных немой вопрос: «Командир, почему меганезийцы за 3 часа сделали то, что мы не сумели сделать за 3 месяца? Ведь мы ничем не хуже их». У Гронинга был ответ: В меганезийской Великой Хартии, Magna Carta, сказано: «Каждый житель находится под безусловной защитой правительства, и эта защита осуществляется любыми средствами без всякого исключения». В мандате ООН этого нет. Лейтенант Гронинг не имел права вмешаться и прекратить организованный бандитизм на острове, а меганезийский офицер обязан был пресечь эту практику немедленно, и он это сделал. Вот почему еще вчера некоторые жители Удана украсили свои хижины надписями: «Viva Magna Carta!». И ведь никто им не подсказывал. Сами…

«Выгонят меня к дьяволу, — подумал Эрман, — как есть, выгонят», и спросил:

— Кого вы оставляете за старшего, герр капитан?

— Лейтенанта Лопеса Молино, — ответил Табаро, хлопнув по плечу флегматичного на вид мулата, сидящего за ноутбуком.

Молино на миг оторвался от экрана и добродушно подмигнул Гронингу.

— Не беспокойтесь, я пригляжу за вашими ребятами. Все будет ОК.

— Мои ребята не маленькие, — буркнул Эрман.

Вытащив из бокового кармана woki-toki, он набрал четыре цифры и ткнул кнопку вызова.

— Аартсен, я отбываю с миссией на L4, Хеллера и Бранда забираю с собой. Ты остаешься за старшего. Капитан-комендант Тобаро тоже едет туда, за него остается лейтенант Молино. Поддерживай с ним контакт… Знаю, что будут недовольны… Да, если спросят, так им и скажи. Достали уже… Нет, что достали не говори… Да, я буду на связи. Отбой.

Первым обнаружил приближающийся «Фаатио» помощник капитана «Индевера» Билл Сеймур. Современный радар штука достаточно тонкая, чтобы определить не только тип корабля, но и некоторые особенности, по которым можно узнать старого знакомого. Уяснив, кто перед ним, Билл достал мобильник и ткнул в адресной книге иконку с хитрой узкоглазой рожицей и надписью «captain Pak En».

— Aloha! — прозвучал знакомый голос через несколько секунд

— Hello, Ен! — ответил Сеймур, — это ты, что ли, прешь прямо на меня?

— А ты, что, только увидел?

— Ну да. Ты же долбанный невидимка, нет?

— Ага, типа того. А где кэп Джед? Дрыхнет?

— Нет, уже встал, кофе хлебает.

— Ну и пускай. Пока он хлебает, я как раз подойду.

— Смотри, не врежься мне в борт на такой скорости.

— Жену учи лапшу делать. Я сходу лягу в дрейф в 15 метрах, вот увидишь.

— Ты пижон. Кстати, какого хрена тебе от нас надо?

— А у меня это, как его, гуманитарная миссия. Понял?

— Гуманитарная? Это в смысле, будешь снова клеиться к нашей Кэтлин?

— Ты сдурел!? Во-первых, у меня с ней это, платоническое…

— Заливай больше. А во-вторых?

— А во-вторых, протри окуляры и посмотри на мой флаг. Уже должно быть видно.

— Что я, ваш «пропеллер» не видел?

— Не угадал. Возьми бинокль и посмотри.

— И что у тебя там? «веселый Роджер»?

— Билл, возьми свой сраный бинокль…

Сеймур взял бинокль и, сверившись с радаром, поймал в объектив нужный сектор. По пологим волнам стремительно скользило 25-метровое тело, почти сливавшееся по цвету с морской водой. Человек с фантазией мог бы подумать, что это плод экзотической любви крупного китообразного с армейским бронетранспортером. Там, где у уважающих себя морских животных находится спинной плавник, у этого чудища была покатая рубка. Над рубкой торчал флагшток, а на нем трепетал голубой прямоугольник с белым узором.

— Мать твою… Это что, ооновский флаг?

— Точно! — ответил Пак Ен, — Знай наших. Сиди теперь, шевели извилиной.

На мостик ввалился капитан Джед Олдсмит с сигаретой в зубах.

— С кем ты треплешься, Билл?

— Это кэп Ен, «Фаатио». Они идут к нам под «голубым платком», — помощник махнул рукой в сторону меганезийского хотфокса, уже видимого невооруженным глазом.

— Упс, — сказал капитан, — Травкой обкурились?

Сеймур покачал головой:

— Он говорит, какая-то гуманитарная миссия.

— Гуманитарная? Больше слушай этого жулика.

Тем временем, хотфокс, описав широкую дугу, замедлил ход, и оказался почти борт в борт к австралийскому корвету. Чистых 15 метров. Пижон и есть. Бронированный люк позади рубки открылся, и наверх мгновенно вскарабкалось полдюжины меганезийских моряков. Затем сам кэп Пак Ен выбрался из люка рубки и присоединился к ним. Наконец, туда же выбрались несколько фигур, вызвавших у австралийской команды живой интерес.

Палуба корвета была гораздо выше, чем рубка хотфокса и эти фигуры были видны как актеры в театре с бельэтажа. Трое молодых парней в камуфляже и голубых беретах с эмблемой UN: один лейтенант и два унтер-офицера. Двое очень солидных мужчин в пестрой индонезийской полевой форме с полковничьими погонами. Один гражданский дядька в свободном спортивном костюме с ярким американским флажком на груди.