Страница 143 из 177
Лейтенант Кабреро выразительно постучал себя указательным пальцем по лбу.
— Ты что, бро? Прикинь, ты работаешь в полиции. Начальник приказывает: эй, пристрели вон того парня, что-то мне его бандитская рожа подозрительна. Твои действия?
— Ну, ты сравнил, — возмутился Брайан, — коп это коп. А для солдата приказ командира это все. Армия начинается с автоматизма исполнения приказов, так?
— Не так. Любая эффективная команда начинается с понимания общей цели всех и личной роли каждого в ее достижении. Автоматизм хорош в простом, а боевая обстановка требует сложных действий, и тут уже рулят личные качества каждого солдата.
Брайан презрительно фыркнул:
— Посмотрю я, как ты в реальной обстановке будешь командовать этими личностями.
— Легко, — сказал Тино, — Хочешь любительское кино про десант на Тробриан?
— Оккупация Тробриана? А ты к этому каким боком?
— Не оккупация, а революция. Я, кстати, народно-освободительной армией командовал.
— Чем-чем? — переспросил сержант.
— Местные ребята, из племени киливила. 10 парней, 3 девчонки, — пояснил Тино, запуская видеофайл, — Кого-то из них там, на Тробриане, съесть хотели или что-то в этом роде.
— Съесть? — переспросил Брайан.
— Там при президенте Хупи-Вуро такие порядки были, — пояснил Тино, — Ну, ребята, ясное дело, не захотели съедаться, угнали моторную шлюпку и сорвались к нам на Муруа. А у меня, по ходу, практика была после разведшколы: подготовить боеспособный полувзвод местного сопротивления. Смотри, это я с ними знакомлюсь.
— И сколько тебе дали времени, чтобы из этих чучел сделать солдат?
— 67 дней, а потом высадка с воздуха и 3 часа автономных боевых действий. Это по плану было 3, а реально получилось 2.40, но тут лучше с запасом, сам понимаешь.
— Про запас понятно, — сказал Брайан, — а про 67 дней ты загнул. В USMC первичный курс 84 дня, и все равно, то, что получается, это только полуфабрикат. А если миндальничать с новобранцами… — сержант ткнул пальцем в экран.
— Я не миндальничаю, а экономлю время, — ответил Тино, — чем кричать на солдата: «Ты, сраный урод, криворукий дистрофик, если ты, долбанная сука, не сделаешь все это как следует, я тебя трахну в жопу шваброй», гораздо лучше сказать: «Давай мы попробуем выполнить это упражнение еще разок». Так и короче, и людям понятнее, прикинь. И еще экономия: солдату не обязательно уметь выпучивать глаза и вопить «Yes sir!», так чтобы стены дрожали. В боевой обстановке это не требуется. Не знаю, зачем вас этому учат. Я больше на физподготовку обращал внимания. Ее в USMC сколько часов в день?
— Для рекрутов 1,5 часа плюс час строевой. Это, кстати, мало. У групп спецназа — 4 часа.
— 4 часа тоже мало, — сказал Тино, — у моих ребят было 7 часов в день.
— Вот тут ты точно заливаешь, — сказал Брайан, — они бы у тебя на третий день сдохли.
— На экран смотри, — посоветовал лейтенант.
— На что? На папуасские танцы?
— А ты попробуй, попляши так часа 2. А до того утром 2 тайма мяч погоняй. А между тем и этим еще на пляже часик поиграй в «чайку и акулу». Очень способствует.
— Толково, — признал сержант, после некоторого раздумья.
— А то ж!.. О, глянь, это наши первые прыжки с парашютом.
— Гм… Ты со всеми так в обнимку прыгал или только с девчонками?
Тино Кабреро улыбнулся до ушей.
— Со всеми! Как истинный меганезиец, я бисексуал с уклоном в некрофилию.
— Я вообще-то серьезно спрашиваю, — пояснил Брайан.
— А я серьезно с каждым из 13 прыгал в обнимку. Это такой прием, против шока первого прыжка. Его психологи придумали, чтобы в подсознании негатив не откладывался. А вот наши стрельбы. Это инженер Реклю изобрел в 1875 году, для французского спецназа.
— Так это же просто пейнтбол. Игра.
— Ну, да, — согласился Тино, — По 2 часа в день. С занятием по тактике в перерыве.
— Идея неплохая, конечно, — пробурчал сержант, — Но как-то это все несерьезно.
— Погоди, сейчас будет серьезно… Нет, это еще репетиция… А теперь смотри, это уже по-настоящему. Прикинь, мы за полтора часа до рассвета прыгнули. Контингент, так сказать, противника, даже ухом не повел, пока колбаса не началась. Там всего одна казарма была, недалеко от президентского дворца…
В кадре проплыло одноэтажное кирпичное здание с развороченной крышей и выбитыми окнами. Внутри что-то горело.
— Чем это вы ее? — спросил сержант, — Миномет, что ли?
— Типа того. Портативный, скорострельный 60 мм. Их всех там и накрыло, кроме вот этих.
Мелькнуло несколько тел, нелепо распростертых на плацу. Рядом с ними валялись старые автоматические винтовки.
Затем в кадре возникли причудливые руины, полностью охваченные огнем. Похоже, это был трехэтажный особняк с оригинальной архитектурой, но от него остались только три капитальные стены и половина какой-то башенки.
— А это как раз президентский дворец Хупи-Вуро, — сообщил Тино, — ребята всадили в него четыре мины, а потом там что-то взорвалось. Может, баллоны с бытовым газом, а может, арсенал охраны.
— Жестко вы их, — сказал сержант.
— Было за что. Уж очень эта президентская семейка всех достала.
Объектив камеры задержался на изрешеченном пулями джипе. Передняя дверца была открыта, из нее наполовину вывалилось еще одно тело.
— Издержки, — извиняющимся тоном пояснил лейтенант, — Полиции не надо было в это лезть, мы не виноваты.
— Бывает, — согласился Брайан, — Я так понимаю, они огонь открыть не успели?
— Ну, так, пару очередей дали в белый свет… А вот это уже у радиоцентра. Там охрана. Я хотел им предложить сдаться, а они со своими дурацкими пистолетами. Тут мои в них и метнули гранату. А что делать?
Еще четыре тела, больше похожие на кучи тряпья, у входа в бетонную коробку, среди кучи битых стекол и кусков штукатурки. В вестибюле, на полу лежат штатские, лицами вниз, руки на затылке. У выбитых окон трое бойцов «Народно-освободительной армии», потрепанные, измазанные грязью и копотью, но вполне уверенные в себе. Лестница, и еще одно тело в офицерском кителе.
— Дурак, блин, — прокомментировал Тино, — кто его просил лезть в герои?
Маленькая студия. Яркий свет. Персонал, в состоянии предельного ужаса, под дулами автоматов возится с техникой. В кадре мелькает Тино, судя по жестам, он пытается кого-то успокоить (ничего не бойтесь ребята, работайте и все будет ОК). Эффектная девушка из «Народно-освободительной армии», устраивается перед микрофоном. Она нервничает, но не слишком. Вытирает лоб и начинает эмоционально говорить.
— Это что за язык? — спросил Брайан.
— Местный. Называется хири-моту.
— А про что она?
— Я вообще-то, только через слово понимаю, — застенчиво ответил лейтенант, — Типа, час свободы пробил. Антинародный режим обломался. Город под контролем революционных сил НОА. Лучше стоя, чем на коленях. Как обычно в таких случаях. И призыв к соседней Меганезии быть гарантом передачи власти чему-нибудь демократическому.
— Ясно. «Viva libertad, viva Magna Carta» в конце можешь не переводить. Уже слышал. А что с минусами?
— Два легко раненых.
— Хм… — буркнул Брайан, — Ты всегда такой везучий?
— Не всегда, — лаконично ответил меганезийский лейтенант, и продолжал комментировать события на экране, — Сейчас видишь, опять колбаса началась. Со стороны порта подошел противник, числом два взвода плюс одна бронемашина. Ну, типа, старый джип, обшитый металлическими листами, с ручным пулеметом на турели. Они сунулись штурмовать, так мы накрыли минами их первый взвод, положили человек семь и подбили это старое ведро с гайками. Вот оно, на перекрестке горит. Второй раз они даже пробовать не стали. Так, сидели вон за теми домиками, и слегка постреливали. А когда четверка наших «Mooncat» прошла над нами на малой высоте, они вообще смылись. Им, по ходу, насрать было. Если бы они знали, что мы будем по-серьезному стрелять, то и вообще бы не полезли. Дальше мы перевязали по-нормальному наших двоих раненых, а потом дурака валяли и братались с проснувшимся мирным населением, пока морской десант нас не сменил…