Страница 6 из 89
И это не говоря о том, что в прошлом мире всякие храмы, зиккураты, а также прочие катакомбы с курганами могли создать кучу проблем и представлять опасность безо всякой магии. Неизвестные штаммы, внезапное обрушение, удушье от недостатка воздуха. Мало ли. А что ждет в моем новом мире идиотов, решивших расхитить чью-нибудь ВОЛШЕБНУЮ гробницу РЕАЛЬНОГО БОГА (да хоть бы даже и мертвого) мне даже представлять не хочется…"
Саргон еще долго рассуждал в подобном тоне, рассматривал обстановку вокруг, понуро вздыхал, не лез на рожон. Однако он не стал спорить с парочкой собственных же выводов. Например, что использование любой из Лунной Ци может спровоцировать местных обитателей, если они здесь имеются. Тогда как бравый страж Форта сейчас явно не в том состоянии, чтобы достойно сражаться против очередного страховидла.
При этом отказаться от энергии вовсе он также не может, ведь оба типа Ци нужны для побега отсюда. И это без упоминания факта критически низкого ее запаса: у него банально не хватит энергии на еще один "портал", как в прошлом, "трясинном", измерении. Да и имели место некоторые сомнения, что следующее место приземления будет хотя бы не хуже текущего.
"Отсюда следует еще парочка выводов. Нужно копить энергию, чтобы суметь либо выйти отсюда, либо хоть как-то отбиться от возможных, гм, паломников в сию чудесную обитель. Тем более, я почему-то могу освоить здешнюю Ци, пусть и не слишком эффективно. Главное — не выходить за пределы локации, ничего не трогать руками, на всякий случай не пытаться зажигать огонь, шуметь, дергать подозрительные рычаги или любым другим образом активировать возможные ловушки".
Таким образом, самой разумной стратегией Саргон посчитал прерываемую медитацию, когда он полчаса тратит на медленное и вдумчивое собирание Ци, а затем в три-в четыре раза больший срок ее "переваривает", не доводя до сверхвысоких температур. Нудно, медленно, не дает гарантии защиты от отравления местной Ци, если тело пропустит через себя слишком большое количество, но другие способы казались еще более авантюрными.
— А теперь вопрос на миллион баксов. Осмотреться мне или тупо сесть, где стоял, да не сходить с места ни в коем случае? Как у Гоголя в Вие, ага. Тем более, в котомке еще должна остаться щепотка соли для защитного круга… — Мальчишка поморщился как от зубной боли, когда вспомнил свой "перфоманс".
Да, подбросить вскрытый мешок в воздух, а потом долбануть по нему всплеском сырой энергии — быстрая и эффективная затея, даже более — уместная и оригинальная. Вот только припрятанный там съедобный корешок (не от Каня), горстка риса (ее особенно жаль), соль, даже костный порошок (брал на всякий случай) приказали долго жить. Благо, пояс местного халата делали довольно широким, очень плотным, а также с парочкой углублений внутри. Не карманы, конечно, но тоже сойдет для хранения не слишком габаритных предметов.
"Жаль, что я не догадался засунуть туда парочку вещей пополезнее", — Кисло подумал Саргон. Ему и в голову не пришло продумать ситуацию с долговременным попаданием в какой-нибудь медвежий угол в другом измерении. Поэтому он и не озаботился ни пищей, ни водой, ни хотя бы нормальными лекарствами. Лишь небольшой корешок-стимулятор, которые обычно раздавал Акургаль перед первым боем.
Его попаданец нашел в мелком перелеске по наводке Юншэна еще давно, до дурацкой второй арки с демонами-паразитами. Правда, вспомнил о нем только сейчас, когда обыскивал свой пояс. Корешок да трофеи из болотного мирка — вот и все, что он туда поместил. И то, если бы не лихорадочные метания его жабы на тему: "куда бы запихнуть хоть кусочек подохшего гнилоуста", парень бы и не вспомнил о сохраненном стимуляторе.
"Окей, живем!" — Приободрился он, — "Не настойка фэйсян, конечно, ее так и не выпил, но стимулятор десятника тоже ничего. Силы придает, пусть и немного, голод притупляет, выработку энергии подхлестывает. Подозреваю, что и "переваривание" чуждой Ци улучшает. По крайней мере, надеюсь на это".
Корень пришлось долго жевать, раз воды не нашлось. Зато удалось поближе рассмотреть затрофеенные предметы от теней из гати. Больше всего Саргону было жаль оставлять в том измерении огромный дрын гнилоуста, который никак не влезал ему за спину, да и не до того было. И так еле ноги унес. Со всякими запчастями от десятка убитых пиявок тоже не задалось — нагибаться и искать их в той слякоти под ногами было бы равносильно самоубийству.
Поэтому трофеев вышло всего-ничего: одна из гнилых рыбин-губ гнилоуста, небольшая, похожая на жемчужину, сердцевина из его груди, а также целая охапка чешуи, мелких клыков, даже выпученных глаз от пиявок. Не Бог весть что, но и такая мелочевка на трофеи тянет. Благо, хоть свой истерзанный мешочек пришло в голову забрать после победы над волной. Прямо перед прыжком Веры в перекресток теней успел. Наверняка удача помогла. А что? Мешочек еще ого-го: рвань-рванью, а завернуть мерзкие ингредиенты внутрь, чтобы не пачкать слизью пояс, все же удобно.
Впрочем, смотреть на них долго он не стал, поэтому быстренько завернул обратно и засунул в пояс, пока навязчивая мысль насчет выбрасывания противной дряни в ближайшую урну не поколебала его сердце. После чего парень быстренько ушел в медитацию. Так сказать, во избежание.
Сперва Саргон придерживался более осторожного плана действий. Добросовестно помедитировал аж целых двадцать минут, пока не почувствовал, как начинает гореть лоб, а также печь и чесаться кожа. Затем добросовестно отсидел на месте еще полчаса, при этом старательно не пялился на всякие интересности вокруг. Однако потом пришла банальная скука. Вдобавок, коварный стимулятор подстегнул жажду деятельности. А ждать следующего "сеанса" медитации долго — не меньше двух-трех часов. Поэтому взвешенным, волевым решением попаданец забил на возможную опасность храма и решил тщательно его обыскать.
Начал со входа в помещение. Прошелся сначала вдоль одной стены, рассматривая элементы архитектуры, дошел до завала, однако не стал искушать судьбу и приближаться к нему вплотную. Вместо этого развернулся и добрался до другого края стены. Там разрушений оказалось куда меньше и выяснилось несколько интересных подробностей.
Огромный зал наверняка являлся молельней. На это указывали ряды адорантов — вдоль длинных стен друг напротив друга размещались глиняные статуи в полный рост, изображавшие верующих. Все фигуры стоящие или сидящие, со сложенными на груди руками в молитве. Некоторые держали сосуд, другие просто имели торжественный вид или тискали в искусно вылепленных пальцах рукояти каменных топоров.