Страница 4 из 10
– Высплюсь и приеду, – пообещала я.
Я еще немного поговорила с мамой, стараясь делать это бодро. И похоже, на это ушли остатки моих сил.
Господи! Во что же я вляпалась?! – вопрос прострелил голову новой и резкой болью. Я аж застонала и помчалась в туалет. Там меня вывернуло наизнанку, но стало немного легче. Головная боль притупилась, и я могла более-менее спокойно подумать. И как же хорошо, что мамы дома не было! Вернее, конечно, нет ничего хорошего в том, что она в больнице, но если бы была сейчас здесь, то точно просекла бы, что со мной не все в порядке.
Я все осознавала. Все то, что сегодня услышала от Волошина. Одного никак не могла понять – спланировал ли он все это заранее? И если да, то зачем ему это? Зачем ему я? Как он выразился, он купил меня. Цена вопроса – долг отца. Ну что ж, для меня, наверное, цена еще и завышена, – размышляла я, подключая самоиронию. Но сути я все равно не понимала, как и боялась думать о том, что скрывается под словами Волошина: «Чтобы делать с тобой все, что придет мне в голову». Вывод напрашивался один – Волошин ненормальный и извращенец. И я всецело нахожусь в его власти. А времени мне дали неделю. На что? Если все равно я не могу отказаться? Сдается мне, не согласись я переезжать к нему добровольно, он заставит меня сделать это силой. Иначе… Как сложится наша с мамой жизнь в другом случае, мне даже думать не хотелось.
Почему этот краснощекий и какой-то мокрый дядя залез маме под юбку? Проверяет ее трусики, не описалась ли? А пыхтит так громко почему? Потому что толстый? И как мама может описаться, если она уже взрослая? Вот и его за такое ругает? Даже по попе влетает частенько…
– Мам. Тебе плохо? Этот дядя сделал тебе больно?
Дверь открылась беззвучно, хоть обычно и скрипит очень противно. Мама перестала стонать и быстро убрала руку дядьки от себя.
– Ты почему не спишь? – подбежала она к нему и вытолкала за дверь. – Марш в свою комнату, иначе получишь ремня.
– Ты кричала, вот я и проснулся. Тебе было больно? – заплакал он, когда мама потащила его в детскую, больно сжав руку. – Он тебя обижает! Он плохой!
– Ложись в кровать и не смей больше вставать! – строго велит мама. – Если ослушаешься, накажу! Понял?
Кивает, глотая слезы. Как же жалко маму! Ей снова будет больно. Сейчас она уйдет, и он опять услышит ее крики. Только встать уже не осмелится, чтобы защитить маму.
Время идет медленно, уснуть не получается. Он слышит все, что происходит в квартире. Стоны, крики, возня… А потом хлопает входная дверь, и через какое-то время в ванной включают воду. Мама пошла мыться, наверное, так ей становится меньше больно. Это как обожженную руку подставить под холодную воду – не болит же…
– Почему не спишь? – заглядывает мама в комнату и подходит к кровати.
– Не получается.
– Спи, сынок, – присаживается она на самый краешек и гладит его по волосам. – Завтра пойдем в магазин и купим тебе новую курточку. А еще ботинки… И рубашку, и брючки…
Он засыпает с улыбкой на губах в ожидании завтрашнего похода по магазинам. Мама! Любимая мама! Вырастет вот он, никому не позволит ее обижать!
Звонок будильника ворвался в сонное сознание. Стас распахнул глаза и сразу же поморщился. Снова этот позорный сон! Да сколько же можно?! Когда уже эта ерунда перестанет ему сниться? Ведь детство осталось в далеком прошлом. Но и сейчас он испытывает все то, что испытывал во сне. Страх, боль и… радость – такую глупую и такую позорную.
Стас рывком откинул одеяло и встал с кровати. Срочно в душ – он всегда помогает смыть воспоминания, которые порой настырно лезут в голову и дико раздражают. Нет того мальчика уже давно. Нет и не будет. Матери тоже нет – уже десять лет покоится на кладбище. Надо бы записаться к психологу, чтобы похоронить уже и воспоминания о детстве и о матери. Надо! Сегодня же сделает это.
Ни к какому психологу он не запишется и через какое-то время снова увидит этот сон. Стас вытирался полотенцем и посмеивался над собой же. Что это – разновидность мазохизма? Получается, что так.
Дождь зарядил с ночи и отравлял из без того отвратительное настроение. Вчера же еще светило солнце и было по-летнему тепло. А сегодня что случилось? Как может погода быть такой капризной? Впрочем, на то она и осень.
– Доброе утро, Станислав Викторович! Вы как раз вовремя – у меня оладушки поспели. Садитесь скоренько к столу! – встретила его не в меру болтливая домработница, которая в его доме выполняла обязанности и повара. Собственно, она у него работала одна, и это был тот максимум, который мог вынести Стас. Чужих людей в доме не переносил. Приемы устраивал редко, и когда в этом складывалась острая необходимость. С приятелями предпочитал встречаться на нейтральной территории. Ну а Полина Игоревна… что ж, к ней он, пожалуй, привык за столько-то лет. Ее он переманил из дома дяди, когда решил жить самостоятельно.
– Повидло яблочное? – удобно устроился Стас за столом, наслаждаясь ароматом свежеиспеченных блинов.
– Ну конечно! Вчера купила свежее, – поставила перед ним Полина Игоревна полную тарелку румяных оладий. – Знаю же, как вы любите. Приятного аппетита, Станислав Викторович, – вытерла она руки о фартук.
Еще как любит. И любовь эта, как ни странно, шла из самого ненавистного периода в жизни Стаса – из детского дома, в котором он провел два месяца, успев возненавидеть, и из которого его забрал к себе жить дядя – брат матери. Но толстые мучные оладьи, сдобренные густым яблочным джемом, навсегда покорили его сердце.
– Обедать сегодня дома будете? – поинтересовалась домработница. – Задумала я приготовить…
– Нет, не дома, – перебил ее Стас.
– Ну вот, а я-то планировала…
– Полина Игоревна, приготовьте гостевую комнату. Наведите там порядок, докупите мебель, если требуется. В общем, вы и сами знаете, – не собирался Стас слушать треп домработницы.
– К нам едут гости? – удивленно замерла женщина посреди столовой.
– А что вас удивляет? – нахмурился Стас.
Хотя, тут и ежу было понятно, что.
– У нас будет гостья, которая прибудет на днях, – решил он проявить снисходительность. Излишняя грубость и строгость ни к чему, особенно с Полиной Игоревной.
– Молодая? – заулыбалась домработница.
– Да, – принялся Стас за поедание оладий. – М-м-м, вкуснотища какая! – едва не простонал вслух.
– Ой, как я рада! А зачем же ей готовить отдельную комнату?..
– Полина Игоревна, помолчите! – не выдержал и прикрикнул-таки на нее Стас. – Дайте позавтракать спокойно и сделайте так, как я вам велел.
Глава 5
Мы предполагаем, а бог располагает… Кажется, так говорят? В любом случае, выспаться у меня не получилось от слова «совсем». Половину ночи я промучилась от бессонницы, снедаемая мыслями о Волошине. Разговор с ним крутился по кругу в моей голове. И спать хотелось дико, и мысли мешали. Я помнила каждое слово, сказанное этим ненормальным, и сам он постоянно всплывал перед мысленным взором. А еще покоя не давал мой когнитивный диссонанс – как такой красивый внешне мужчина может вести себя так, что поведение его нарушает все законы логики? Да и кроме этого в голове было слишком много вопросов без ответа. И сейчас я еще острее ощущала утрату – смерть отца. Ведь был бы он жив, ничего этого с нами бы не случилось. Папа обязательно нашел выход, защитил нас с мамой. А сейчас, получается, защитить нас могу только я.
Под утро я провалилась в сон, а разбудил меня звонок мобильного. Перед тем как ответить, я зафиксировала, что нет еще и девяти.
– Карасева Людмила? – раздался в трубке незнакомый женский голос.
– Да, – отозвалась я вмиг севшим голосом, чувствуя как холодеют конечности.
– Вас беспокоит медсестра реанимации. Карасева Ольга Леонидовна ваша мать?
– Что с ней? – я была близка к обмороку, и в голову лезли мысли одна чернее другой.