Страница 3 из 4
"Где-то звенит колокол по нам,
Звук барабанов всем слышен...
Кто я, где я, маленький и слабый,
Кто мой путь дробный допишет?" − мудрствовал начфин, склонный к поэтике и меланхолии.
Из динамиков на селекторных сообщениях − то загробная тишина, то крики, иногда казалось, что оттуда вот-вот начнёт сочится кровь. Те несколько десятков руководителей среднего звена, собранные в кабинетах своих шефов в районах, в ожидании, когда речь на селекторе пойдет о их территориях или их службах, внутренне подбирались, нервно перебирали бумаги, кто-то может и молился − готовились как всегда к худшему.
Длились "репрессии" месяцами, руководители всех звеньев пили валерианку, запивали нахлобучки водкой. Замуштрованный личный состав ходил по улицам в опрятном донельзя состоянии, фуражки перекочевали из под подмышек строго на головы, люди просились "к мамке на недельку", на больничный и в отпуск. Женщины, вынужденные носить форму, по дороге на работу надевали плащи и драпировали форменные рубашки, галстуки и бабочки в зоне декольте шарфиками − маскировались.
Однако, наш человек, он несгибаем, крепок духом, донельзя когда надо адаптируем. Гарнизон мало-помалу приспособился к "молоху инквизиции", вжился, а что делать? Да и молох несколько ослаб − уже срезал и ошкурил всё не так выступавшее. Через какое-то время на утренних селекторах люди уже ухитрялись погутарить о постороннем, позевать, вообще опоздать, и прокомментировать окончание заседание репликами, вроде:
− Да-а, что-то Сан-Саныч сегодня не в ударе?
− Сегодня вегетарианец! − кивнет коллега.
− Устал, устал, а что вы хотите − уже октябрь, − подытожит милицейский начальник района. − Ладно, все по рабочим местам, трудимся хорошо, честно, от души, исполняем предписания, не будим лиха в лице сами знаете каком.
4. Оберег
И надо же, в одно из воскресений Смутного времени, когда именно Василию угораздило бороться с преступностью, в дверь позвонили. Дежурный эксперт только что вернулся с выезда, ему предстояло быстренько что-то проглотить, переодеться, и уже ехать куда-то дальше. Мировая преступность не унималась, давила многообразием оттенков, требовала деятельного Васькиного присутствия то тут, то там.
И вот, Василий как был, так и встретил на пороге незнакомую троицу в гражданском. Нарисовавшись перед высоким руководством во взлахмаченном виде, в цветастых семейных трусах, с волосатым пузиком, при миске борща в руках.
"Какого рожна трезвоните? У меня нет времени, сегодня воскресенье вообще!" − Василий был недоволен, и его можно было понять, дожевывая пищу, он попутно указал посетителям на жирную стрелку с текстом: "Вытрезвитель за углом!" на двери.
ЭКО как и Медветрезвитель располагалось в промзоне на окраине района. На улице с рядами высоченных тополей, древовидных кустарников − в длинном двухэтажном кирпичном строении с вензелем "1952", в удалении от всех других "органов", что имело свои плюсы и минусы. По общему же убеждению работавших в нем сотрудников, но не высокого руководства − плюсов было значительно больше! Вход в оффис прямо с улицы − железная дверь под массивным козырьком. Звонившие могли быть кем угодно от бродяг, водителей или слесарей в поисках: "чалочки", столовой, "помыть руки бы" или коммивояжеров и прочих мошенников, вплоть до самого замминистра рыбной промышленности. Вероятно, троица и намеревалась посетить именно вытрезвительских, окунуться, так сказать, в "медицинский ад чистоты и звенящей трезвости" Но как и многие сотни других страждущих, пытавшихся нащупать дорогу туда, заплутала в пути среди припаркованных автокранов и миксеров, стрелок и обозначений...
− Так−так. Полковник Чернобровов, − высокий, хмурый незнакомец с фактурной внешностью артиста Ледогорова во главе троицы, достал и протянул лейтенанту ксиву. − Доложите, кто вы, почему в таком виде? И пропустите в расположение! Проходите, товарищи.
Когда утром понедельника Васька начал всё это рассказывать Петровичу, тому сразу поплохело. Майор прижался спиной к стене, мысли лихорадочно носились в голове: "Но ведь на селекторе Сан Саныч про визит отмолчался, а он тут был лично, тратил время и "нервничал"! Да, у соседей в Медветрезвителе был разнос! Как такое возможно? Репрессии еще не сформулированы, нуждаются в детальном осмыслении и обрушатся позже? Какова будет глубина "братской могилы", утащит ли он с собой людей из городского отдела?"
− Зачем же ты открывал?! Можно было тихонечко сдать назад...
− Да я же миской-ложкой бренчал пока шёл. Петрович, поверишь, сил не было − кушать хотелось. Да и не знаю я их никого в лицо.
Васька продолжил повествование, лыбясь и почёсывая разросшуюся на макушке в стиле "Антошка−Антошка" растительность.
− Чтоб постригся, или мы всем миром того − укоротим твои заросли, прожорливый ты наш!
− Да−да, виноват, Петрович, запустил, исправлюсь. Так вот, полковник, и эти с ним вошли. Я доложился, объяснил, что в цейтноте, но уже через пять минут буду "как огурец" и уеду с группой дальше − уже ждут и звонят.
<p>
</p>
С Васькиных слов выходило, что полковник собственноручно подергал все кабинетные двери. И в те, что не были заперты на ключ − "врывался" в сопровождении так и не установленных позже доверенных каких-то лиц. Васька же бежал с миской позади колонны инспектирующих, причитая: "Тут химики, тут их лаборатория, тут начальник, у меня нету ключей!" В большом общем кабинете на четверых, "гости" пошарили по столам, прощупали висевшую на крючках разнообразную одежду, поинтересовались за телевизором. Досмотрели "ручную кладь" − стоящие рядком дежурные чемоданы сотрудников и чью-то спортивную сумку. Ничего интересного! В раздельном санузле чистенько, и ничего!