Эстетика Смерти

У меня сначала были подозрения, что дверь может вести просто в тупиковую комнату или туалет, но обошлось. В прошлый раз я приметил, как оттуда вышла какая-то служка, дверь явно вела в сеть скрытых коридоров. Я вошёл и заперся на толстую щеколду изнутри. Действительно техническое помещение, заполненное всяким религиозно брошурчатым мусором и приятно пахнущим восковыми свечами, вело в коридор, вдоль стены. Звук здесь распространялся довольно громко. По пути мне встретилась та самая служка.

– Мужчина, вам сюда нельзя, – затараторила бабка, глядя на мою качественно наклеенную залысину с седыми, аккуратно причёсанными прядями на висках. – Эти помещения только для священнослужителей.

– Простите, – я поправил очки без увеличения на наклеенном носу картошкой и сделал вид, что навожу фокусировку глаза, дожидаясь, когда она подойдёт ближе.

– Как вы сюда вошли?

– Через дверь, – сделал я простое лицо. – Женщина, подскажите, где здесь туалет.

– Туалета здесь нет! – резко сказала она, сердясь и подняла руку с пальцем, чуть не к самому моему носу. – Убирайтесь отсюда вон, пока я…

Зря ты руку протянула. Короткий захват и залом сначала кисти, а потом руки, с вращением припечатали её лоб в чёрном платке в стену. Раздался глухой удар. Охнув, она потеряла сознание. Небольшое сотрясение. Почти безвредно. Жива будет точно. Спешно оттащил тело за ящики со свечами и осыпал сверху несколько полок с журналами. Быстро не найдут, а очнется, даст голос.

Я обогнул несколько углов и заметил особое помещение, скрытое от общих глаз. Именно отсюда к алтарю выходит моя цель, а по завершении службы возвращается. Лучшее место для внезапной засады. Что делать с другими служками будет понятно после. Должен же он остаться наедине с собой. Хряк здесь играет роль приглашённого, потому он тоже не должен будет задержаться надолго. Присматриваясь куда бы себя спрятать, я обратил внимание на чуть приоткрытую дверь. Она вела в кабинет клиента.

Кабинет не просто предстал деловой комнатой и зоной для отдыха с небольшим диваном. Он служило в качестве оккультного помещения, что совершенно не вязалось с общей концепцией церковной пропаганды. На стенах висели совсем не свежие манускрипты из человеческой кожи под стеклом и прочие артефакты. Самым главным аргументом, перевешивающим любую свято-благость, была древняя книга с колдовскими заклинаниями на неизвестном языке, с вложенными страницами перевода. Она лежала в дальней части кабинета особняком, на высокой подставке – аля алтарь. Судя по обилию драгоценных металлов на нём, ей придавалось особое значение.

Я уже выбрал себе укрытие. Это был обычный шкаф. Полупустой. Скинув пару цветных накидок на пол и сняв жердь вешалку, я вошёл, закрылся и найдя укрытие достойным, вышел обратно. Пока литургия не закончилась, мне, было интересно ознакомиться с фолиантом, не похожим на новодел. Кажется, его страницы тоже были из кожи. На одной из них красовалась татуировка, изображающая не то пятерню, вернее семерню с хвостом, не то очень странный иероглиф. Вокруг татуировки, почти во всю страницу, гораздо позднее были нанесены, письмена и символы.

Я открыл страницу с распечаткой. Там была подробная схема ритуала по взыванию некоего обитателя подземных глубин «Хта-Мхагха». Ритуал изобиловал кровавыми жертвоприношениями. Читать дальше было некогда. Литургия закруглялась, а меня ждал шкаф.

Вот так сходил впервые в жизни в церковь. Вернее уже второй раз. Вот так обратная тёмная сторона религии, как средства управления массами и зомбирования. Даже если это хобби клиента, это всё равно не обеляет его. Мне всё равно, но если это выйдет в массы на поверхность, шумиха поднимется высокой волной и всколыхнёт сердца верующих. Только я не журналист, а это не скандальное расследование для пожелтевших от желчи электронных страниц. Мне всё равно. Я здесь за другим.

Литургия закончилась, а я ещё минут двадцать ждал в шкафу. Хотел выйти и почитать фолиант дальше, но в комнату могли войти в любой момент, а я мог не успеть, незаметно нырнуть обратно в шкаф. Ставить любопытство впереди успешного выполнения заказа нельзя, по моим собственным соображениям о профессиональной этике. Наконец комната открылась, вошли попы, а за ними мелкие служки. Служки вскоре оставили отцов, а те прошли в кабинет и заперли за собой дверь.

– Ну что Елисей, хорошо ты здесь устроился? К центру близко. Живёшь недалеко. Год прошёл быстро, а ты словно прикипел к этому храму божьему.

– Да Кирилл, – ответил ему мой клиент. – Свято место пусто не бывает. Перекусим?

– А как же. После обедни не грех и отобедать. Только недолго.

– Отчего недолго? Марфушу попрошу сейчас нам накрыть со всеми почестями.

– Нет. У меня ещё встреча назначена через пару часов, с высоким человеком. Давай по-быстрому.

– У меня как раз всё самое свежее в холодильнике стоит. Утром Марфушенька всё приготовила, к твоему приходу.

– Марфушенька. Как называешь то ты её ласково. Чай пригубил стервец, утром рабу божию?

– Пригубил, – развёл руки в стороны клиент, стоя спиной к собеседнику и раскрывая холодильник. – Есть такое.

– То-то я смотрю, глаза её блестят. Никак познала откровение во время службы.

– По маленькой? – спросил мой клиент, доставая на стол множество наполненных тарелок и блюд с закусками.

– А как же. Кровь Христова должна течь по нашим жилам. Чтобы мы не забывали его заветы.

– Отравы шотландской или нашей.

– Нет Елисей, у меня же сегодня встреча. Лучше армянской.

Попы хлопнули по одной, потом ещё, потом ещё. Потом начался жор. Лица их покраснели, и я не мог избавиться от аналогии двух хряков в хлеву, набивающих свои потроха себе подобными. В дверь постучали.

– Морфуша! – с полным ртом оторвался от жора Елисей. – Не сейчас! У нас разговор с отцом Кириллом важный.

– Ну, расскажи ка мне Елисеюшка брат, как там у тебя с богословским делом обстоит нынче?

– Изучил.

– Внимательно?

– Очень.

– Конспекты не делал надеюсь?

– Не делал.

– Хорошо. Копировать не дозволяется даже мне. Чтобы ненароком в руки рабов божьих не попало. Потому что сегодня, святую рукопись-то я заберу с собой.

– Это можно. Здесь не надёжно её хранить.

– Не доверяешь этой своей Марфе?

– Нет.

– Это правильно. Это сейчас она у тебя послушница верная и раба. А как бесовское начало верх возьмёт, так может и козни подстроить. Другое дело мы братья твои. Не предадим, в обиду не бросим. Только пастве дальше усердно мозги промывай, и всё будет у тебя схвачено, в карьере, на пути к верховному и в личном материальном благополучии.

– Да Кирилл.

– А где старуха та склочная? Имя забыл. Что всегда на входе была? Не видел её сегодня.

– Варвара что-ли? Да не знаю. Чай в подсобках своих молиться. Может скраю стояла. Просто ты невнимателен был.

В дверь снова постучали.

– Морфуша! – повысил голос клиент. – Говорю же. У нас разговор важный!

– Святой отец. Это Степан. Ехать нам надо.

– Сейчас Степан, – отозвался Кирилл. – Одну минуту. Ну вот, дела великие ждут, – хряк поднялся с великим трудом и покраснел ещё больше. – Рукопись священную я забираю. Как и хотел. Есть во что обернуть?

– Конечно Кирилл. Вот возьми мой саквояж. Там он целёхонький будет.

– Это верно. Такие ценности надо беречь. Вот давай ещё по одной на дорожку. Да пойду я.

– Это можно.

Хряк вышел. Похоже, в коридоре его ждал, не то водитель, не то телохранитель. Зато мой клиент остался совершенно один. Вот только дверь запирать не спешил. Через минуту к нему зашла грудастая, не смотря на широкую накидку служка.

– Святой отец, зайти после службы велели. Вот я и здесь по вашей воле.

– Десять минут Морфушенька. И заходи. Да запри там всё двери. Нам перед богом уединение надобно для твоего причастия, – клиент ей так пошло улыбнулся и подмигнул, что служка покраснела, поклонилась, вышла и прикрыла за собой дверь.

Глава 5. Исповедь

Пока клиент накатывал новую порцию чьей-то там высокоградусной крови, я нашёл, что лучшего момента мне уже возможно сегодня не найти. К тому же я уже устал сидеть в шкафу. Мне становилось душно. Когда он допил и ухнул я выскочил из шкафа с пистолетом в руке, и пока он недоумённо соображал что происходит, с наскоку вдарил в его грудь ногой, вкладывая весь вес тела. Клиент пролетел спиной через стол всё с него снося, свалился по другую его сторону. Отодвинув за ним стол, я наставил на него пистолет. Пока он не успел начать выть или умолять о пощаде приложил палец к своему носу.