Страница 1 из 64
Часть 1
Всё тело болело, а точнее я чувствовал себя так, будто моё тело на меня надели. Будто скафандр, реагирующий с запозданием. Ещё и с памятью творилась какая-то фигня. Ощущения у меня были такие, будто бы я одновременно маленький мальчик по имени Джон, который прожил всю жизнь в приюте в Лондоне, а вместе с тем ещё и некто гораздо больший. Та, вторая, память сияла чистотой и порядком. Все нужные воспоминания были аккуратно разложены по полочкам. Отсортированы по времени и необходимости. Личные воспоминания о моей прошлой жизни аккуратно изъяты, так как я в своё время посчитал, что после смерти к прошлой жизни я уже никогда больше не вернусь, а потому память о моём прошлом мне больше и не понадобится. Держать всё это в себе после того, как умер, больше не имеет смысла.
Поэтому всё, что было ненужного, я убрал. Кто я, кем был, кем работал, не осталось ничего. Только то, что имеет практический смысл. Голые воспоминания о прочитанных книгах. Выученных науках, просмотренных фильмах, чтобы скучно не было. Зато вот личные, персональные воспоминания исчезли. Я их сам же и стёр.
Открытые глаза не принесли ясности. Надо мной склонился какой-то толстый, похотливый мужик с явно масляными глазками и мои ощущения от тела начали проясняться. Я слегка дёрнулся и ощутил, что этот мудак держит мои руки, не давая брыкаться.
- Да чё за херня? – подумал я.
В этот момент толстяк наклонился и впился своими губами в мои губы.
- Да ты совсем охренел, я же из тебя сделаю вечно агонизирующую отбивную!
Я по привычке тут же дёрнул его душу на себя. Его лицо искривилось в агонии буквально за секунду, в пространство вылетел выброс какой-то энергии, которую я заметил своим чутьём, и по комнате распространилось нечто вроде взрыва. Сила с грохотом срывала книги, письменные принадлежности и несколько ваз и закручивала их в вихре, бросая по всей комнате и вдребезги разбив всё вокруг, а новоиспечённый труп навалился на меня всем своим немалым весом, и я с кряхтением и огромными усилиями начал переваливать и выползать из-под этой туши, пока не смог скинуть труп этого борова с себя. Мышцы всё ещё были непривычными и ощущались чужеродно, а потому попотеть пришлось изрядно.
ТЬФУ, мерзость. Что произошло и как я здесь оказался? И вообще, где это здесь? Я же помню, как я родился? После этого я уснул, моя личность не могла удержаться в теле младенца, и я решил подождать. Теперь вот что-то меня явно разбудило. Какой-то внешний раздражитель. Видимо, попытка изнасилования сойдёт за внешний раздражитель.
После моей смерти в прошлом мире я отчётливо помню и туннель, и свет в его конце, и то, как я оказался в бесконечном кристалле душ, где все мы и находимся постоянно. Помню, как начал терять восприятие и энергию, но увидел и то, что можно получать эту же энергию отовсюду вокруг.
Сейчас я даже не знаю, сделал ли я всё верно, что так уж держался за своё прошлое. Мне явно позволили сохранить воспоминания. Хотя, может быть, это и не так уж необходимо. Зато теперь я могу продолжить с того же места, на котором остановился в прошлый раз, вот только это явно не будущее моего мира. И даже не его прошлое. Судя по памяти мальца, этот мир похож на мой, но явно чуть отличается.
Посмотрев на труп борова, я даже передёрнулся от омерзения. Здоровый, толстый, с непропорционально длинными руками. Обширные бакенбарды опускались на щёки, но само лицо было чисто выбритым. Одет он был в нечто подозрительно похожее на монашескую рясу, но крестов или других опознавательных символов на ней не было.
Оказывается, это он держал меня за руки и навалился всем весом, а я был раздет до трусов. Ничуть не жалею, что убил этого урода.
Мурашки всё ещё бегали по моим затёкшим мышцам и фантомные боли ещё бились в моих вывернутых суставах, но мой расплывающийся взгляд, брошенный на маленькие, детские ручки явно давал понять, что в приюте меня едой не баловали. Этот урод что, хотел трахнуть маленького мальчика? Что за скотство такое?
Я встал и, пошатываясь, прошёл по небольшой тёмной комнатке без окон, к стоящему в углу шкафу. Тело ощущалось инородным, но с каждой минутой становилось всё более и более… моим. Со скрипом открылась дверь шкафа, и я увидел ростовое зеркало. Странно, и откуда я знал, что оно там будет? Я выпучил глаза на маленькое нескладное тельце. Почему же я такой мелкий? Не кормили меня тут, что ли?
Как это вообще могло произойти? Я прошёл в угол комнаты и хлопнулся на кровать, рядом с тем местом, где меня пытался поцеловать тот толстяк. В комнату вбежала очередная худая лошадь. Мерзкая и крикливая мисс Августин. Одна из местных преподавательниц, хотя какая она там преподавательница?
Я жил в приюте святой девы Марии, и с приютом тут всё было плохо. Вот, к примеру, местный священник – маньяк. Он насильник, педофил и гомик. Был. Пока не пообщался со мной. Директор тут садист. Избивает детей до полусмерти, причём без шуток. Воспитатели – моральные уроды, ну, в общем, много всего. Ах да, живём мы где-то в Англии конца двадцатого века нашей эры. Больших подробностей маленький десятилетний пацан и не знал. Да, вот такое тут замечательное образование. Деньги, выделенные на детей, разворовывают всеми способами. Ещё и более старших детей посылают работать в чёрную, и их заработок отбирают, ну а до кучи, девочек с двенадцати лет продают на панель. Подпольно, конечно. И да, их деньги тоже забирают.
Ах да, маленькая деталь. Приют здесь церковный, а потому математике, английскому и остальным наукам нас не учат. Точнее учат, но с оговорками. Всё это перемежается церковными догматами. В пропорции 99 к 1. Где 99 это именно церковные догматы. Нужно петь молитвы и гимны. Плохо завываешь, высекут розгами, но и, если хорошо завываешь и имеешь красивую мордашку, тебя трахнет местный священник, который любит всех. И мальчиков, и девочек, ему плевать. Ну точнее теперь-то он уже никого не трахнет, но раньше – мог. Вот и меня решил трахнуть. Любил он маленьких мальчиков, педофил хренов.
Что, думаете, этого не может быть? Думаете, до такого скотства человек дойти не способен? О, это вы слишком хорошего мнения о людях. В любой ситуации найдутся люди, которые будут готовы дойти и до большего скотства. С хрюканьем и визгом.
Не захочет один, найдётся другой на его место. Мразь всегда притягивает мразь.
Так, с памятью маленького мальчика я закончил. За эти десять лет беспросветной чернухи ничего маленький Джон Питерс больше не видел, кроме стен своей тюрьмы. По-другому я даже и назвать это заведение не могу. Кстати, имя и фамилию мне дали в этой клоаке. Это у них в голове были одни сопли. Имя у меня просто первое попавшееся. Тут таких Джонов просто море, а фамилия в честь святого Петра. Чтоб они так заповеди сами почитали, как пытаются заставить в это поверить других.
Теперь стоит разобраться с памятью, оставшиеся ошмётки которой прошлый я любовно хранил. Кстати, вот такое состояние вспоминания того, что было вроде бы не с тобой, но с тобой, были весьма ошеломляющими. Всё же мой эксперимент закончился лишь частичным успехом. Какой эксперимент? Пока я летел к новому перерождению, делать было нечего, а потому, чтобы заняться хоть чем-то, перебирал свои воспоминания за жизнь, убирал то, что не надо, и аккуратно сортировал то, что стоит оставить, да и поглощал внешнюю энергию для улучшения собственного строения, как я его видел. Просто втягивал в себя разлитую вокруг энергию. Кстати, я и сейчас это продолжаю делать, чисто на автомате.
Что там орёт эта женщина? Не особо я её слушал. Она попробовала схватить меня за руку, но я отпрыгнул, она подошла поближе, но я вместо того, чтобы отшатнутся, сделал шаг вперёд и со всей дури заехал ей ребром ладони в горло. Она выпучила глаза, по которым я тут же ударил согнутыми фалангами пальцев и задыхающаяся, потерявшая ориентацию бабища рухнула на пол, пытаясь втянуть в себя воздух.