Страница 2 из 5
Из всех исторических концепций, сформулированных в XX веке, эта, наверное, наиболее известна. Прежде никто не мог толком объяснить, чем же «история» отличается от «доисторического прошлого», но Чайлд, наконец, расставил все по местам. Суть процесса в том, что по ходу «неолитической революции» человек научился сам создавать себе еду. А конкретнее: мотором перемен служил переход от охоты и собирательства к земледелию и скотоводству.
Именно переход к земледелию превратил бродячих охотников в оседлых горожан, бескультурных варваров – в цивилизованных строителей пирамид. До «неолитической революции» люди питались, чем Бог пошлет: охотились, собирали корешки, ловили рыбу. Если рыба не поймалась, – голодали. А потом (в процессе «революции») они стали сами создавать себе пропитание. И прежде всего – сеять злаки.
Все, что отличает современного человека от его полуживотного предка, есть результат внедрения земледелия. Сперва люди бродили, будто животные, не имели имущества и были равны между собой. Но чтобы выращивать злаки, нужно жить рядом с пашней. Так человек перестал скитаться и стал оседлым. Чтобы выращенные злаки не пропали, их нужно как-то хранить. Так появилась керамика, а потом и архитектура (первыми монументальными постройками Чайлд считал склады зерна). Сытые и довольные люди стали усиленно размножаться. Так по всей планете увеличилась плотность населения. Больше работников произвели больше еды, и, в конце концов, наступил момент, когда еды стало так много, что часть людей смогла не работать, а просто отбирать пищу у тех, кто послабее. Так возникли классы и государства. «Неолитическая революция» триумфально завершилась: доистория кончилась, наступила история.
В 1957-м Чайлд был вынужден оставить пост директора Лондонского института археологии, и вернуться в Австралию. Там он попробовал устроиться в Университет Сиднея, но безуспешно. В разгар холодной войны человеку, способному вставить в доклад цитату из «гениальной статьи товарища Сталина», рады тут не были.
Старый, больной, уже не способный работать с такой самоотдачей, как прежде, и вдобавок почти ничего не видящий в своих очках с толстенными линзами, Чайлд уехал отдохнуть в горы и сорвался с 70-метровой скалы. Ходили слухи, что это был суицид, но официальное заключение констатировало несчастный случай.
Обидно, что произошло это именно в тот момент, когда концепция «неолитической революции» понемногу становилась общепризнанной. После войны книги Чайлда были изданы университетами США, а потом по несколько раз переизданы. Лаконичные, емкие, опирающиеся на результаты новейших раскопок, они предлагали очень логичную схему происхождения цивилизации. Многие американские ученые писали, что работа Чайлда «Что случилось на протяжении истории» для археологов послевоенного поколения стала просто Библией.
Концепция «неолитической революции» была включена во все курсы американской археологии. И после этого воспринималась уже, как стопроцентно доказанный научный факт. Согласно этой теории переход от варварства к цивилизации мог начаться только после того, как древний человек решал вопрос с пропитанием. А единственное, что решает вопрос радикально, это земледелие – начало выращивание хотя бы одной зерновой культуры. Нет земледелия – не будет ни городов, ни государств, ни развитой культуры.
Именно после Чайлда археология стала довольно скучной наукой. Чтобы понять прошлое, археологи теперь искали только две вещи: следы земледелия, и еще керамику. Все остальное считалось второстепенным. И именно этой общепризнанной концепции противоречили теперь работы Майкла Мозли, касающиеся древних перуанских рыболовов. Оппоненты отказывались рассматривать его аргументы по существу, а с порога заявляли: тот, кто желает разобраться с происхождением самых первых культур Нового света, должен не отвлекаться на всякую ерунду, а искать следы развитого земледелия, ведь только оно и могло быть тем рычагом, с помощью которого древние перуанцы вытащили себя из трясины варварства и перешли к строительству первых пирамид.
Мозли такая реакция удивила. Отвечать он пытался в том смысле, что, по сути, картина, которую они видят на древних сайтах Перу, не сильно теории Чайлда и противоречит. Чтобы перейти к строительству цивилизации, человек и, правда, должен решить вопрос с продовольствием. Но так ли уж важно, каким именно путем продовольствие будет получено?
Где-то под боком у людей оказалась плодородная почва, и там строители первых городов питались хлебными лепешками, да кашами, сваренными из злаков. В других местах почвы не оказалось, зато был кишащий рыбой океан, и там строители первых городов жарили себе на обед вкусную макрель.
Древние китобои Чукотки и Камчатки убивали гигантских морских животных, каждое из которых на несколько месяцев обеспечивает мясом целую деревню. Подданные индейских княжеств Канады били идущего на нерест лосося: тонны вкусного белка сами каждый год набивались в реки, по берегам которых жили эти люди. В обоих случаях перед нами оседлые и вовсе не бедствующие коллективы. Их члены возводили величественные святилища и крепости, владели рабами, истребляли отправленные против них европейские армии и создавали яркие произведения искусства. И все это без каких бы то ни было следов земледелия.
Важно, чтобы источник пищи был надежным, никогда не иссякающим. А что конкретно это будет за пища – здесь (считал Мозли) возможны варианты. Урожай ведь может замерзнуть или засохнуть… его может побить град или сожрать саранча… а тот же лосось никуда не денется: каждый год в одно и то же время рыба обязательно придет на нерест в одну и ту же реку. Тащи ее на берег, и добро пожаловать к столу.
И до, и после Мозли специалисты пытались опровергнуть точку зрения Чайлда, или хоть как-то ее подправить. Однако, серьезных успехов не добились. Концепция «Неолитической революции» какое десятилетие подряд преподается в университетах и считается почти общепризнанным объяснением того, как именно возникли первые цивилизации планеты.
При этом, факты, добытые археологами, порой с трудом вписываются в слишком уж стройную схему Чайлда. Исследователи, занимающиеся первыми культурами планеты, отмечали, что, вообще-то говоря, переход от охоты к земледелию не облегчал жизнь людей, а здорово ее осложнял.
Чтобы добыть то же количество пищи, первым земледельцам приходилось тратить больше усилий, чем охотникам, получая при этом продукт, куда худшего качества. Этнографические данные свидетельствуют: охотник тратит на убийство животного от силы десять процентов своего активного времени, и в результате сразу получает годный к употреблению животный белок. А земледелец добывает то же количество белка, затратив восемьдесят процентов времени, причем полученный им продукт нужно еще как-то приготовить.
Чайлд разрабатывал свою теорию на материалах Европы и Ближнего Востока, где основными сельскохозяйственными культурами были пшеница и рожь. Он считал, что первые земледельцы просто бросили семена в землю, быстро получили урожай, и сразу убедились, что так жить проще, нежели с помощью охоты. Возможно, на Ближнем Востоке все так и обстояло. Однако в других регионах мира люди выращивали иные культуры: в Новом свете кукурузу, а в Юго-Восточной Азии просо и рис. И то, что видят исследователи здесь, в схему Чайлда вписывается опять-таки с трудом.
Например, рис дает приличные урожаи только при соблюдении множества сложных условий (так называемая «технология заливного рисоводства»). Сперва рассаду надо высадить на особых грядках. Потом пересадить на специально подготовленную почву террас. Потом террасы заливают водой, причем ее уровень должен быть не ниже и не выше определенной отметки, а в самом конце воду нужно еще и спустить. Нормальный урожай высаженный рис даст только при соблюдении всех перечисленных условий, – а если условия не соблюдать, то можете считать, что просто выкинули семена. Спрашивается: зачем вообще древние земледельцы занимались рисоводством, если до того, как эта система была разработана и отточена, нормального урожая получить они все равно не могли?