Чужая

А ассур это чувствовал и сатанел. Заводился еще больше и вколачивался неистовее в податливое девичье тело. Тело рабыни, с которым он волен был делать все, что пожелает. Тело низшей из слуг, на которое, такому как он, и смотреть- то не подобало, не то, что желать. Но Нирхасс желал и брал. Брал без остатка, не только тело, но и эмоции. Выпивал до самого дна, впитывая в себя каждый приглушенный стон.

— Смотри на меня! — приказал он, облизнув нижнюю губу. — Айя, посмотри!

Девушка с трудом сфокусировала пьяный взгляд на напряженном лице асура. Карие глаза то и дело закатывались при каждом толчке.

— Смотри!

И ртутные глаза напротив, и одно дыхание на двоих, и тугой узел где-то внутри. Там, где их тела стали одним целым. Единым. А в сером взгляде поволока и густой туман. Острое наслаждение, готовое в любое мгновение взорваться яркой вспышкой оргазма.

— Смотри…

И Айя смотрела, впиваясь ногтями в широкие плечи, рефлекторно оглаживая перекатывающиеся мышцы спины. Обхватывала ногами узкие бедра, подавалась навстречу, закусывала до крови губы, тихо стонала. А каждое прикосновение его тела к пульсирующему клитору отдавалось сладкой болью в сомкнувшихся вокруг члена мышцах, простреливало вдоль позвоночника, заставляя сдавлено вскрикивать и теснее прижиматься к ненавистному мужчине. Тонуть в серых омутах…

И смотреть, не отрываясь.

Айя кончила первой. Просто взорвалась внутри яркой вспышкой, прочертив яркие полосы на смуглой мужской спине и содрогаясь всем телом. Зашипела сквозь зубы, выдыхая стыдное, порочное удовольствие и сжимая пальцы на ногах.

Ассур сорвался следом, тихо простонав над растрепанной служанкой, вколачиваясь особенно резко и рвано, выплескиваясь вновь и вновь в податливое, разгоряченное лоно. Стиснув зубы и прикрыв глаза. Зарываясь носом во взмокших и спутанных волосах девушки. Наслаждаясь запахом ее пота и страсти — их единения.

А потом долго лежали, расхристанные и уставшие на мощном столе из красного дерева.

Айя успокаивала дыхание и зашедшееся сердце. Шумно втягивала носом воздух, выдыхая через приоткрытые губы. Смотрела в потолок, на пляшущие тени от тлеющего в камине огня. Господин так и не вышел из нее, рухнул сверху, придавив всем своим весом. Дышал горячо в щеку девушки, впитывал ее запах.

Тянул его еще и еще. Неистово — жадно.

И внезапно резко вскочил, утягивая служанку за собой, а затем брезгливо отшвырнул ее в сторону, как ненужную куклу. Айя и понять ничего не успела. Лишь сипло вскрикнула, больно шлепнувшись на колени. От вина и контраста эмоций несчастную заштормило. Бросила растерянный взгляд на Нирхасса, откидывая волосы с лица.

Господин быстро и как-то нервно застегивал штаны, отойдя к окну. Смотрел на Айю зло. Неприязненно.

Девушка замерла, проглатывая непрошеные слезы и отворачиваясь к камину.

Молчали долго, каждый погрузившись в свои думы.

— Я тебя убью, — прошептала она едва слышно, разрывая гнетущую тишину.

— Непременно, — выдохнул ассур, прижавшись лбом к холодному стеклу окна.

И хозяйские покои погрузились в вязкое, болезненное безмолвие, пропитанное запахом недавнего секса, вина и недосказанности.

Глава одиннадцатая

Через несколько тягуче-долгих минут Айя начала замерзать. Вся покрылась мурашками, продрогла. Но так и не встала, а сидела в нелепой позе перед тлеющими угольками в камине, смотрела на свои колени, растерянная и опустошенная. Пьяная. Не находила в себе сил сдвинуться с места, словно вросла в холодный, каменный пол, уперев взгляд в мягкую шкуру дикого зверя неподалеку. Стала с ними одним целым.

А Нирхасс так и не отошел от окна, все стоял, уткнувшись лбом в холодное стекло, испещренное затейливыми морозными узорами. Дышал тяжело и сдавленно, будто бы через силу. Весь оперся на широкий, деревянный подоконник и молчал.

В помещении висело звенящее напряжение. Какое-то вязкое и тягостное, оно сгустило собой весь воздух, делая его ядовитым и душным, неимоверно сложным для простых вдохов.

Айю вело. В желудке урчало, а в груди уже привычно саднило. Девушка бросила короткий взгляд под стол, на свои разодранные в хлам вещи, на теплую шаль и отороченные куцым мехом сапожки. Перевела его на свои ноги и промежность, на белесые капли между ними. И обхватила себя руками, вздрогнув.

Снова сделалось мерзко и противно. Тошно. Грязно.

И тысяча вопросов в голове, и сотни сценариев, и все как один в пустоту…

Девушка вздрогнула, когда мимо прошел господин, легко ступая босыми ногами. Нирхасс плавно склонился над ящиком с поленьями и ловко закинул несколько в камин. Огонь помедлив, вгрызся яркими языками в свежую древесную плоть, довольно затрещал, освещая пространство вокруг. Согревая. Успокаивая.

Айя на коленях придвинулась ближе, выставила вперед руки и прищурила глаза. Ассур стоял рядом, привалившись к полке над камином, смотрел на свою служанку молча и равнодушно.

— Можно мне еще вина? — спросила девушка, устраиваясь удобнее, прижимая колени к груди и обнимая их озябшими руками.

Мужчина несколько мгновений медлил, а потом прошел к столу, подхватил бутыль темного стекла и, вернувшись, опустился на шкуру, чуть поодаль от девушки. Протянул ей спиртное.

— Спасибо, — буркнула Айя.

Сделала большой глоток и уставилась на радостный, разбушевавшийся огонь, прижав к себе бутылку.

Выяснять ничего не хотелось, идти куда-то тоже. Несчастная хотела только одного — сидеть вот так вечно. Смотреть на огонь, пить вино и ни о чем не думать. Не чувствовать боли душевной и физической, не преодолевать себя. Не мчаться вопреки, ни урывать себе жалкие кусочки надежды.

Айя теперь поняла, что ее нет…

Отпила еще и еще.

— Есть охота, — буркнула себе под нос и уткнулась лбом в колени.

Вот так вот оно просто. Организм требовал подзарядки, и ему было плевать на все переживания и терзания незадачливой чернавки.

Вот так просто. Просто еда, и никакой драмы. Так вот обыденно и банально, что даже смешно…

И Айя рассмеялась. Громко и звонко. Взорвала эту гнетущую тишину заливистым хохотом. Смеялась, сотрясаясь всем телом, не обращая внимания на пристальный взгляд ассура. Вытирала тыльной стороной ладони выступавшие слезы и смеялась. Смеялась.

Просто не могла остановиться.

— Чего ты хочешь? — спросил вдруг хозяин, дождавшись, когда служанка утихнет, снова приложившись к бутылке.

— Мяса, — выдохнула с придыханием, — большой кусок жареного мяса. И хлеба. Свежего и хрустящего. И шоколада. Молочного, с орешками.

Нирхасс кивнул, резко поднялся и покинул покои, тихо прикрыв за собой мощную двустворчатую дверь.

Айя озадаченно уставилась ему вслед.

— Он что, и правда пошел за едой? — вопросила у пустоты и сделала очередной глоток.

С трудом поднялась и зарылась в жалких лоскутах, бывших когда-то ее одеждой. Относительно уцелели только шаль и перепачканная вином сорочка, украшенная алыми разводами. Служанка все равно ее натянула и накинула на плечи шаль. Примостилась поближе к камину, выхватив из держателя кочергу. Повозила ею в камине, разворошив поленья и раззадорив огонь. И зависла, устремив взгляд в никуда, погрузилась в свои мысли — в себя.